Видео
В мире
Улдис Осис, один из основателей партии «Латвияс цельш», был министром финансов Латвии на заре независимости. При нем начиналась приватизация советских предприятий, для большинства ставшая гибелью. Кому теперь адресовать претензии в развале отечественной промышленности, и был ли экономический смысл в ее сохранении — об этом он рассказал в интервью press.lv.
- Господин Осис, по-вашему, советская власть это однозначный ущерб Латвии или промышленные предприятия, останься они в живых, могли бы его уравновесить?
- Никакого равновесия там быть не может. Ущерб же не только в прямых убытках, но и в упущенных возможностях. Есть расчеты, которые на примере скандинавских стран показывают, какой могла бы сегодня быть Латвия, если б развивалась свободно.
И дело не только в деньгах — в том числе, в количестве людей и в их качестве, если хотите. Ведь сколько наиболее способных наших жителей было депортировано, скольким пришлось уехать. Наш генетический и интеллектуальный фонд до сих пор не восстановлен.
- Эстония тоже была в СССР, но почему 25 лет спустя ее успехи не сравнимы с латвийскими?
- Успехи Эстонии во-многом преувеличены. Хотя по многим параметрам она впереди нас, но в целом мы идем на равных. Отличия между нами и чисто географические, и исторические. Их близость к Финляндии дает им хороший пример развития.
Зато Латвия с конца 19-го века была крупным промышленным регионом, не случайно у нас сложился наиболее активный революционный класс. И в поддержке большевистского переворота латыши сыграли большую роль, и после него занимали в СССР высокие руководящие посты. Здесь было много пассионариев, потому и репрессии здесь были более активными.
- Значит ли это, что советскую промышленность ликвидировали по политическим соображениям, чтоб сломать все старое?
- Нет, основания были чисто экономические. В бытность свою министром финансов в правительстве Биркавса (с марта 93-го по август 94-го), я участвовал в разработке стратегии развития. Мы хотели все крупные предприятия объединить в крупные концерны и сохранить, естественно, связи с Россией.
Для этого были созданы Фонд госимущества и Агентство приватизации. Государство не собиралось все время держать их у себя, по-возможности, хотело приватизировать.
- Почему же вышло все наоборот?
- Правительство Биркавса довольно быстро ушло в отставку, в августе 94-го. Я организовал свою консультационную фирму, чтобы продолжить работать с предприятиями по реализации этой стратегии. Там были ВЭФ, РАФ и целый ряд других.
Моя карьера бизнес-консультанта началась еще в конце 80-х, когда в СССР пошла либерализация, переход на хозрасчеты, передача участков предприятий в аренду.
Очень популярна была конверсия оборонной промышленности, когда военные предприятия к производству оружия должны были научится делать и кастрюли, сковородки, тазики.
Военной техники в стране было слишком много, а промтовары были в страшном дефиците. Вот мы с коллегами создали кооператив, свою методику и стали разъезжать по всей стране, помогали крупным предприятиям переходить на новую систему. Мы проводили тренинги и видели, что людей, что-то смыслящих в этом, крайне мало — единицы.
- Привыкли действовать по указке?
- Да, ведь система складывалась десятилетиями. Особенно это касалось руководителей высокого уровня.
Специалисты среднего звена, люди более молодые, были гораздо изобретательнее, свободнее, инициативнее. Они еще не успели впитать в себя стиль рутинного хозяйствования. Причем, и в Латвии, и в России — все равно.
- У вас откуда такое хорошее знание советской страны?
- Я учился в Ленинграде, аспирантуру заканчивал в Москве. С 78-го по 88-й читал лекции в рижском Институте повышения квалификации специалистов народного хозяйства, куда съезжались практики со всего СССР. Особенно с предприятий оборонки.
Объем знаний и связей у меня был огромный. И в начале 90-х я видел, что некоторые советские предприятия можно и нужно сохранять.
- Почему ж не сохранили ВЭФ?
- Тому много причин, хотя у него были все шансы для развития, и это подтвердил коллега - консультант «Бритиш телеком». Там были хорошие специалисты. Предприятие, хоть и не сравнимое с ведущими мировыми, но добротное и перспективное.
Техника у них достаточно живучая. Конкурировать на западе они не могли, зато у них были налажены связи со странами бывшего соцлагеря. Там ВЭФ был законодателем моды, все знали его продукцию, стандарты...Но они допустили целый ряд ошибок.
