Видео
В мире
- Вы уехали из России еще в 2014 году, предвидев многие последовавшие события. Как вы сейчас оцениваете это решение? Насколько оно было правильным для вас?
- Я держался очень долго. Мне предлагали работу на Западе еще начиная с 1980-х годов. Тем не менее я любил свою родину — тогда Советский Союз, потом Россию. И мне очень хотелось делать жизнь в своей стране более интересной, веселой, разнообразной, глобальной, а не только локально-провинциальной.
Проблемы у меня начались еще в нулевые годы, поскольку к Путину и его окружению я относился резко отрицательно с самого начала. Моя статья перед первым избранием Путина в президенты называлась «Уродовластие». Я там правильно предсказал, кто такой мистер Путин и что при нем станет со страной и народом. В 2011-2012 годах на меня было подано аж 7 судебных исков: 5 административных, 2 уголовных. Но я почти все дела выиграл, поскольку это еще были медведевские времена — относительно безобидные, вегетарианские.
Но в 2014 году терпение лопнуло: случилась оккупация Крыма, интервенция в Украину. К тому же у нас с женой подрастали малые дети. Мы решили, что нечего им связывать будущее с фашистским государством. Вот тогда и под влиянием таких мотивацией было принято решение, о котором я ни секунды не жалел — ни тогда, ни сейчас.
- Насколько вы чувствуете ответственность за то, что происходит в России?
- Интеллигенты часто находят основания, чтобы покопаться в себе и подумать, что же они делали неправильно. Но мне на самом деле не в чем себя упрекнуть. В отличие от тех, кто поначалу думал, что Путин нормальный чувак и демократ, продолжатель дела Собчака и Ельцина, я раскусил этого персонажа сразу. Наверное, я мог бы сделать больше, мог бы действовать более радикально. Но я считаю, что сделал максимум в контексте своей жизни и реальных возможностей. И не совершал больших ошибок, не вступал в альянсы ни с какими гнусными личностями. Я всегда был независим и имел свою голову на плечах.
Кстати, в отличие от многих, я не сомневаюсь, что семена тех гнусных тенденций, которые расцвели пышным цветом при Путине, были заброшены в почву еще при Ельцине. При Ельцине случился расстрел парламента, начались колониальные войны в Чечне, в 1996 году были первые сфальсифицированные выборы. Я еще тогда об этом и говорил и писал, и медаль «Защитнику свободной России» (выдавалась тем, кто защищал Белый дом во время августовского путча 1991-го в Москве. — Прим. ред.) выбросил в 1993-м году.
- Несмотря на это, вы продолжаете сохранять российский паспорт. Готовы отказаться от него?
Я ничего не предпринимаю, чтобы отказываться от российского гражданства. В том числе и потому, что у меня нет стопроцентной уверенности, что этот режим просуществует долго, по крайней мере до конца моей жизни. Так что очень может быть, что российский паспорт мне еще пригодится.
- Какие вы рассматриваете сценарии будущего для России и ее соседей?
- Сценариев довольно много. Есть какие-то вещи, в которых я уверен. Например, я на сто процентов уверен, что Украина достигнет тех целей, которые она ставит в своей освободительной войне. Оккупация Украины будет прекращена, эта страна вернется в свои официальные признанные границы. На будущее Украины я смотрю с большим оптимизмом — уверен, что она станет и членом Евросоюза, и членом НАТО, и будет полностью восстановлена. Хотя те жертвы, которые украинский народ отдал за это, — они, конечно, чудовищные.
А в плане того, что будет в России, сценариев несколько. Самый, на мой взгляд, реалистичный — то, что уже в ближайшее время Путина уберут. Когда я говорю «в ближайшее время», я имею в виду до конца этого или следующего года. Причем уберут люди из его же окружения, которые, в отличие от Путина, не заинтересованы в том, чтобы эта война продолжалась. Они боятся того, что происходит и с экономикой, и с бизнесом, в том числе с их собственным бизнесом. Им очень хочется, чтобы Россия вернулась в нулевые годы, в крайнем случае — в десятые. Поэтому сумасшедшего пахана вынесут из Кремля ногами вперед.
Это могут сделать люди, которых мы хорошо знаем. Тот же премьер Мишустин, мэр Москвы Собянин или кто-то еще из так называемых технократов — из тех, кто не слишком сильно скомпрометировал себя войной. Конечно, это не будут люди типа Пригожина, Лаврова, Сечина или Нарышкина. Убрав Путина, они тут же придут на поклон к американцам и европейцам и будут умолять снять санкции и вообще помиловать. Естественно, американцы и европейцы скажут, что мы в принципе не против, но надо выполнить ряд условий. Условием будет, естественно, наказание военных преступников и репарации Украине. И я очень надеюсь на демилитаризацию и лишение России ядерного оружия. В общем, это будет все весьма унизительно. Народу это, естественно, не сильно понравится, и он затаит обиду.
Я думаю, что невозможно будет в России достичь того, что произошло в Германии или в Италии после Второй мировой войны. Там случилась тотальная денацификация. Она заняла несколько десятилетий, но следов нацизма и фашизма там не осталось. Но дело в том, что и Германия, и Италия были оккупированы союзными войсками, поэтому там проводить глубинные реформы было намного проще. Россию НАТОвские армии оккупировать не смогут. Так что все будет очень долго и муторно. Это относительно реалистичный и даже не лишенный оптимизма сценарий.
