Видео
В мире
Строк с детства был любимым композитором Владимира Михайловича. Сам Волков — из–под Лудзы, из деревни Лоцаны, а через бор была деревня Ранцане — родина известного шансонье, первого исполнителя песен Строка — Константина Тарасовича Сокольского. Родители Волкова с детства были дружны с Сокольским, дома стоял патефон со старыми пластинками. И, конечно, много было с мелодиями создателя "Черных глаз".
— Строк встретил нас гостеприимно — в своем рабочем кабинете. Предложил чаек, а потом стал расспрашивать: "Откуда я его знаю?" Когда я ответил, он улыбнулся: "А рассказывают, что я умер! Но, как видите, жив, работаю", — продолжает собеседник.
А слухи о смерти Строка действительно гуляли. Их приписывали министру культуры СССР Екатерине Алексеевне Фурцевой. Скорее всего, навет, потому что именно в ее бытность началось возвращение из небытия имени композитора. Первая ласточка — статья и пластинка в музыкальном журнале "Кругозор", где его песню исполнил Юрий Гуляев. Потом в Москве на фирме "Мелодия" в течение нескольких лет вышли три большие пластинки. При скромном участии и Волкова.
Фонотека Строка и сломанный магнитофон
После знакомства Волков стал бывать на Тербатас, 50, почти каждую неделю. У композитора была большая фонотека с его записями на катушках: танго, фокстроты, вальсы. Никакого порядка, разнобой. Волков предложил помощь и стал приводить их в порядок: сгруппировал, потом отремонтировал старенький магнитофон Строка — "Днепр".
В начале 1970–х в продаже были и более современные, дорогие, но у известного композитора был простенький. Лишнее свидетельство того, что жил он скромно.
— Строк как бы официально не был запрещен, — рассказывает знаток его творчества. — Но пластинки его долгие годы не издавались, концертов не было, на телевидение и радо не приглашали. В кафе и ресторанах в силу возраста он тоже не аккомпанировал. Однако музыку его играли, и подрабатывал он за счет рассылки нот своих собственных сочинений…
После войны ноты у Строка, по словам Волкова, просили и певцы, и исполнители оркестров. Оригинал один — нужны копии. Иногда до двадцати. Этот труд и взял на себя юный помощник и друг композитора.
— У нас на заводе не было проблем с изготовлением копий. Делал и отвозил их Оскару Давидовичу, а бандероли рассылал он сам, — продолжает Волков. — А когда он уехал в Москву — готовить выпуски новых пластинок на фирме "Мелодия", то не раз обращался ко мне…
На пластинках были и новые современные записи — в исполнении оркестра, и старые. Так вот, качество последних часто не устраивало композитора. И он просил молодого помощника подобрать катушки лучшего качества и прислать в Москву.
Кто–то скажет: какая это дружба? Это помощь.
— Да, он действительно нуждался в помощи. Я ее сам предлагал и горжусь тем, что Строк мне доверял. Я никогда не забывал, какая передо мной величина, — продолжает Владимир Михайлович.
— Это же не просто модный композитор — выдающийся, основатель рижского танго. В мире есть аргентинское, французское, русское, а есть рижское, связанное с именем Оскара Давидовича. Не случайно на автографах, которые он дарил мне, Строк называет себя автором "лирико–романтической музыки"…
Дарственные надписи
Об отношении композитора к другу рассказывают дарственные надписи, сделанные им на нотах, пластинках, фотографиях. "Моему дорогому другу и почитателю лирико–романтической музыки Владимиру Михайловичу Волкову от композитора Оскара Строка. 3 июля 1971 года"; "Дорогому Владимиру Михайловичу Волкову в знак особой симпатии. Оскар Строк. Рига, 3 октября 1973 года"; "Несравненному другу Владимиру Михайловичу Волкову. Что бы я делал, если б не имел таких друзей. Строк. Рига, 5 апреля 1973 года".
Как правило, Строк принимал младшего друга в рабочем кабинете. Там стояли диван, пианино и полочка, на которой были водка, армянский коньяк и закуска — для гостей. Строк всегда наливал чай, предлагал и что покрепче. А если Владимир Михайлович задерживался подолгу, то просил невестку принести что–то более существенное из еды. Жил он с сыном — Евгением и его семьей.
Последняя встреча
Волков был у старшего друга и за несколько дней до его смерти.
— Ходил он медленно, несколько раз садился за рояль. Поиграет, потом ляжет на диван, отдохнет, — вспоминает рассказчик. — А 22 июня звонит мне его сын — Евгений: "Папы не стало". Я все понял и поехал к ним. Нужна была чисто хозяйственная помощь…
С гробом старшего друга на грузовой машине через весь город тоже ехал Владимир Михайлович.
Хоронили автора "Черных глаз" 24 июня 1975 года на кладбище Шмерли. Народу, по словам очевидца, было очень много. Но никого из официальных представителей творческих союзов. Родные, друзья, музыканты, артисты, поэты…
— И вдруг неожиданно в тишине заиграла скрипка. Это Павел Мулер стал играть "Черные глаза", — вспоминает Волков — На глазах у многих, в том числе у меня, выступили слезы…
Евгений Строк — копия отца
Он продолжал дружить и с сыном композитора — Евгением Оскаровичем Строком. Тот не был музыкантом — инженер, работал в объединении "Латвияс лифтс". Евгений, в отличие от отца, часто приезжал к Владимиру Михайловичу в Вецмилгравис — в клуб, в котором тот работал. Ушел он из жизни неожиданно — в результате аварии.
— Ехал на машине из Саулкрасты — с дачи, — говорит собеседник. — Ехал с собакой. Говорили, что она и стала причиной ДТП: бросилась на руль…
Строк–младший был очень похож на отца. Когда у Константина Сокольского на вечерах спрашивали, каким был Строк, он отвечал: "Посмотрите, на Евгения. Копия".
Уникальная запись
А на память от Оскара Давидовича у его друга из Вецмилгрависа остались не только пластинки, фотографии и ноты с дарственными надписями, но и уникальная кассета.
— У него в гостях на Тербатас часто бывал Сокольский, — вспоминает Владимир Михайлович. — Старый друг, первый исполнитель его песен. Я не раз просил их вместе записаться на магнитофон: за роялем Строк, поет Сокольский. Строк отнекивался: он очень придирчиво относился ко всему, что делал. Говорил о возрасте, о том, что у Сокольского и голос уже не тот.
Но я в конце концов упросил — для себя, для истории. И после нескольких репетиций в декабре 1972 года в квартире Оскара Давидовича были записаны три песни: "Очарование", "Осенний вальс" и "Пламенные очи"…
Помогал Волкову делать запись и гостивший в то время у него радиоинженер из Великих Лук Владимир Першаков.
До поры до времени кассета стояла дома, а в 1990–м, когда готовился к выпуску новый диск Сокольского — к 85–летию, тот обратился к Волкову: "Сохранилась ли у него та магнитофонная запись и не мог бы он ее дать? Покажем специалистам — может, возьмут?"
Взяли — и в пластинку фирмы "Мелодия" вошла уникальная любительская запись. Вероятно, самая последняя запись короля танго и первого исполнителя почти всех его песен. А появилась она благодаря удивительному человеку, который живет рядом с нами — Владимиру Михайловичу Волкову.
Илья ДИМЕНШТЕЙН
Все фото автора
