Видео
В мире
Мы побывали в Арендоле и вместе с его нынешними хозяевами перелистали несколько страниц истории старинной усадьбы.
Дорога, усыпанная золотистыми осенними листьями, упирается в кованые ворота и…кончается. Справа и слева – только кусты. «Вы прибыли на место назначения», — сообщает навигатор.
Дом с красной крышей и романтической башенкой в тени деревьев – островок прошлого, где время будто остановилось… А вот и его хранители – супруги Арвид и Фаимя Турлайсы. Уже 20 лет они живут в этой усадьбе посреди старинного парка на берегу речки Дубна.
— Почему вы сюда переехали? Захотелось на свежий воздух? – спрашиваю.
— Воздуха нам хватало, — смеется Фаима. – Мы жили на берегу моря, в Саулкрасты, в собственном благоустроенном доме.
Но людям нужны приключения… Арвид родом из Латгалии, и он хотел вернуться в родные места. Дети – а их у супругов четверо – выросли, и можно было заняться тем, к чему душа лежит.
В 2000 году Турлайсы купили Арендоле.
Синие маки и кино
Когда–то это было роскошное дворянское гнездо. В конце XIX века ему принадлежало 150 гектаров земли и 5 000 гектаров леса. После революции и аграрной реформы поместье порезали на лоскутки. Хватило на десяток крестьянских хозяйств и две церкви –лютеранскую и католическую. В господском доме устроили детский приют, потом школу. В 1978 году, как говорит Арвид, «дети кончились», и здание опустело почти на четверть века.
Новых хозяев встретило запустенье: полы провалились, двери и окна покосились, сквозь крышу светилось небо…
Турлайсы не собирались превращать Арендоле в обычный современный дом на природе. Они хотели восстановить историческую среду и воскресить ауру, которые оставили жившие до них люди. Начали с того, что пригласили из Риги специалистов, которые провели архитектонически–художественную инвентаризацию поместья, то есть установили, как здесь все выглядело в 1901 году, когда здание обрело нынешний вид. К финансированию удалось привлечь Фонд культурного капитала.
Работа делалась бережно и потому продвигалась не быстро. Дом постепенно очищался от наносного, обретал прежний облик и – будто в благодарность за заботу – открывал свои тайны.
При реставрации старинного зеркала нашлась газета «Петербургские ведомости» 1874 года. За притолокой дверей обнаружился фрагмент обоев начала ХХ века с изображением синих маков. Изготовили их копию, наклеили, и комната ожила.
В подвалах, сараях, на чердаке уцелела кое–какая мебель, которую прежний владелец Станислав Плятер привез из Парижа. Некоторые вещи – резные буфеты, шкафы, стулья — «разбрелись» по окрестным хуторам. Благо люди в этих местах живут поколениями и не привыкли выбрасывать добро.
Арвид ищет, находит и покупает мебель, посуду, текстиль – артефакты эпохи, к которой принадлежит их дом. При этом исторические интерьеры выглядят не музейными, а жилыми. Сейчас в бывшем кабинете управляющего, в будуаре, в бальной зале витает густой яблочный аромат – урожай в этом году щедрый.
Сто лет назад в поместье работали десятки людей. Турлайсы стараются обходиться собственными силами. Вот и мы, приехав в гости, застали хозяина на крыше – за покраской.
Уникальные интерьеры усадьбы Арендоле уже оценили деятели латышского кино. В Арендоле снимался фильм о трагической судьбе священника «Прозвище Одинокий», который вышел на экраны в 2014 году. В усадьбе происходит и действие фильма режиссера Виестура Кайриша «Город у реки».
Девушка–воин
Арвид Турлайс по образованию юрист, работал следователем. Переехав в Арендоле, он направил свои аналитические способности не на раскрытие преступлений, а на изучение истории поместья и нашел в ней увлекательнейшие сюжеты. Любопытно, что по ходу дела Арвид отыскал и свои корни, которые уходят в XIV век, к польской шляхте.
Тихий ныне латгальский уголок некогда находился на перекрестке торговых путей и в эпицентре бурных событий. С 1773 года поместьем владел известный немецкий род Зибергов. Единственная наследница имения Изабелла вышла замуж за правителя Краславы графа Михаила Плятера. Их брак высочайше благословили императоры Германии и России. Чтобы сохранить фамильное имя, император Александр I дозволил разрешить двойное написание – Зиберг–Плятер. Когда–то этим господам принадлежала вся округа.
По тенистым аллеям парка Арендоле частенько гуляла красивая темноволосая девушка, племянница хозяина Эмилия Плятер. Она родилась в 1806 году в Вильно, но с девяти лет вместе с матерью жила по соседству, в Ликсне, у дяди Михаила, человека блестяще образованного, знатока литературы и истории.
