Евровыборы
Видео
Улдис Осис, один из основателей партии «Латвияс цельш», был министром финансов Латвии на заре независимости. При нем начиналась приватизация советских предприятий, для большинства ставшая гибелью. Кому теперь адресовать претензии в развале отечественной промышленности, и был ли экономический смысл в ее сохранении — об этом он рассказал в интервью press.lv.
- Господин Осис, по-вашему, советская власть это однозначный ущерб Латвии или промышленные предприятия, останься они в живых, могли бы его уравновесить?
- Никакого равновесия там быть не может. Ущерб же не только в прямых убытках, но и в упущенных возможностях. Есть расчеты, которые на примере скандинавских стран показывают, какой могла бы сегодня быть Латвия, если б развивалась свободно.
И дело не только в деньгах — в том числе, в количестве людей и в их качестве, если хотите. Ведь сколько наиболее способных наших жителей было депортировано, скольким пришлось уехать. Наш генетический и интеллектуальный фонд до сих пор не восстановлен.
- Эстония тоже была в СССР, но почему 25 лет спустя ее успехи не сравнимы с латвийскими?
- Успехи Эстонии во-многом преувеличены. Хотя по многим параметрам она впереди нас, но в целом мы идем на равных. Отличия между нами и чисто географические, и исторические. Их близость к Финляндии дает им хороший пример развития.
Зато Латвия с конца 19-го века была крупным промышленным регионом, не случайно у нас сложился наиболее активный революционный класс. И в поддержке большевистского переворота латыши сыграли большую роль, и после него занимали в СССР высокие руководящие посты. Здесь было много пассионариев, потому и репрессии здесь были более активными.
- Значит ли это, что советскую промышленность ликвидировали по политическим соображениям, чтоб сломать все старое?
- Нет, основания были чисто экономические. В бытность свою министром финансов в правительстве Биркавса (с марта 93-го по август 94-го), я участвовал в разработке стратегии развития. Мы хотели все крупные предприятия объединить в крупные концерны и сохранить, естественно, связи с Россией.
Для этого были созданы Фонд госимущества и Агентство приватизации. Государство не собиралось все время держать их у себя, по-возможности, хотело приватизировать.
- Почему же вышло все наоборот?
- Правительство Биркавса довольно быстро ушло в отставку, в августе 94-го. Я организовал свою консультационную фирму, чтобы продолжить работать с предприятиями по реализации этой стратегии. Там были ВЭФ, РАФ и целый ряд других.
Моя карьера бизнес-консультанта началась еще в конце 80-х, когда в СССР пошла либерализация, переход на хозрасчеты, передача участков предприятий в аренду.
Очень популярна была конверсия оборонной промышленности, когда военные предприятия к производству оружия должны были научится делать и кастрюли, сковородки, тазики.
Военной техники в стране было слишком много, а промтовары были в страшном дефиците. Вот мы с коллегами создали кооператив, свою методику и стали разъезжать по всей стране, помогали крупным предприятиям переходить на новую систему. Мы проводили тренинги и видели, что людей, что-то смыслящих в этом, крайне мало — единицы.
- Привыкли действовать по указке?
- Да, ведь система складывалась десятилетиями. Особенно это касалось руководителей высокого уровня.
Специалисты среднего звена, люди более молодые, были гораздо изобретательнее, свободнее, инициативнее. Они еще не успели впитать в себя стиль рутинного хозяйствования. Причем, и в Латвии, и в России — все равно.
- У вас откуда такое хорошее знание советской страны?
- Я учился в Ленинграде, аспирантуру заканчивал в Москве. С 78-го по 88-й читал лекции в рижском Институте повышения квалификации специалистов народного хозяйства, куда съезжались практики со всего СССР. Особенно с предприятий оборонки.
Объем знаний и связей у меня был огромный. И в начале 90-х я видел, что некоторые советские предприятия можно и нужно сохранять.
- Почему ж не сохранили ВЭФ?
- Тому много причин, хотя у него были все шансы для развития, и это подтвердил коллега - консультант «Бритиш телеком». Там были хорошие специалисты. Предприятие, хоть и не сравнимое с ведущими мировыми, но добротное и перспективное.
Техника у них достаточно живучая. Конкурировать на западе они не могли, зато у них были налажены связи со странами бывшего соцлагеря. Там ВЭФ был законодателем моды, все знали его продукцию, стандарты...Но они допустили целый ряд ошибок.
