«Когда тебе говорят, что ребенок фактически погиб, потому что мне дали 99%, что он не выживет, и остается только этот один процент — ты просто едешь и не можешь ничего понять, потому что эта реальность...» — сказала Инесе, отметив, что это трудно осознать.

Также некоторые врачи указывали: «если вдруг он выживет, то будет “овощем”». Инесе также советовали отключить сына от аппаратов, которые в тот момент поддерживали его жизнь.

«Никто вообще не давал никаких гарантий, и ты находишься в таком состоянии, как будто... Тебе говорят, что он не жив, а ты смотришь, берешь его за руку — а она теплая. Ты видишь, что это твой ребенок, и это ужасно! Это невозможно описать словами, насколько ты чувствуешь себя беспомощным в этом мире, насколько ты зависишь от решения врача, потому что одна [нажатая] кнопка — и твой ребенок мертв», — рассказывала Инесе.

Она не скрывала, что жизнь после этого происшествия остановилась. Да, ее сыну тогда уже было 25 лет — но ребенок для матери остается ребенком в любом возрасте, поэтому в тот момент ее не интересовало ничего, кроме состояния сына.

«Я фактически осталась с ребенком и тогда. Мне разрешили остаться, и я осталась, потому что все думали, что он умрет, и тогда тебе разрешают быть рядом. Но спустя какие-то дни ты снова смотришь и понимаешь, что все-таки он хочет жить», — рассказывала Инесе. Это ощущение подтолкнуло ее бороться за жизнь и лечение сына.

Было важно быть рядом

Сын Инесе провел в коме полгода. Все это время она практически жила в больнице. Инесе разговаривала с сыном, пела ему и читала вслух книги. Однако врачи на протяжении всего этого периода были очень скептически настроены и отстраненны.

«Это очень тяжело. Даже описать не могу, насколько это тяжело — когда каждый день врач говорит тебе, что за него дышит аппарат, что его кормит аппарат, что все делают аппараты. Полгода длилось это колебание — будет жить или не будет? Очнется или не очнется? Были и мысли о том, что будет, когда он выйдет из комы: как он будет реагировать, что он будет делать. Все это — неизвестность», — призналась Инесе.

За это полугодие она во многом привыкла к больнице, познакомилась с каждым врачом и каждой медсестрой. Пока сын находился в региональной больнице, довелось сталкиваться с разными проблемами — например, Инесе самой приходилось бегать в аптеку, чтобы покупать лекарства и различные средства, необходимые для ухода за лежачим сыном, однако позже в Риге многое из этого удалось решить...

Полгода спустя сын Инесе действительно очнулся — но, конечно, тяжелая авария и длительное пребывание в коме привели к последствиям. На сегодняшний день у него восстановилось примерно 70% всех функций организма. Часть тела парализована.

У друзей не хватило смелости признаться

Позже Инесе узнала, что многое могло бы быть иначе, если бы друзья ее сына не медлили и не солгали спасателям. Вызывая Службу неотложной медпомощи, они не признались, что произошла авария, а сообщили лишь, что нашли сына Инесе лежащим на земле.

«В результате его увезли в больницу, и врачи целые сутки ждали, потому что думали, что он пьян», — рассказывала Инесе.

Врачи подтвердили Инесе: будь известна истинная ситуация, а помощь — оказана вовремя, лечение все равно было бы серьезным, но ее сыну, скорее всего, хватило бы одной операции, а не потребовалось бы пять.

«Он научился ходить, подтягивая одну ногу, и водить машину — с автоматической коробкой передач. В целом все в порядке, но пять операций на голове... Пять! Только потому, что люди были слишком трусливы, чтобы сказать правду. Там, где можно было обойтись одной [операцией], во время которой была бы удалена гематома, и он жил бы, возможно, не такой спортивной, но нормальной человеческой жизнью», — рассказала Инесе.

«Я продала землю, чтобы поставить его на ноги»

Это был чрезвычайно сложный и тяжелый этап — начиная с адаптации дома, приобретения вспомогательных средств и лекарств и заканчивая эмоциональным грузом и нехваткой информации о том, как и что нужно делать.

«Если вы спросите, как было после комы — для меня это была огромная радость, но для него осознать свое состояние — очень тяжело, очень», — говорит Инесе.

Затем последовали годы реабилитации и терапии, врачи и консультации. Тяжело было не только эмоционально, но и финансово. Большую часть всего необходимого семья Инесе обеспечивала своими силами, потому что выстоять государственные очереди было невозможно, а финансовая поддержка государства далеко не достаточна.

«Я продала землю, чтобы поставить его на ноги. Чтобы оплатить все, что было необходимо. Нам повезло, что у нас была такая возможность — но что делать, если такой возможности нет? Что делать людям?», — сказала Инесе.

Несмотря на все, через что ей пришлось пройти за последние десять лет, Инесе подчеркнула, что она счастливый человек, ведь у нее есть семья. У нее трое детей — дочь, которая живет в Дании, и два сына. Есть также два внука, и Инесе очень надеется, что когда-нибудь будет и внучка.