Евровыборы
Видео
— Но кто–то играет?
— Единицы. Раньше, чтобы послушать живую музыку, мы специально ездили в Юрмалу — в "Лидо" или в "Корсо". Тогда на взморье работали и три–четыре программы варьете. А сами рестораны были для музыкантов еще и хорошей возможностью заработать. За исполнение на заказ платили.
— Много?
— И по 50, и по 100 рублей за песню. Самым солидным считался "Лидо"…
Лучшая школа для музыканта
— В Юрмале вы тоже играли?
— В том числе в шикарном, стильном "Лидо". Но устроиться было непросто: доходное место. Там работали старые музыканты, а мы тогда были сопляками — могли лишь заменять старую гвардию. Хотя со временем и нас подпускали к таким местам…
Кто–то спросит: как все это сочетается с искусством, творчеством? А я считаю, что это была отличная школа, суперпрактика. Каждый вечер ты играешь, можешь импровизировать, развиваться, расти. Поэтому тем, кто с ухмылкой говорит, что не нужно музыканту играть в непрестижном месте, отвечу: не важно, где ты играешь, важно — как.
— А почему в Латвии ушло время живой ресторанной музыки? На Западе остались и музыка, и варьете…
— Деньги. Владельцу кабачка проще поставить какой–нибудь диск, чем взять музыкантов. А варьете — красивая вещь, но очень дорогая. Оркестр, танцовщики, декорации. Это же постановка целого музыкального спектакля. "Мулен Руж" может себе позволить. А у нас народ сейчас бедный, не ходит по ресторанам. Не советское время, когда в хороший ресторан без блата было не попасть. Сегодня иди в любой — полупустой. Впрочем, тогда специально шли, чтобы послушать какого–то музыканта.
— Но сегодня ресторан может взять блюдами: дефицит миновал.
— А всем ли нужны так называемые изыски, которые они рекламируют? Я, например, прихожу и прошу обыкновенную жареную картошку. А мне заявляют: "Нет". Нет свинины и прочих якобы вредных продуктов. А я хочу обыкновенную селедку, шпроты. Не каждый день, но хотя бы иногда. Мы же выросли на крестьянских блюдах: картошке, свинине, хлебе.
В ответ слышим: одно вредно, другое…
Место встречи — в "Шкафу"
— Одним из самых известных ресторанов советского времени считался "Шкаф" в гостинице "Рига". Вы там тоже играли?
— В "Шкафу" музыки не было, это было место встреч. Мы туда приходили посидеть, встретиться с друзьями. Выпивали, а потом появлялись идеи. Не только творческие. К кому поехать и у кого занять деньги. Приходилось закладывать паспорт, часы.
— Для чего?
— Отдавали в залог. Я, например, мог оставить в залог часы, а за это получить в долг 50 рублей или 100. Возвращал с процентами…
— А кто занимался ростовщичеством?
— Бармены, официанты. Это считалось нормальной практикой — неофициальный кредит. Конечно, первым встречным денег не одалживали, только знакомым. Обманывать было не принято. Когда деньги появлялись, мы их отдавали.
— В 1970–е в Латвии на слуху были имена таких рестораторов, как Альфонс Микульский, Карлис Билдерс. А во время вашей ресторанной юности?
— Тогда в лицо знали не только барменов, но и швейцаров. Вот кто был настоящими королями! Кабаки переполнены — попасть трудно, поэтому нужно было давать на лапу швейцару. Мы всех их лично знали, так же, как и они нас…
Весёлые северяне
В рестораны ходили и потенцевать.
— Кто ходил тогда в рестораны? У советского инженера, живущего на одну зарплату, денег на то, чтобы идти в ресторан, а тем более заказывать музыку, не было.
— Много было северян. Два–три года поработают на Севере, а потом приезжают с мешком денег. Здесь все пропивают и снова уезжают назад. Военных было много.
— Местных?
— Конечно. Помню, в Лиепае все рестораны были переполнены моряками — там же была военная морская база.