Серьезная не по годам, Эмилия много читала, увлекалась народными песнями и мечтала походить на Жанну д'Арк, портрет которой висел у нее над кроватью. И ведь сбылось! Эмилию действительно называют Латгальской Жанной. У нас о девушке–воине известно мало, а в Варшаве в ее честь названа площадь, и польский поэт Адам Мицкевич посвящал ей стихи.
Когда в ноябре 1830 года в Варшаве началось восстание сторонников независимости, нежная барышня Эмилия объехала окрестные усадьбы, призывая родственников и знакомых поддержать движение – деньгами, оружием и личным участием. Слова у нее с делом не расходились. Эмилия создала и возглавила партизанский отряд.
Она носила мужскую одежду, лихо скакала на коне, метко стреляла и умело фехтовала. Красивая и отчаянно смелая, она водила мужчин в атаку на царские гарнизоны. Вместе с кузенами Эмилия разработала план захвата Динабургской крепости, оплота местной власти, но это у нее сорвалось… Через год отряд Эмилии приняли в регулярную польскую армию, а ей присвоили звание капитана – небывалый случай для женщины в те времена!
Однажды после утомительного перехода Эмилия заболела. В горячке и бреду, ее оставили в доме сочувствующего повстанцам помещика, выдав за местную учительницу. Она скончалась в канун своего 25–летия, 23 декабря 1831 года. Современники считают, что Латгальскую деву убило известие о разгроме восстания.
Хозяева хотят поставить памятник Эмилии в Арендоле. Романтический парк поместья – самое подходящее для него место.
Гусарская баллада
В тени старинных деревьев в Арендоле с 2016 года стоит памятник Николаю Гумилеву. Его установил российский меценат Грачья Погосяна. Точно такой же памятник установлен в Царском Селе, где поэт жил в детстве.
Николай Гумилев оказался в Арендоле в годы Первой мировой войны, когда немцы рвались к Риге. 5–й гусарский Александрийский полк, в котором служил поэт, встал на постой в поместье в конце марта 1916 года. В те годы Николай Гумилев был уже известным поэтом и опытным воином — за храбрость был награжден двумя Георгиевскими крестами.
Военным здесь было удобно. В имении были двухэтажная конюшня (сейчас от нее остались руины), большая кирпичная баня, и в господском доме места хватало.
В прихожей стоит деревянный сундук, в котором хранилась полковая касса гусар. О пребывании гусар в поместье напоминают экспонаты музея — офицерские погоны, фляжки. А вот эта гусарская форма – копия той, что носил Николай Гумилев.
Арвид с гордостью показывает стол, за которым поэт, возможно, писал свои стихи или очерки «Записки кавалериста», и кресла, на которых он мог сидеть.
…Мы поднимаемся по каменным ступеням на веранду, похожую на юрмальскую, с ажурными решетками и каменными вазами. Здесь состоялся разговор Гумилева с его сослуживцем, подробно описанный в уникальной книге «5–й гусарский Александрийский полк. По неопубликованным мемуарам». Она хранится в усадьбе, и страницы с упоминанием Арендоле отмечены закладками. Вот что вспоминает офицер В. Карамзин:
«— А вот, скажите, пожалуйста, правда ли это или мне так кажется, что наше время бедно значительными поэтами?.. Вот если мы будем говорить военным языком, то мне кажется, что «генералов» среди теперешних поэтов нет.
— Ну нет, почему так? — заговорил с расстановкой Гумилев. — Блок вполне «генерал–майора» вытянет.
— Ну а Бальмонт в каких чинах, по–вашему, будет?
— Ради его больших трудов ему «штабс–капитана» дать можно.
— Мне думается, что лучшие поэты перекомбинировали уже все возможные рифмы, — сказал я, — и остальным приходится повторять старые комбинации.
— Да, обычно это так, но бывают и теперь открытия новых рифм, хотя и очень редко. Вот и мне удалось найти шесть новых рифм, прежде ни у кого не встречавшихся».
А вот таким Гумилев остался в памяти С. Топоркова, который командовал стоявшим в Арендоле эскадроном:
"Он сразу расположил к себе своих сверстников. Небольшого роста, непропорционально сложенный, медлительный в движениях, он казался всем нам вначале человеком сумрачным, необщительным и застенчивым… но всегда обращал на себя внимание своим воспитанием, деликатностью, безупречной исполнительностью и скромностью».
Гусары пробыли здесь недолго. Уже через месяц полк Гумилева покинул тихий фольварк Рандоль — военных перевели на другие позиции на берег Даугавы.
А потом случилась революция, и последний владелец поместья, женатый на принцессе Лихтенштейна, на родину не вернулся.
***
…Арвид и Фаимя провожают нас до ворот. Их ждут дела, которых, как всегда, непочатый край. Хозяйство огромное: господский дом площадью 1 500 квадратных метров и 18 с лишним гектаров парка требуют постоянного труда. А награда за него – сохранившаяся история.
Ксения ЗАГОРОВСКАЯ.
Фото Вероники Вилюмы (журнал Ir).
