С некоторых пор Евгения стала получать по почте анонимные письма. Вначале она об этом рассказывала как о забавном курьезе. Но их поток не прекращался. Конверты без подписи с отпечатанным на машинке текстом находили в коридоре управления завода, где работала женщина, в почте заводского начальства, в коридорах и даже подъездах домов отдельных сотрудников. И в каждом говорилось, что она ведет разгульный образ жизни, оказывает услуги сексуального характера, влюблена в одного инженера. Венцом измышлений клеветника стало утверждение, что Евгению видели в одном подпольном публичном доме в Риге, где она выступала в костюме Снегурочки, - в письме, отправленном перед Новым годом. Конечно, все это было неправдой. Не могла женщина вести себя так хотя бы потому, что была инвалидом.

Но поползли сплетни. Тем более что женщина работала на режимном заводе и спецы из первого отдела (он отвечал за безопасность объекта) тоже заинтересовались подметными письмами. Нетрудно представить состояние человека, о котором сообщали подобные небылицы. И Евгения решила обратиться с заявлением в милицию. Начальник райотдела, прочитав заявление, доложил обо всем прокурору, и через день было возбуждено уголовное дело.

Следователю подобных дел еще вести не доводилось. Дело в том, что их должен был рассматривать суд без предварительного дознания. Обычно потерпевший сам должен был назвать виновного, а если он не мог этого сделать, то суд был вправе отказать в приеме заявления. Но в том-то и дело, что женщина не имела ни малейшего понятия, кто же так отравлял ее жизнь и, главное, по какой причине. В итоге и возникло уголовное дело, названное следователем «...по факту распространения клеветнических измышлений, позорящих Евгению П.".

В первую очередь была допрошена сама потерпевшая. В итоге был установлен круг ее знакомых, товарищей по работе. Она вспомнила и рассказала под протокол отдельные эпизоды из ее жизни, имеющие значение для дела. Но, самое главное, потерпевшая наконец-то поверила, что ее проблема будет решена и ее жизнь наконец-то наладится.

Экспертиза писем

Затем были собраны и приобщены к делу все письма, полученные Евгенией, ее матерью и знакомыми в течение двух лет. Их оказалось более тридцати. Многие были напечатаны на пишущих машинках, причем (это было видно даже при беглом осмотре) на разных аппаратах, а рукописные тексты тоже были написаны разными почерками. Очевидно, что требовалось провести графологическую экспертизу писем. Было решено также проверить пишущие машинки отдела, где работала пострадавшая, а также машинки соседних отделов. Их осмотрел эксперт, взял образцы шрифтов и приступил к исследованию.

В это время на допрос вызывали знакомых и близких Евгении. За несколько дней следователь побеседовал с несколькими десятками человек. Его интересовало, когда и кто получал письма, при каких обстоятельствах, в какое время. Выяснялось также, кто из сотрудников отдела, где работала пострадавшая, умел печатать на машинке.

Таких оказалось трое, обладавших профессиональными навыками, а также сама Евгения. Вскоре было получено заключение эксперта: клеветнические письма были напечатаны на трех разных машинках. Один аппарат находился непосредственно в отделе, где работала пострадавшая, другой - в соседнем, а третий - на портативной технике, каких в заводоуправлении не числилось. Оставалось выяснить, у кого из работников отдела имелись личные пишущие машинки. Таких было двое.

Кто же подозреваемый?

Главным подозреваемым стала Инара К. Она умела печатать, имела доступ по всем трем машинкам и находилась в неприязненных отношениях с Евгенией. С подозреваемой побеседовали. И оказалось, что иногда она приносила свой аппарат на работу и отдавала его в пользование сотрудникам отдела. Одна из них - Ольга С. - сразу оказалась вне подозрений: она не имела доступа к двум другим машинкам. В итоге оставались Владимир П. и Елена Д. Но кто из них?

Очную ставку решили не проводить, учитывая крайне тяжелое эмоциональное состояние потерпевшей. Опросили знакомых и соседей. И выяснилась интересная подробность. Как-то Евгению застали за печатанием какого-то письма на портативной пишущей машинке, принадлежащей Инаре К. Факт настораживал. Настораживало и то, что сама Евгения упорно отрицала его. Вскоре одному из работников предприятия позвонили по телефону и начали рассказывать нехорошие вещи о потерпевшей. Однако Владимир и Елена не могли это сделать, так как находились в командировке в России, а звонок не был междугородним. Но сама Евгения в это время находилась на заводе.

А анонимщик совсем обнаглел, и письма стали поступать в разные инстанции буквально потоком. Однако это не огорчило следователя. Он знал, что чем больше их будет, тем больше промахов допустит автор, тем больше будет улик. И его расчеты оправдались. Он вскоре установил, что письма приходили почтой помимо официальных инстанций лишь к тем, кто живет на верхних этажах и вдали от дома, где проживала Евгения. Те же, кто проживал на нижних этажах и вблизи от квартиры потерпевшей, обнаруживали их подброшенными к своим дверям.

Также было установлено, что Евгения действительно что-то печатала на машинке как раз перед тем, как в ящиках ее знакомых появлялись анонимки. Выяснилось также, что пострадавшая, получая письма, негодовала по поводу клеветы, касающейся ее отношений с одним из инженеров, и в то же время убеждала подруг, что действительно близка с ним. Наконец, поступило заключение эксперта относительно рукописных сообщений. Оно было категорическим: большая часть писем была написана самой Евгенией и лишь несколько - другим человеком, скорее всего ее матерью.

Автору хотелось внимания

Расследование подошло к концу. Стало совершенно ясно, что на Евгению клеветала сама Евгения. Оставалось выяснить мотивы. Вот что оказалось: девушка в результате несчастного случая стала инвалидом. Это, конечно, постоянно мучило, угнетало ее. И ей хотелось, чтобы все думали о ней как о женщине, пользующейся вниманием мужчин. Для этого она и стала распространять клеветнические слухи. Но зашла слишком далеко.

Но уголовное дело требовалось завершить. В Уголовном кодексе нет статьи, предусматривающей наказание за самооговор. Автора клеветнических писем на саму себя отправили на обследование к психиатру. В итоге она оказалась в психиатрической больнице, правда, ненадолго, так как была признана вменяемой. Но в этом учреждении жертве неразделенной любви популярно объяснили, что ее ждет, если она продолжит упражняться в жанре клеветнических писем. И их поток прекратился.

Но Евгении пришлось уволиться с завода, так как, по заключению работников первого отдела, человек с подобными отклонениями не мог работать на оборонном предприятии.

Александр ВАЛЬТЕР.