— Вы там тоже играли?
— Я везде играл. Кстати, потом больше в танцевальных клубах. В начале 1970–х самым известным был "Аллегро" — он работал под прикрытием комсомола. Там уже более снисходительно смотрели на репертуар. Комсомольцы знали, что такое "Битлз", американскую музыку, английскую.
Когда "Аллегро" открыли, нередко, чтобы туда попасть, ломали двери. Прежде клубы и кабаки работали до 23.00, а он — и ночью. Там устраивали даже ночные кинопросмотры. Власть поняла, что невозможно действовать только запретами, нужно что–то разрешать молодым. А молодые сами стали диктовать, что будут делать.
— В советское время с легкой руки партократов расхожей стала фраза: "Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст". Джаз играть не запрещали?
— Играли всегда, иногда втихаря. Но джаз пробивал себе дорогу. Жаль только, что многие хорошие джазовые музыканты из–за заработка вынуждены были переключиться на так называемые вокально–инструментальные группы, попсу. Среди тех, кто остался верен джазу, Эдуард Раубишко — саксофонист высокого класса, Гунар Розенберг — великолепный джазовый аранжировщик. Все это музыканты Рижского эстрадного оркестра. В принципе, это был биг–бенд…
Как зарабатывали скрипачи
— В спектакле по одесским рассказам Бабеля, который шел в Рижском русском театре Чехова, много вашей музыки по еврейским народным мотивам. Не приходилось ли ее играть в кабачках?
— На заказ всегда играли "Идише маме", "Хава нагилу". Деньги зарабатывали. За это хорошо платили. А потом еще скрипач ходил вдоль столиков, выискивая жертвы — пары, и на ухо играл. Карман, в который клали деньги, у него был полуоткрытым.
— Со скрипачами тоже работали?
— Все зависело от состава музыкантов. Но скрипач для старого ресторана был незаменим. Как и рояль, скрипка, аккордеон. Бывали и кларнет, ударные, контрабас.
— До войны музыканты играли в кинотеатрах — устраивались так называемые дивертисменты перед началом сеанса…
— После войны тоже. Я сам играл в кино. Это были концерты между сеансами. И в кинотеатре "Рига", и в других. Музыканты и там могли что–то заработать. Играли в основном легкую опереточную музыку…
— Может, кинотеатрам стоит вернуться к дивертисментам, чтобы привлечь публику?
— В кино мало народу, это не окупится. Тогда время было другое. Я отлично помню фильмы тех лет. Когда стали показывать трофейные, в зал было не пробиться. Потом пошли американские, французские, итальянские. Правда, отредактированные, все сексуальные эпизоды вырезаны.
Но, тем не менее, фильмы шли. И мы знали, например, великолепное итальянское кино. А сейчас все признали, что именно в Советском Союзе было сильное кино. Тем комедиям до сих пор ничего равного по популярности нет…
Лучшая солистка
— А были ли в ресторанах вашей молодости хорошие солисты? Рассказывали, что в "Юрас перле" пела Салли Ландау — первая жена Михаила Таля.
— Женщина красивая, но как певицу не стал бы ее выделять. А солистку, вышедшую из ресторана за все советские годы, могу назвать только одну — Лайму Вайкуле.
— С вашими бывшими партнерами по Рижскому эстрадному оркестру Эгилом Шварцом и Ларисой Мондрус поддерживаете отношения?
— Встречались, но дружбы нет. Как только они уехали за границу, связь оборвалась. Обосновались в Германии, в Мюнхене. Мондрус приезжала с какими–то концертами в Ригу.
— Они вначале переехали в Москву, в 1960–е. А вас не приглашали?
— И я мог там устроиться — предложения были разные. Но меня это не привлекало.
Я с удовольствием выезжал на концерты в Москву и сейчас выезжаю. Нескромно говорить, может быть, но выступления проходят успешно. Вероятно, это старая слава, популярность, которой во многом обязан старым записям советского телевидения…
Илья ДИМЕНШТЕЙН.
