Среди довоенных латвийских литераторов особняком стоит имя Арсения Ивановича Формакова. В отличие от большинства коллег, связанных с Ригой, с газетой "Сегодня", он жил и работал в Даугавпилсе. Успел выпустить три поэтических сборника, две книги прозы. А затем на долгие десятилетия начинается хождение по мукам: дважды арестован и сослан — в 1941–м и в 1949–м. И всем смертям назло выжил. Работая над "Архипелагом ГУЛАГ", Александр Исаевич Солженицын приезжал к Формакову…

Арсений Формаков родился в Либаве, нынешней Лиепае, в 1900 году. Родители были выходцами из Латгалии, а в городе у моря оказались после того, как отец Арсения демобилизовался из армии. Они не были "голубых кровей", но в доме было много книг, пианино, на котором играла мама. Отец красиво пел, играл на гармони. Незадолго до Первой мировой войны Формаковы купили патефон, который летом стоял у них во дворе дачи — в Латгалии. Подбор пластинок свидетельствовал о вкусе родителей: тут была оперная музыка, русские народные песни.  

Во время Первой мировой семья эвакуируется в Великие Луки. Арсений поступает в реальное училище, затем — в Петербургский институт инженеров железнодорожного транспорта. Учебу прерывает революция, он возвращается в Двинск, где уже обосновались родители.

Инженера–железнодорожника из юноши не вышло. В Двинске он заканчивает педагогические курсы и становится учителем. Работает в основной школе и в гимназии, выполняет и обязанности инспектора русских школ Двинского уезда. Первые его стихи в местных газетах появляются вскоре после возвращения Формакова из Петербурга. А в 1925–м выходит поэтический сборник — "Вечера прошлого". Стихи пронизаны северянинскими мотивами.

"Вы пришли — и ушли, и исчезли, испарились / белокурая, стройная, знойная леди…"

По мнению критиков, в поэзии Формакова 1920–1930–х просматривается желание быть оригинальным автором, а в качестве образца он избирает Игоря Васильевича Северянина, не замечая, что последний давно уже выглядел в глазах знатоков несколько старомодным…

В 1926–м школьный учитель из Двинска отправляется в гости к своему кумиру, который после революции переехал в Эстонию, в деревушку Тойла. Они уже были знакомы по переписке. Формаков вспоминал:

"Хозяйке я привез коробку шоколада, хозяину — большой рисунок одного двинского графика: третий из серии иллюстраций к знаменитой поэме Игоря "Это было у моря". Два первых рисунка художник подарил одной местной любительнице поэзии, третий рисунок — на тему щекотливой последней строфы — мне. Я вручил его автору, который сейчас же повесил обрамленный рисунок над тахтой, служившей им постелью…"

Этот рисунок до сих пор можно видеть в Тойла. Он висит в мемориальном кабинете поэта.

В 1927 году Арсений едет на экскурсию в Советскую Россию. Итогом стали две книги прозы, которые появятся в 1930–е — "Наша юность" и "Фаина".

Формаков не только пишет прозу и стихи: в 1931–м в Риге вышел его "Новый учебник русской грамматики" для 3–го и 4–го классов русских основных школ с приложением орфографического словаря. Сочиняет пьесы для школьных постановок.

В семейной жизни — идиллия. В 1932 году он женится на бывшей ученице, а теперь учительнице Анне Заказновой, в 1935–м у них рождается сын Дмитрий. На лето семья выезжает на дачу — в Вишки, под Краславу. Идиллия закончилась в июле 1940–го: за Формаковым пришли советские чекисты. В это время его жена ждала второго ребенка.

Около года — в Двинской тюрьме. Затем приговор: Сибирь, 7 лет лагерей. Как вспоминал позднее Арсений Иванович, многие в вагоне, в котором их везли, в шутку называли себя Jaņa bērni — ведь ехали они незадолго до Лиго. По дороге узнали о начале войны. Через месяц прибыли на место назначения — город Канск в Красноярском крае.

В лагере Формаков — на разных работах. Одно время пробивал ушки в машинных иголках. Выполнял по 1,5–2 нормы, пока они не были повышены. В 1942–1943 годах его отправили мотористом на кран. Поднимал бревна из реки и ставил их на транспортер. Однажды на него обрушился штабель бревен, он еле успел отскочить и отделался лишь ушибом ноги. За время пребывания в лагере переболел дизентерией, желтухой, дифтерией. Но всем смертям назло выжил.

Почти три года "враг народа" ничего не знает о судьбе близких. В 1944–м посылает запрос в Бугуруслан, где находится бюро по делам эвакуированных, с просьбой помочь найти семью. Открытка, отправленная в Даугавпилс на ул. Варшавскую, 4/6, возвращается с отметкой:

"Дом сгорел, адресат неизвестен…"

И, наконец, радостная весть: под занавес 1944–го он получает сообщение от близких. Они живы, в Риге. Но самое радостное — у Арсения родилась дочь Евгения 31 декабря 1940 года. Первое, что просит прислать, — фото детей.

В декабре 1947 года срок заключения закончился, и он возвратился в Ригу. Увидел жену, сына и впервые — дочь, которой к тому времени было 7 лет. Устроился в трест "Латюглес" экономистом, потом стал старшим экономистом.

Казалось, жизнь стала налаживаться, но вдруг — гром среди ясного неба. 8 сентября 1949 года Арсения Ивановича арестовали прямо на рабочем месте. В его рабочий портфель "подкинули" компрометирующие материалы. 9 месяцев следствия в изоляторе на Стабу, дома — обыск, несколько свиданий с женой, один раз — с детьми. Приговор — 10 лет. Ссылка в Тайшет, затем — в Иркутскую область, потом — в Омск. За время второй ссылки, в 1951 году, трагически погиб сын — утонул в Лиелупе. Жена скрывала это больше года.

После ареста мужа у жены появляются проблемы в школе, где она преподает: ежегодно надо проходить аттестацию на право преподавания. Они решили формально развестись. В августе 1955 года Арсений Иванович реабилитирован, вновь возвращается в Ригу. Первым делом едет на могилу сына.

После возвращения больше не работает на госслужбе. Занимается литературой, много переводит с латышского — поэзию, прозу. За гонорар, полученный за редактирование книги Андрея Упита, приобретает пианино.

В 1957 году — вторичная регистрация брака с Анной Ивановной. Единственный свидетель при бракосочетании — дочь Евгения. В 1982 году они еще сыграли "золотую" свадьбу — уже в Вецмилгрависе, где незадолго до этого Формаковым была выделена благоустроенная квартира вместо коммуналки. Арсению Ивановичу пошли навстречу как инвалиду 1–й группы, которым он стал после инсульта, случившегося в 1975 году. Второй инсульт стал для него роковым. Это было в 1983–м, на следующий год после "золотой" свадьбы…

Критики не всегда высоко оценивали творчество Формакова, называя его "смесью провинциального декадентства с немного комическим футуризмом". И все же лучшие его стихи (такие, как это) хочется читать вновь и вновь:

Проводили нас вербы земными поклонами,
Пошептались о нас тополя…
Только северный ветер свистит над вагонами
Да мелькают пустые поля.
Север, север холодный! Природа угрюмая.
Бесконечные ночи в пути…
Ничего. Мы и там,
О невзгодах не думая,
Наше счастье сумеем найти.

А сама судьба его — пример силы духа, который не смогли сломить ни стукачи, ни лагеря…

Илья ДИМЕНШТЕЙН