Есть сценарий и совсем пессимистичный: режим сохранится вместе с Путиным. Или еще более пессимистичный: вместо Путина к власти придут какие-то совсем безумные люди, турбопатриоты-милитаристы и построят Северную Корею на 11 часовых поясов или начнут ядерную войну. С них станется. Ну и есть единственный оптимистический сценарий под названием «Прекрасная Россия будущего». Но я в этот сценарий, честно говоря, не очень верю.
- Чувствуете ли вы себя в Эстонии в безопасности — в том числе и от России?
- Я чувствую себя совершенно спокойно в Эстонии. Я люблю эту маленькую страну, у меня тут много друзей, живем мы очень интересно и насыщенно. Я не параноик, спокойно отношусь ко всевозможным опасностям и не думаю, что я настолько важная фигура, чтобы на меня совершать покушения. Я в этом смысле отнюдь не Володя Кара-Мурза, который на самом деле очень эффективный деятель, прекрасный лоббист, один из инициаторов списка Магнитского. Я в этом смысле абсолютно бесполезный персонаж, только и умею, что писать и болтать.
- Я имею в виду военный сценарий. Если Россия оккупировала восточные области Украины, то почему бы ей не заинтересоваться Нарвой?
- Я не вижу никакой реальной вероятности того, что нечто подобное может произойти. В этом смысле украинцы спасают Латвию, Эстонию, Польшу, да и вообще всю Европу, а может, и весь мир. Если бы российская армия не получила по мордасам от украинцев, то ребята в Кремле могли бы оборзеть и пойти уже и в страны НАТО, и в Казахстан, и в Грузию.
В Эстонии какие-то панические настроения были только в 2014-2015 годах. Сейчас совершенно очевидно, что российская армия абсолютно истощена, обессилена, обескровлена и полностью деморализована.
- В странах Балтии есть такая присказка: Вильнюс на 10 лет отстал в развитии от Таллина, а Рига — на 10 лет от Вильнюса. Вы бываете во всех трех балтийских столицах: сами такую разницу замечаете?
- Я всегда был против нивелирующего отношения к балтийским странам как к одной Прибалтике. Еще в советское время очень часто бывал и в Риге, и в Вильнюсе, и в Таллине и понимал, насколько это разные страны и культуры, какие разные там живут люди. Литва — она католическая и в культурном отношении ближе к Польше. Эстония, напротив — нордическая и скорее ближе к Финляндии и Швеции. Латвия — страна ганзейская, и мне всегда казалось, что она ближе к Германии по духу. А по поводу того, кто передовой, а кто отстал, — не мне судить. Такого рода сравнения обычно проводятся в области экономической, технологической, айтишной, а я в этом плохо разбираюсь.
- Примерно через пять лет после своего переезда вы давали интервью эстонскому СМИ, где сказали, что на тот момент не выучили эстонский. Что с тех пор изменилось?
- Мало что, и это на самом деле мой самый большой пр*еб. Моя младшая дочь говорит по-эстонски без акцента, жена и сын вполне понимают и шпарят. Самый отсталый — как раз я. С одной стороны, потому что меня избаловали здешние жители: со всей молодежью и профессионалами я общаюсь по-английски, а с ровесниками-пенсионерами — по-русски. А с другой стороны, чтобы выучить язык, да еще и такой непростой, в это надо как следует погружаться. У меня просто нет времени на это, потому что я постоянно работаю. И мне очень стыдно, я отнюдь не бравирую плохим знанием эстонского языка.
- Насколько вообще, по-вашему, успешная интеграция возможна без знания языка?
- Язык надо знать, несомненно, и в этом смысле я не считаю себя успешно интегрированным человеком. Хотя, если говорить о круге общения, то он у нашей семьи очень гармоничный. Это примерно 50 на 50 эстонцы и русские, среди русских — 50 на 50 старых русских и новоприехавших. Эстонские друзья у меня, как правило, самые талантливые люди: музыканты, художники, композиторы, журналисты. Я в восторге от своего эстонского дружеского круга.
- Война и накаление политической обстановки очень сильно обнажили проблемы с интеграцией во всех странах Балтии. Как вы думаете, почему государственные программы не сработали так, как хотелось бы их создателям?
- Думаю, это случилось в первую очередь потому, что никому особо эта интеграция не была нужна. Если бы эстонцы и латыши искренне хотели, чтобы русскоязычные скорее смешались с местным титульным населением, то это было бы сделано гораздо более эффективно. В Эстонии, скажем, до сих пор не существует каких-то эффективных методик изучения эстонского языка для русскоязычных или украиноязычных.
Эти промашки объясняются тем, что общество тут было сегрегировано с советских времен. Эстонцы жили сами по себе, русские сами по себе. Русские смотрели российское телевидение, читали российскую прессу, и, телесно находясь в Эстонии, ментально находились кто в России, а кто и в Советском Союзе. И самое плохое, что эта ситуация всех устраивала. До некоторой степени она всех устраивает и по сей день, хотя в связи с войной положение дел и обострилось.
В Эстонии обиженные русские теперь любят говорить: «Мы были тут гражданами второго сорта, а теперь стали гражданами третьего сорта». Потому что граждане второго сорта, соответственно — украинцы, а русские уже совсем задвинуты куда-то в темный угол. Я не думаю, что это так. Но ничего не делается и для того, чтобы эту ситуацию изменить.
