Из тиража всего около трехсот экземпляров, продано не больше тридцати в трех магазинах. Отчасти этому причина – высокая цена. Магазины латышской книги ставят наценку около 80%, то есть цена книги составляла 35–37 евро. Выкладка тоже имела значение – книгу можно найти только с трудом. Книга запечатана в целлофан, и читатель не мог ее даже полистать. Я обратил внимание магазинов, у меня потребовали гарантии что в случае чего я приму назад распечатанную. Я дал гарантию, но мало что изменилось.

Ну, и конечно – отсутствие рекламы. Русскоязычному читателю она не была нужна вообще, читатели эту книгу ждали. Огромное, конечно, спасибо, издателю Василию Быстрову, хозяину сети магазинов Поларис. Он, во-первых, установил очень джентльменскую наценку, и конечная цена составила 29,95 евро. Во-вторых, разместил на своем сайте рекламу и бесплатно организовал две презентации в магазине в Домине, куда за автографами пришло около двухсот человек.

Магазин «Jānis Roze» предлагает рекламу – поместить в брошюрку у кассы на месяц, плакатик повесить, все это евро за триста. Один раз я попробовал – эффекта ноль.

Я попробовал заняться рекламой и обратился к ведущей популярной передачи на телевидении Kultūrdeva (Доза Культуры) Хенриете Верхоустинской, где делают, в том числе, обзор книг.

Хенриета мусолила книгу месяца два и после нескольких напоминаний написала:

«Евгений, я добралась до Армитстеда. Я готова вернуть вам книгу. Признаю, что она написана с остроумием и иронией. Но сравнение Чаксте с Лениным, что они оба - лысые, меня особо не привлекает. Ваше увлечение (fanošana) Петром Великим и Барклаем-де-Толли мне не очень нравится. Я из тех, кто за то, чтобы памятники отражали не только историю, но и сегодняшнее отношение к ней. Я считаю, что в «Дозе Культуры» мы с вами не можем ничего сделать с этой книгой из-за разницы во взглядах и из-за нашего формата.

Поясню. В книге есть рассказ, как латвийская элита в пику Гомбергу решила соорудить памятник латвийскому национальному герою, на роль которого назначили Константина Чаксте, профессора юриспруденции, погибшего в нацистском концлагере. И поставить его на месте бывшего памятника Ленину, на пересечении Бривибас и Элизабетес, а иначе Гомберг поставит там Петра I.

Двадцать олигархов скинулись по десять тысяч латов. Выбрали оргкомитет, объявили конкурс проектов. В условия конкурса вписали, что памятник должен иметь портретное сходство. Подали восемнадцать проектов. Но Чаксте был лысым, а лысого как ни лепи, получится Ленин. Итого комиссия получила восемнадцать памятников Ленину на том же месте. Конкурс отменили, назначили второй тур, а позже проект рухнул.

Пердимонокль с лысым памятником мне показался смешным. К тому же я о Чаксте, который действительно отдал жизнь за идею самостоятельной Латвии, свободной от Запада и от Востока, ничего плохого не сказал. А Хенриету это обидело. Мы что, такие разные?

Передача Гундара Редера «1:1», - добавила Хенриета - была бы для вас более подходящим форматом. Спасибо за возможность прочитать вашу книгу».

Гундар Редер отозвался с энтузиазмом, но промусолил книгу месяца полтора и наконец написал: «К сожалению, в этом сезоне у меня не будет времени добраться до книги, я еще не читал содержание, извините!». Как говорит один из законов Мэрфи, «Отложим – самая ужасная форма отказа».

Похоже, вокруг темы памятников создана такая атмосфера, что латышский читатель даже побаивается книгу брать. Хотя те знакомые латыши, кто читал, говорят – не оторваться.

Обратился в конце мая в Центральную библиотеку Юрмалы, - давайте устроим презентацию книги. Вот она, почитайте. Если понравится, передам в дар вашей библиотеке и остальным шести юрмальским библиотекам по экземпляру бесплатно.

