Жорж Сиксна: «Я мог бы быть военным министром — всем, кому надо, объявил бы войну»

- По-моему, ты сейчас стал намного популярнее, чем раньше. Ты буквально везде. Я даже не знаю, где тебя нет.

- Меня сейчас слушает и более юная аудитория, а не только советские человечки в костюмах. Во времена колхозов была солидная аудитория, я был приличным артистом на сцене. Теперь добавилась молодёжь. Эти хорошие школы, в которых я выступал - 2-я гимназия, Агенскалнская гимназия, 3-я гимназия... Закрытие сезона будет в очаровательном квартале Таллинас. Там соберётся латвийская золотая молодёжь. В хорошем смысле золотая.

- Да, именно среди молодёжи ты невероятно популярен.

- Да, немного удивляюсь, что я почти одинаково интересен и 18-летней девушке, и 80-летней женщине. Когда пою "Геновеву", подпевают все. Женщины не думают о своих годах и о здоровье: в Юрмале был случай, когда одна женщина с внуками после того, как горячо болела за меня, полчаса пила сердечные лекарства.

Оценивая молодёжь... Их ведь теперь не учат тому, что мне преподавали. В школе имени Бригадере, в Терветской волости, где учился: тогда были всякие ужасные фильмы про войну, нас возили в Саласпилсский лагерь. Сейчас в школьную программу, видимо, посещение Музея оккупации не входит? Но его должны бы посетить все латвийские школы. Государство могло бы это позволить.

Патриотизм надо воспитывать и песнями, фантастическими праздниками песен. Надо петь вместе с группой Līvi, с латышскими деятелями искусства. С теми, кто не участвует во всяких "Рандеву" в концертном зале "Дзинтари".

- А разве у тебя нет мечты попасть на концерт Лаймы Вайкуле?

- Я уже махнул рукой - всё, поздно!

- Может быть, на следующий год?

- Но тогда мне фамилию надо поменять: Сикснулис. Потому что Бусулис, Стибелис и Рутулис у Лаймы уже есть. Но есть и обратная сторона всего этого: а если я теперь потеряю ту молодёжную аудиторию, что у меня теперь есть?

- У нас много музыкантов мирового уровня. Молодцы! Например, Prāta vētra вышла на большой российский рынок - с 2014 года, когда был оккупирован Крым. Музыканты выступают, платят налоги стране, в которой играют, и на эти налоги русские наверняка изготовили какую-нибудь бомбу. Может быть, именно эта бомба попала в Мариупольский театр, где были дети. "С любовью из Риги - Brainstorm". Как-то так, нет разве? Может быть, бомба, [изготовленная за счёт] налогов Бусулиса, попала в какую-нибудь больницу в Херсоне? Кто знает. Речь не о том, что "мы там так невинно выступали". Речь о налогах, которые уплачиваются в российскую казну. Латвийским деятелям искусств всё же надо бы подумать, куда они идут, с кем встречаются, что говорят. Ничего не имею против Ренарса Кауперса, но, может быть, пусть он вступит в земессардзе? Людям, которые на это способны, надо бы научиться стрелять.

- С кем бы ты хотел выступать вместе?

- С Озолсом. Классный парень. Со своей энергией. Теперь много новых групп, которые в самом деле хороши. Правда, многие хвастаются: я школу закончил в Брюсселе, в Лондоне... А я вот окончил Елгавскую музыкальную школу. Петь учился частным образом. Моим учителем был Леонид Заходник. Он готовил и Нору Бумбиере, Виктора Лапченока, Лихтенбергса, Вайкуле...

Но рядом кое с кем петь не хотел бы: есть такие, кто строит из себя порядочных патриотов, наполнят залы и будут петь в честь будущего деспота. Не будет этого Путина, будет другой Путин - какая разница?

- Есть ли у тебя опасения о ближайшем будущем? В Украине идёт ужасная война, Трамп с Путиным торгуются за зоны влияния, а что будет с нами?

- Да пусть они оба говорят. Что им ещё делать? Россия не может так много предложить, сколько может Евросоюз. Толпа бедняков с великими вельможными замашками не может соревноваться с ЕС, где развито производство.

- Как ты думаешь, можно песнями, музыкой и искусством привить молодёжи патриотизм?

- Это уже показал праздник песни и танца школьной молодёжи нынешним летом. Мой сын, ему 6 лет, был немного слишком юн, чтобы попасть на большой концерт - ещё заблудился бы среди этих 17 тысяч певцов и танцоров (смеётся). Но мальчик учит латышские народные песни, и я хочу, чтобы через них он понял, что такое латышскость. Моя жена - не латышка, но она полностью интегрировалась, и слава богу, что с тёщей у нас на этой почве нет конфликтов. С женой всегда говорю по-латышски, вот с тёщей, правда, нет...

В аптеку обычно иду в Akropole, и там все девушки говорят по-латышски, без акцента. Но только что прочитал одну радостную новость, что одному парню, по имени, видимо, Серёжа, в течение 4 часов пришлось покинуть Латвию. 25 лет парню, он на фронте пригоится. Всех этих серёж, кому в Латвии не нравится, надо бы отправить в Россию. (...)

- Кто тебя учил патриотизму и латышскости?

- Отец дома пел запрещённые песни - "Синий платочек", "Маленькая чайка". Мы жили в латышской среде. Отца приглашали в компартию, но у него как-то не вышло... Но я тебе задам вопрос: в какой момент в Латвии всё пошло наперекосяк? Был ведь Народный фронт!