Один пример: проиграли конкурс московской мэрии по внедрению новой телефонной технологии. Почему: они подали свою заявку, а там впереди уже и «Сименс», и японцы, ведущие мировые компании. Москва это ж огромный рынок!
И конечно, ВЭФ не смог состязаться, потому что западные компании предлагали свои технологии в рассрочку. Они могли себе это позволить, их поддерживали отечественные банки. А наши требовали полной оплаты всего и сразу.
- А что же их Банк Латвии не поддержал?
- Шутите? Ну откуда у него деньги? Такие дела в принципе делаются иначе. Вэфовцы что сделали: опустили уши и уехали. Ни в минфин не пришли, ни в наше посольство в Москве. Ко мне уже после, к сожалению, обратились.
А в бытность мою министром ко мне каждую неделю приходил посол какой-то страны с одним-двумя бизнесменами — знакомились, представляли продукцию. Почему бы нам так не делать?
И банк наши вполне могли б найти, можно ж было обратиться к конкурентам тех, что поддерживали «Сименс» и японцев.
У ВЭФа были явные преимущества — мы ближе к Москве, значит, сервис дешевле. Плюс наша продукция хоть и не передовая, но проверенная и надежная.
- Выходит, не было поддержки государства у предприятий?
- Как их поддерживать, если они сами не могут сделать элементарной вещи — обратиться за помощью? А ситуация менялась очень быстро, но руководители больше частью просто напросто не были способны вести бизнес в новых условиях.
Исключения крайне редки. Тот же «Дзинтарс» был более активным и сумел выжить. Я тогда постоянно бывал на собраниях «Рафа» - беспрерывный крик, мат, ругань, постоянные претензии друг другу, бесконечные споры. Это кошмар.
В такой обстановке Ничего нельзя было сделать. Так они вопреки всем законам пытались приватизировать завод. Конечно, ничего не вышло, хотя в техническом плане для нашего региона вполне крепкое было предприятие.
- Но вы же пытались сделать что-то для ВЭФа?
- Пытался, успели набросать бизнес-план, хотя уже было ясно, что ничего не выйдет. Реагировать надо было мгновенно на множество вызовов. Курс рубля, например, менялся молниеносно...
Но там еще что выяснилось: в горбачевские времена начали отдавать цеха или небольшие участки предприятий в аренду. И в начале 90-х ВЭФа как такового в организационном плане уже не существовало. Была только одна центральная компания, которая держала инфраструктуру.
Остальное — множество фирм внутри ВЭФа, у каждой свои поставщики, свои рынки. Разобраться в них было нереально, собрать воедино предприятие уже было нельзя.
- Так ли старалось государство сохранить предприятия? Кредит в 24 миллиона долларов (G-24) в их поддержку попросту разворовали.
- В том-то и дело. Большую часть. И все-таки, главный тормоз был в головах. В моей практике министра был только один случай, когда предприятие само принесло бизнес-план. И деньги от государства получило — Даугавпилсский химзавод. И все равно это предприятие через несколько лет пошло ко дну.
- Ладно, предприятия удержать не удалось, но ведь осталась квалифицированная рабсила. Почему Латвии не удалось при ее помощи создать свою «Нокию»?
- Пока не удалось, но до нее уже недалеко. Может быть это прозвучит невероятно, но сейчас информатика и телекоммуникации у нас развиваются быстрее, чем все остальные отрасли. Именно потому, что у нас много специалистов хорошего уровня.
Но проблема в том, что система образования не успевает их готовить. Для того, чтоб сегодня у нас были хорошие программисты, 10 лет назад надо было в школе делать упор на точные науки, а мы реформы проводим задним числом, когда уже исправлять ошибки очень трудно.
И что важнее — нужна не только реформа системы образования, но изменение системы мышления людей.
- Впечатление такое, что государство настоящие реформы только тормозит, а не проводит.
- Я к руководителям государства отношусь критично. У них та же проблема, что была у руководителей советских предприятий, - неумение срабатываться, находить эффективное решение в короткие сроки, контролировать исполнение.
Все делается очень медленно, топчутся на месте, за это время разбазариваются огромные суммы. Почему у нас так - часть людей уехала, часть ушла в бизнес. Некому контролировать процессы.
- Не потому ли, что у нас все ошибки искусно списываются на оккупацию?
- Да, но при нынешнем поведении России это неизбежно. Германия категорически отвергла фашистский режим, назвала его преступным, осудила преступников и давно стала демократическим государством.