Один пример: проиграли конкурс московской мэрии по внедрению новой телефонной технологии. Почему: они подали свою заявку, а там впереди уже и «Сименс», и японцы, ведущие мировые компании. Москва это ж огромный рынок!
И конечно, ВЭФ не смог состязаться, потому что западные компании предлагали свои технологии в рассрочку. Они могли себе это позволить, их поддерживали отечественные банки. А наши требовали полной оплаты всего и сразу.
- А что же их Банк Латвии не поддержал?
- Шутите? Ну откуда у него деньги? Такие дела в принципе делаются иначе. Вэфовцы что сделали: опустили уши и уехали. Ни в минфин не пришли, ни в наше посольство в Москве. Ко мне уже после, к сожалению, обратились.
А в бытность мою министром ко мне каждую неделю приходил посол какой-то страны с одним-двумя бизнесменами — знакомились, представляли продукцию. Почему бы нам так не делать?
И банк наши вполне могли б найти, можно ж было обратиться к конкурентам тех, что поддерживали «Сименс» и японцев.
У ВЭФа были явные преимущества — мы ближе к Москве, значит, сервис дешевле. Плюс наша продукция хоть и не передовая, но проверенная и надежная.
- Выходит, не было поддержки государства у предприятий?
- Как их поддерживать, если они сами не могут сделать элементарной вещи — обратиться за помощью? А ситуация менялась очень быстро, но руководители больше частью просто напросто не были способны вести бизнес в новых условиях.
Исключения крайне редки. Тот же «Дзинтарс» был более активным и сумел выжить. Я тогда постоянно бывал на собраниях «Рафа» - беспрерывный крик, мат, ругань, постоянные претензии друг другу, бесконечные споры. Это кошмар.
В такой обстановке Ничего нельзя было сделать. Так они вопреки всем законам пытались приватизировать завод. Конечно, ничего не вышло, хотя в техническом плане для нашего региона вполне крепкое было предприятие.
- Но вы же пытались сделать что-то для ВЭФа?
- Пытался, успели набросать бизнес-план, хотя уже было ясно, что ничего не выйдет. Реагировать надо было мгновенно на множество вызовов. Курс рубля, например, менялся молниеносно...
Но там еще что выяснилось: в горбачевские времена начали отдавать цеха или небольшие участки предприятий в аренду. И в начале 90-х ВЭФа как такового в организационном плане уже не существовало. Была только одна центральная компания, которая держала инфраструктуру.
Остальное — множество фирм внутри ВЭФа, у каждой свои поставщики, свои рынки. Разобраться в них было нереально, собрать воедино предприятие уже было нельзя.
- Так ли старалось государство сохранить предприятия? Кредит в 24 миллиона долларов (G-24) в их поддержку попросту разворовали.
- В том-то и дело. Большую часть. И все-таки, главный тормоз был в головах. В моей практике министра был только один случай, когда предприятие само принесло бизнес-план. И деньги от государства получило — Даугавпилсский химзавод. И все равно это предприятие через несколько лет пошло ко дну.
- Ладно, предприятия удержать не удалось, но ведь осталась квалифицированная рабсила. Почему Латвии не удалось при ее помощи создать свою «Нокию»?
- Пока не удалось, но до нее уже недалеко. Может быть это прозвучит невероятно, но сейчас информатика и телекоммуникации у нас развиваются быстрее, чем все остальные отрасли. Именно потому, что у нас много специалистов хорошего уровня.
Но проблема в том, что система образования не успевает их готовить. Для того, чтоб сегодня у нас были хорошие программисты, 10 лет назад надо было в школе делать упор на точные науки, а мы реформы проводим задним числом, когда уже исправлять ошибки очень трудно.
И что важнее — нужна не только реформа системы образования, но изменение системы мышления людей.
- Впечатление такое, что государство настоящие реформы только тормозит, а не проводит.
- Я к руководителям государства отношусь критично. У них та же проблема, что была у руководителей советских предприятий, - неумение срабатываться, находить эффективное решение в короткие сроки, контролировать исполнение.
Все делается очень медленно, топчутся на месте, за это время разбазариваются огромные суммы. Почему у нас так - часть людей уехала, часть ушла в бизнес. Некому контролировать процессы.
- Не потому ли, что у нас все ошибки искусно списываются на оккупацию?
- Да, но при нынешнем поведении России это неизбежно. Германия категорически отвергла фашистский режим, назвала его преступным, осудила преступников и давно стала демократическим государством.
