Видео
В мире
Хотя считается, что именно во время обсуждения бюджета у политиков есть наибольшая возможность влиять на происходящие в стране процессы, в латвийской политической реальности это мнение довольно иллюзорно. Почему?
Общие бюджетные рамки разрабатываются на уровне Министерства финансов. Затем он согласовывается и утверждается на уровне политического руководства коалиции. В парламент он попадает практически готовым, только для формального визирования. Даже если в него вносятся какие-то поправки, то только с одобрения политических лидеров коалиции (очень узкой группы людей). Депутаты могут внести более 360 предложений (как и сейчас), но можно заранее сказать, что ни одно из предложений, внесенных оппозицией, не будет поддержано. За исключением случаев, когда предложение является результатом политической сделки (я - тебе, ты - мне).
Но, пожалуй, самое главное, закон о государственном бюджете не предусматривает детального, постатейного использования выделенных денег. В бюджете отражены лишь общие цифры, которые не расшифровываются как конкретные статьи расходов. Например, во сколько обойдется покупка новых стульев или компьютеров, скажем, для Инновационной лаборатории Государственной канцелярии?
Государственный контроль не справляется
Конечно, можно возразить, что такая детализация была бы совершенно излишней, ведь кто может разобраться в бесчисленных повседневных потребностях многочисленных учреждений? С этим, пожалуй, можно даже согласиться. Но значит ли это, что так и должно оставаться? Должны ли депутаты и другие специалисты по оценке бюджета довольствоваться общими цифрами, не имея возможности более детально изучить соотношение цены и качества расходов различных государственных и местных органов власти? Может быть, необходим специальный орган для оценки необходимости таких расходов?
На этот счет можно возразить: у нас уже есть такой орган - Государственный контроль. Оно регулярно публикует результаты аудиторских проверок, которые выявляют расточительные траты различных государственных органов. Называя вещи своими именами, обнаруживает вопиющие растраты. Правда, если эти траты не носят прямого, корыстного характера, они чаще всего не имеют последствий, в том числе административных (то есть карьерного роста). Несколько неловких моментов оправдания, что «так получилось», и все. Жизнь и работа «на пользу обществу» продолжаются.
Несмотря на то, что аудиты ГК довольно точно обнажают ряд проблем, постоянно возникающих под непрозрачным покрывалом раздутого аппарата государственного управления, эффективность этой структуры ничтожно мала. На протяжении десятилетий ГК регулярно выступает с «разоблачениями» разного объема, но ничего не происходит. Госконтроль превратился в орган, который может лишь погрозить пальцем.
Практика прошлого показывает, что Госконтроль не может противостоять министерскому аппарату («глубинному государству»). Силы несопоставимы. Но если ГК слишком слаб и беззуб, то, возможно, следует создать отдельный институт, стоящий выше политических партий, с единственной задачей - детально оценивать использование существующего бюджета и полезность расходов каждого министерства.
Скептики могут сказать, что создается еще один бюрократический орган, который только съест и без того ограниченные ресурсы. Но за последний год мы увидели один относительно хороший пример успешной работы такой структуры.
Это комиссия Сейма по расследованию реализации проекта Rail Baltica. Это практически первая комиссия такого рода, которая имеет практический смысл. Не то чтобы я надеюсь, что она что-то решит, но нельзя отрицать, что она внесла гораздо большую ясность в понимание проблем расследуемого проекта.
Отсутствие компетентной экспертизы
Именно отсутствие ясности в отношении обоснованности структуры расходов отдельных министерств затрудняет евродепутатам и любым другим наблюдателям глубокое и компетентное обсуждение плюсов и минусов бюджета, составленного чиновниками Министерства финансов. Нет абсолютно никакого анализа, даже малейшего, результатов исполнения бюджета предыдущего года. Насколько полезными, насколько эффективными были расходы прошлого года и предыдущих лет?
Постоянно появляются сообщения о различных сомнительных «исследованиях», о различных «художественных композициях», но каково влияние этих расточительных трат на новый бюджет? Снизилась ли стоимость этих «исследований» и «композиций», уменьшилась ли расходная база министерств, на основе которой рассчитывается бюджет следующего года? Существует ли хоть один серьезный анализ возврата государственных средств, вложенных в различные проекты и исследования?
А без такого анализа как можно говорить об устойчивом и основанном на данных планировании развития? Мы можем жить с одним убеждением - денег больше, чем когда-либо, - и придумывать все более инновационные способы «освоения» (читай - кражи) этих денег, но тогда мы не должны говорить об устойчивости, конкурентоспособности и прочих благонамеренных, но по сути пустых вещах.
Пока депутаты не получат доступа к авторитетной экспертизе эффективности текущего бюджета, им придется оценивать новый бюджет в основном на уровне метафор (надутый шар) и общих фраз (мы заняли до такой степени, что больше не можем занимать). Но эта обобщенность позволяет коалиции называть новый бюджет всевозможными причудливыми словами - «бюджет безопасности и конкурентоспособности», хотя наиболее точным описанием было бы: бюджет «безответственности», ведь нет сомнений, что и в следующем году в публичном пространстве появятся новости о новых исследованиях «благосостояния курьеров на вольтах и болтах» и еще больше «скульптурных композиций».
Никто не скажет, продержится ли правительство Эвики Силини в следующем году, но то, что и в следующем году появятся очередные сомнительные проекты по сбору денег и «композиции», можно с уверенностью предсказать уже сегодня".