Если б Россия пошла по этому пути, разговоров об оккупации не было бы. Все же понимают, что мы соседи, там большой рынок — выгодный даже с экономической точки зрения.
- Но ведь не Россия виновата в том, что у нас разворовали G24, не проводят реформу образования, люди уезжают...
- Согласен, до «истории успеха» нам далеко, но это не значит, что у нас так уж все плохо. Рига и Рижский район находятся, соответственно цифрам, на среднем уровне Евросоюза. Хотя, конечно, провинция отстает очень сильно.
Общество у нас больно психологически. Я очень много езжу по миру и ни в одной стране не видел столько шикарных машин, как в Риге. У наших бизнесменов прямо какая-то азиатская тяга к показной роскоши. А это деньги, которые отняты у развития.
Неуплата налогов тоже для нас характерна. Почему — у жителей развитых стран есть понятие гражданского общества, осознание того, что у граждан есть права и обязанности, и что из этого вытекает. А мы-то сами какие, как мы себя ведем? И политиков сами выбираем, а на следующий день хватаемся за головы.
- Есть мнение, что экономическая деградация Латвии была выгодна западным странам — одним конкурентом меньше. К примеру, локатор в Скрунде взорвали и на американские деньги построили новый, чтобы сдать его в аренду НАТО. Хотя могли б сдавать старый и заработали б на этом.
- Знаете, иногда лучше что-то полностью уничтожить и выстроить по новой. Я не занимался Скрундой - Марис Гайлис был тогда руководителем комиссии. Он говорил, что опасно сохранять, потому что мы не знаем, что и где там может быть спрятано. Этого никогда в жизни не найдешь, поэтому лучше все очистить.
На радость западу...Во-первых, мы для него не конкурент. Во-вторых, конкуренции там не боятся, там это норма жизни.
- Что сегодня Вы могли бы предложить Латвии?
- Нужна реформа образования. И начинать ее нужно с детсадовских учителей. Нужно менять сначала их мышление, чтобы они понимали как учить детей быть инициативными, быть лидерами, умели сотрудничать с другими, умели конкурировать.
Система ценностей должна быть заложена в дошкольном возрасте, через 2-3 года уже поздно. Высшая школа уже перестраивается, студенты профессионально работают над проектами, но система детсадов и школ у нас еще отстает.
Здравоохранение — там как можно больше надо передать в частные руки. Государство должно только обеспечивать конкуренцию и регулировать процесс. И то и другое могут стать хорошими экспортными отраслями, хотя образование уже таковым во многом и является.
- Вам не кажется, что Закон о государственном языке здорово тормозит экспорт образования?
- Я тоже не понимаю, где там проблема с языком. Почему одним вузам можно учить на английском, другим нельзя. Я считаю, надо разрешить преподавать в вузах на любых языках. А вот из русских школ я бы оставил одну - для детей дипломатов. Школы должны быть на одном, национальном языке, а высшее образование - на любом.
- По-вашему, это сблизит жителей?
- Надо признать, что мы, русские и латыши, уже сегодня очень далеки друг от друга. По причине, которая лежит вне Латвии. Что может изменить ситуацию -я уже приводил в пример Германию.
Внутри Латвии нам нужно перестать бояться говорить о наших взаимоотношениях. Мы многого не объясняем другу другу, и это проблема. Я, например, не говорю с местными русскими по-русски не от неуважения к ним. Наоборот — разговаривая с ними по-латышски, я создаю им среду для использования латышского языка.
По-моему, это обязанность каждого латыша, в этом наша помощь русским. Но некому объяснять. Нет диалога ни на каком уровне. Впрочем, духовных лидеров сегодня нет не только у русских, но и у латышей. А диалог нам очень нужен. Но его нет и между государством и обществом, слишком велика у нас и эта дистанция.
- Латковскис недавно сказал: для того, чтоб русские не косились в сторону России, они должны быть здоровы и хорошо накормлены. Может нам стоит экономику выдвинуть на первый план вместо политики?
- В сторону России они «косятся» не потому. За благополучной жизнью они уезжают не в Россию — в другие страны. Но сравните результаты последних выборов в российскую госдуму в Латвии и где-нибудь в Лос-Анжелесе. Это ж день и ночь. И пока Россия не изменится, Латвия будет оставаться в напряжении.
Елена СЛЮСАРЕВА