Если б Россия пошла по этому пути, разговоров об оккупации не было бы. Все же понимают, что мы соседи, там большой рынок — выгодный даже с экономической точки зрения.
- Но ведь не Россия виновата в том, что у нас разворовали G24, не проводят реформу образования, люди уезжают...
- Согласен, до «истории успеха» нам далеко, но это не значит, что у нас так уж все плохо. Рига и Рижский район находятся, соответственно цифрам, на среднем уровне Евросоюза. Хотя, конечно, провинция отстает очень сильно.
Общество у нас больно психологически. Я очень много езжу по миру и ни в одной стране не видел столько шикарных машин, как в Риге. У наших бизнесменов прямо какая-то азиатская тяга к показной роскоши. А это деньги, которые отняты у развития.
Неуплата налогов тоже для нас характерна. Почему — у жителей развитых стран есть понятие гражданского общества, осознание того, что у граждан есть права и обязанности, и что из этого вытекает. А мы-то сами какие, как мы себя ведем? И политиков сами выбираем, а на следующий день хватаемся за головы.
- Есть мнение, что экономическая деградация Латвии была выгодна западным странам — одним конкурентом меньше. К примеру, локатор в Скрунде взорвали и на американские деньги построили новый, чтобы сдать его в аренду НАТО. Хотя могли б сдавать старый и заработали б на этом.
- Знаете, иногда лучше что-то полностью уничтожить и выстроить по новой. Я не занимался Скрундой - Марис Гайлис был тогда руководителем комиссии. Он говорил, что опасно сохранять, потому что мы не знаем, что и где там может быть спрятано. Этого никогда в жизни не найдешь, поэтому лучше все очистить.
На радость западу...Во-первых, мы для него не конкурент. Во-вторых, конкуренции там не боятся, там это норма жизни.
- Что сегодня Вы могли бы предложить Латвии?
- Нужна реформа образования. И начинать ее нужно с детсадовских учителей. Нужно менять сначала их мышление, чтобы они понимали как учить детей быть инициативными, быть лидерами, умели сотрудничать с другими, умели конкурировать.
Система ценностей должна быть заложена в дошкольном возрасте, через 2-3 года уже поздно. Высшая школа уже перестраивается, студенты профессионально работают над проектами, но система детсадов и школ у нас еще отстает.
Здравоохранение — там как можно больше надо передать в частные руки. Государство должно только обеспечивать конкуренцию и регулировать процесс. И то и другое могут стать хорошими экспортными отраслями, хотя образование уже таковым во многом и является.
- Вам не кажется, что Закон о государственном языке здорово тормозит экспорт образования?
- Я тоже не понимаю, где там проблема с языком. Почему одним вузам можно учить на английском, другим нельзя. Я считаю, надо разрешить преподавать в вузах на любых языках. А вот из русских школ я бы оставил одну - для детей дипломатов. Школы должны быть на одном, национальном языке, а высшее образование - на любом.
- По-вашему, это сблизит жителей?
- Надо признать, что мы, русские и латыши, уже сегодня очень далеки друг от друга. По причине, которая лежит вне Латвии. Что может изменить ситуацию -я уже приводил в пример Германию.
Внутри Латвии нам нужно перестать бояться говорить о наших взаимоотношениях. Мы многого не объясняем другу другу, и это проблема. Я, например, не говорю с местными русскими по-русски не от неуважения к ним. Наоборот — разговаривая с ними по-латышски, я создаю им среду для использования латышского языка.
По-моему, это обязанность каждого латыша, в этом наша помощь русским. Но некому объяснять. Нет диалога ни на каком уровне. Впрочем, духовных лидеров сегодня нет не только у русских, но и у латышей. А диалог нам очень нужен. Но его нет и между государством и обществом, слишком велика у нас и эта дистанция.
- Латковскис недавно сказал: для того, чтоб русские не косились в сторону России, они должны быть здоровы и хорошо накормлены. Может нам стоит экономику выдвинуть на первый план вместо политики?
- В сторону России они «косятся» не потому. За благополучной жизнью они уезжают не в Россию — в другие страны. Но сравните результаты последних выборов в российскую госдуму в Латвии и где-нибудь в Лос-Анжелесе. Это ж день и ночь. И пока Россия не изменится, Латвия будет оставаться в напряжении.
Елена СЛЮСАРЕВА