Надо было видеть, как заведующая книгу взяла в руки. По Маяковскому, «берет — как бомбу, берет — как ежа, как бритву обоюдоострую, берет, как гремучую в 20 жал змею двухметроворостую». - Знаете, у нас столько инструкций, приказов, чтоб никакой политики… Так там нет политики, - говорю, - почитайте. Да, мы должны рассмотреть на общем собрании. Прошёл месяц, звоню, - еще решаем. Вы, - говорю, - не беспокойтесь о политике. Латвийская национальная библиотека к обязательным по закону семи экземплярам еще по три на каждом языке докупила. – Спасибо, что сказали, это очень важно. После Лиго ответим. Вчера написала, что рассмотрение перенесено на июль.

Одна дама, если не ошибаюсь, Sarmīte Ozoliņa здесь же на ФБ, возмущалась, что она не может читать мою книгу, в ней ошибки на каждой странице. А книгу рецензировали как минимум два академика. Назовите, пожалуйста, хоть одну. – А вот вы пишете про Эйзенштейна, и ни слова про Пекшена и Лаубе. Вот вам здрасте. Не вам, девушка, меня Пекшену обучать, я купил и капитально отремонтировал его дом на Лачплеша 27 и доску мемориальную ему повесил. А про Эйзенштейна я говорил в конкретном контексте Августа Фольца. – Еще есть? – Да! Вы пишете, что в годы Керковиуса «расцвело жилищное строительство, построили заводы «Проводник», «Унион» (сейчас ВЭФ)». А Унион — это не ВЭФ!

Действительно, Унион и ВЭФ – разные юридические лица. Завод «Унион» был основан в 1898 году. В 1904 году завод оказался в собственности германского концерна «AEG». В 1905 году перешёл в ведение Русского общества «Всеобщей компании электричества» (ВКЭ) - дочернего предприятия концерна «AEG». Предприятие изготовляло электротехническое оборудование для военно-морских судов, электрических трамваев и другие электроприборы.

В 1907 году под эгидой завода был основан один из ведущих футбольных клубов Латвии в период перед Первой мировой войной — ФК Унион. В 1915 году, в связи с начавшейся Первой мировой войной, предприятие было эвакуировано в Харьков. Где работает и сейчас под названием «Харьковский электромеханический завод» (с 1925 года)

«ВЭФ» же начался в 1919 году со скромных ремонтных мастерских в здании Почты и телеграфа. К 1924 году там уже работало 300 человек, и их перевели в здание бывшего ломбарда на Слокас, где теперь Государственный архив. И только в 1928 году мастерские переехали в цеха бывшего завода «Унион» на Бривибас гатве, 19.

Мастерские стали называться PTDGD (Pasts un Telegrāfa Departamenta Galvenā Darbnīca), а с 1929 года именовались как Государственный электротехнический завод «Pērkons». Через три года на фронтоне здания уже появились буквы «VEF» (лат. Valsts Elektrotehniskā Fabrika) - Государственная электротехническая фабрика. Он выпускало пробные модели самолетов, а в 1936 году началось производство знаменитых «шпионских» фотокамер «MINOX». До 1938 года их изготовили примерно 22000 штук.

Но в тексте, г-жа Озолиня, речь была не о сложных перипетиях юридических лиц, а о здании, которое построил упомянутый в книге строительный мастер-архитектор Кришьянис Кергалвис по проекту Г. Шеля, и куда действительно въехал будущий ВЭФ. В нише фасада главного корпуса между двумя колоннами была установлена скульптура Зевса, созданная Августом Фольцем, о котором тоже много говорится в книге.

Еще, - спрашиваю, - есть ошибки? Тут г-жа Озолиня перешла на привычные в зубах навязшие рассуждения «А если бы памятник Чингисхану…», больше говорить было не о чем.

Делая издание книги на латышском, я сознательно шел на риск и эксперимент. О результатах судите сами".