Из ряда вон выходящий случай

Дежурный Лиепайского городского отдела внутренних дел, положив трубку телефона, нажал кнопку переговорного устройства местного отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС) и доложил: только что с сахарного завода сообщили, что у них пропал вагон с растворимым кофе. «Вагон не иголка. Где-то отстаивается по милости составителя поезда. А если нет?» - решил начальник местного ОБХСС и направил на завод своих работников.

Работники склада торопливо, словно пытаясь опередить друг друга, поведали следаку о том, что вчера около 16.00 они загрузили вагон с коробками с банками растворимого кофе и отправили его за ворота склада. Утром прибыл тепловоз, но вагона на месте не оказалось.

Пока опер беседовал с рабочими, его напарник отыскал пропажу - вагон- беглец оказался в тупике среди порожняка. Почему он здесь оказался, случайно или преднамеренно? - это надо было решить в первую очередь. Вагон осмотрели. Вроде бы все в порядке. Пломба на дверях была на месте, ничего подозрительного. На земле только валялся смятый упаковочный картонный ящик как раз из-под кофе.

Пригласили представителя завода, чтобы в его присутствии вскрыть пломбу и осмотреть содержимое. Однако тот, взглянув на свинцовый набалдашник на дверях, громогласно заявил, что оснований для ее вскрытия нет, так как она выглядит неповрежденной и явно заводского происхождения. Однако работники ОБХСС все-таки настаивали на этой процедуре. И чутье их не обмануло. Когда вагон вскрыли, то недосчитались 38 коробок. В каждом находилось по пятьдесят 100-граммовых банок. Итого пропало 1 900 банок.

В те времена 100-граммовая банка растворимого кофе стоила 6 рублей. В итоге материальный ущерб составил 11 400 рублей. А это уже хищение социалистической собственности в особо крупных размерах, так как порог составлял 10 тысяч рублей. Теперь оставалось найти расхитителей.

Кто это мог сделать?

Работники ОБХСС предполагали, что товар могли похитить сами сотрудники предприятия или те, кто ранее здесь работал. Ведь о вагоне знали только они, да и пломба была установлена именно на заводе, а не подменена кустарным способом. Это установила экспертиза. Оставалось действовать по двум направлениям: отрабатывать сам завод и места возможного сбыта кофе.

Опер сначала отправился на завод, чтобы выяснить все обстоятельства загрузки и отправки того злополучного вагона. Работа оказалась весьма трудоемкой и заняла весь день. В итоге удалось установить время подачи и отправки вагона, всех людей, связанных с его загрузкой. Однако ни того, кто ставил пломбу, ни инициатора буксировки вагона на дальние пути выяснить не удалось. Также и контакты с агентурой по сбытчикам никаких конкретных результатов не принесли.

Но помог случай. В отдел зашел коллега из соседнего «убойного отдела". Он рассказал, что его жена затащила в местный театр. Там был гастрольный спектакль Рижского театра русской драмы. В антракте они пошли в буфет, а когда вернулись в зал, то увидели, что соседка по ряду несет банку кофе. Она похвасталась, что ей в фойе товар молодой человек предложил. Но его уже на месте не было. С трудом коллега выяснил приметы торговца: небольшого роста, худощавый, белокурый. Был одет в вельветовый костюм. Кофе доставал из чемодана «дипломат".

По всем приметам парень подходил под Эдуарда К. Он также участвовал в загрузке вагона. Однако нареканий от начальства не имел и был на хорошем счету. За ним решили понаблюдать, а заодно попросить фотографию из отдела кадров для опознания. Затем его вызвали на беседу. Эдуард сразу не понял, когда его стали спрашивать о спектакле.

«Был я в театре, но какое это имеет отношение к делу? - спросил он и, не дожидаясь очередного вопроса, ответил: - Спектакль мне не понравился, и я даже не досмотрел его до конца и ушел после первого действия". Опер внимательно следил за его поведением, но парень не показывал ни тени смущения или напряжения. Что это? Или он ни в чем не виновен, или обладает поразительной выдержкой? «А кофе там вам никто не предлагал?» - спросил опер. «Кофе? В театре? Странно, очень необычное место для торговли", - ничуть не изменившись в лице, ответил Эдуард.

Опер расписался на пропуске и отпустил допрашиваемого, сообщив только на прощания, что, может быть, они еще увидятся. Обыск в квартире парня тоже никаких результатов не дал. Впрочем, было понятно, что столь большую партию краденого товара тот вряд ли бы хранил в открытом месте.

Опознание и признание

Но вскоре у следствия появилась единственная улика. Женщина уверенно опознала парня по фотографии, сообщив, что именно он продал ей за 10 рублей банку растворимого кофе. А это уже был повод для допроса. Но пойдет ли парень на признание по этой одной, крайне неубедительной улике?

"Нам стали известны кое-какие факты о вашей причастности к краже кофе, - сообщил опер. - Итак, факт первый: вас видели в городском театре, где вы продали банку кофе. И мы нашли покупательницу, которая вас опознала". Последовала вдруг столь тягостная реакция, сколь и неожиданная. Веки у парня набухли, на глаза набежали слезы, губы по-детски искривились. Плечи судорожно вздрогнули. Эдуард разрыдался.

Пытаясь взять себя в руки, он закурил сигарету и заговорил: «Кофе взял я". «Спасибо за откровенность, Эдуард, но вы умолчали о главном - где банки с кофе? - поинтересовался работник ОБХСС. «Товар я спрятал в подвале другого дома. Вот ключ", - ответил задержанный.

Механизм хищения

Следствие вскоре установило механизм совершения преступления. В советские времена нести что-то со своего предприятия не считалось зазорным. Но Эдуард решился на крупное дело. Он ждал подходящего момента. В тот вечер, закончив смену, парень отправился домой по тропинке, проложенной вдоль железнодорожных путей. И он увидел вагон, в загрузке которого он несколько часов назад принимал участие.

Его по ошибке прицепили к составу-порожняку, который загнали в тупик. Мгновенно созрела мысль воспользоваться подвернувшейся ситуацией. Захватив из дома рюкзак, парень в несколько приемов вынес тридцать восемь коробок с кофе. А чтобы не вызвать подозрений, вагон он, как полагается, вновь опломбировал. Дефицитный товар сбывал сам, в том числе и в театре, для чего специальное ездил в Ригу. Кофе расходился быстро. За неделю ему удалось сбыть более половины всего похищенного.

С учетом того, что Эдуард написал явку с повинной, возместил причиненный государству материальный ущерб и добровольно выдал оставшийся похищенный товар, суд был к нему снисходителен. В некоторой степени помогли безупречная биография и положительные характеристики с места работы. Поэтому суд переквалифицировал статью о хищении социалистической собственности в крупных размерах (за это обвиняемому грозила смертная казнь) на менее тяжкую статью - парня приговорили к пяти годам лишения свободы.

Александр ВАЛЬТЕР