- Это долгий период. Был избран Верховный Совет с духом Народного фронта, многим ударило в голову, многие заняли высокие должности, многие почувствовали себя господами. Начался глубокий интерес к деньгам, началось залезание друг другу на плечи... Видишь, что теперь происходит.

- Смотрю на литовцев. И завидую им белой завистью. У них несколько миллиардеров. В Латвии есть? Разве что Пётр Авен, которого постоянно репрессируют. Надо надеяться, что хотя бы через 10 лет у нас легально какой-нибудь миллиардер появится.

- Может быть, латыши просто стеснительны.

- Ещё как. Зато литовцам тут многое принадлежит. Например, магазин Akropole. И "Альфу" тоже купили литовцы. Латыши ничего особо не покупают. Зато будут делать в Риге Дубай. И Монте-Карло тоже. Тут все на "ламборгини" будут ездить? По нашим-то дорогам? Но ведь у нас так много знаменитых министров сообщения было! Криштопанс, Зиле, Горбунов, Шлесерс, Калвитис, Герхардс, Аугулис, Козловскис, Линкайтс, Бришкенс и Швинка! Когда я трясусь по латвийским дорогам, я их всех поминаю добрым словом. Я знаю, некоторые из них свои дома продают за миллионы, но, может быть, что-нибудь надо было и латвийским дорогам оставить?

И как мило, что давние депутаты своих сыновей делают депутатами, возникает следующее поколение, которое ещё больше отдалит Латвию от Литвы и Эстонии.

- Через год с небольшим будут выборы в Сейм. Может быть, что-то изменится?

- Грустно! Ничего лучшего не вижу. На этих выборах была интересная такая Гревцова. Но потом она познакомилась с Бреманисом. У меня возникла чисто мужская зависть: как ему повезло! Она боролась за каждую мелочь. Но слишком много себе позволила: пошла в Музей оккупации и сказала не то, что надо. Бреманис её не предупредил, насколько далеко можно заехать в своих высказываниях.

- К счастью, её в Сейме больше нет. Зато есть целая толпа патриотических латышей.

- Был у нас и такой Кариньш, который сказал, что денег у нас много, как никогда. Взял чемодан и уехал, и деньги, видимо, у него есть. В этом году я был в Рое и понял, почему Кариньш в Рое купил дом: у него очень хороший вкус. Ведь всё хорошее идёт из Америки, разве нет?

- Но и в Латвии нет недостатка в красоте. Особенно в политической.

- И ещё интересно, что те, кто готовится вернуться из-за границы, говорят: я вернусь только тогда, если дадите мне должность. При всём уважении к Левитсу, ему нужна была должность. Местные тоже не хуже: например, Улдис Пиленс хотел быть исключительно президентом, а не депутатом или министром. Теперь он из политических колонок совсем исчез. А ведь такой очаровательный господин с хорошим вкусом. Думаю, будь в правительстве Нацобъединение или Объединённый список, можно было бы найти министров получше.

- А ты не мог бы быть министром? Например, культуры?

- Боже упаси! Но у Науриса Пунтулиса хорошо получилось. Я мог бы быть военным министром: всем, кому надо, объявил бы войну. В первую очередь тем, кто здесь на месте безобразия творит. Всяким серёжам.

- Но таких тут по-прежнему много.

- Многим раздали виды на жительство. Посмотри, сколько в Юрмале пустых домов! Русские здесь понастроили своих дворцов. А нынешним летом здесь отдыхали Познер, Хазанов. Почему г-жа Браже не следит за теми, кто целует руки Путину? Видимо, у неё советники неподходящие. Пусть все русские едут в Сочи. Вот только не понимаю, почему преследуют Авена? Он же готов вложить свои миллионы в Латвию.

- Ты мог бы пойти в советники какой-нибудь партии. Партия распалась бы за пару месяцев.

- Нет, ну ясно, что партии должны меняться. Профессиональных политиков мало. Как и в музыке - начинают многие, но до конца мало кто выдерживает. (...)  Возникают всякие партии и исчезают - всякие консервативные, всякие "От сердца - Латвии", ещё какие-то... Люди отдали свои голоса ни за что. Если партийный лидер уходит, партия заканчивается. В дружеской компании так делать можно, но не на госуровне. И тогда в руководстве страной появляются какие-то случайные люди. Эта девушка, что теперь рулит, тоже словно по лесу блуждает, жаль мне её. Но женщина красивая! Один коллега мне как-то сказал, что во мне слишком много желчи. Но это не желчь, это ирония! Если сам над собой не посмеюсь, кто-то другой посмеётся.

- Ты отмечал именины Геновевы? Всё-таки самая знаменитая песня.

- Да, у меня в тот день был концерт. Нет, три концерта. Силы начнёт не хватать.

Буду петь, пока разрешат.

- Кто тебе может разрешить или запретить?

- Неизвестно. Придёт Росликов к власти и прикажет по-латышски не петь.

- По-русски петь не будешь?

- Нет, тогда мой акцент будет ощущаться.

- Ближайшие планы уже сочинил?

- Их мне завтра пришлёт менеджер. Планы на конец августа довольно жестокие. Вообще-то я не жалуюсь, что работы много. Но на концертах я иногда не знаю, что же петь - в публике есть и молодые люди, и старые. И это в самом деле хорошо. Ведь я сам не из тех, у кого всё плохо. Пожмём друг другу руки и будем жить дальше.

- А есть люди, кому ты не хотел бы пожать руку?

- Да, есть. Такие, с которыми я бы даже в одном питейном заведении не хотел сидеть.