Видео
Пастор Павел Левушкан человек по латвийским меркам весьма необычный. Он, настоятель лютеранской русскоязычной общины Богоявления, служит в Новом храме Святой Гертруды в Риге. После литургии он всегда приглашает паству поговорить об услышанном на традиционную... китайскую церемонию чаепития, пропитанную духом Востока. Павел Левушкан давно идет своим великим чайным путем -- аж из Сибири в Латвию. В позапрошлом году победил в латвийском чайном чемпионате, не раз принимал почетных гостей из Кореи и Китая.
Много лет подряд Павел Левушкан занят тем, что организует межконфессиональный диалог культур, чему чаепитие лишь способствует. А вы о нем еще не знали?
Латгальские предки Павла Левушкана из-под Лудзы еще в царское время волею судеб оказались в Томской области. Их туда сослали за участие в крестьянском бунте. В Томске родился отец Павла Владимир Эдуардович. Там он познакомился и с будущий мамой Павла Галиной, коренной русской сибирячкой, предки которой были из первопроходцев таежных земель.
В Латвию Павел переехал из Сибири, из Молчановского района, уже на заре нового тысячелетия. Первое время тут после сибирского размаха ему было очень не по себе. И первых три года он с семьей обязательно хоть на пару месяцев летом ездил в родные сибирские края. Но постепенно освоился в нашей Европе, в чем ему сильно помогали большая вера... и чай.
Да, казалось бы, где Сибирь -- а где учение реформатора Лютера? Но, оказывается, как раз в Сибири Павел Левушкан и познакомился с лютеранством. Это произошло в 1990-е, когда он был в сообществе студентов-христиан в Томском университете, где учился на филфаке. Там он познакомился со священником, который рассказывал о срединном пути -- и не католическом, и не православном -- о лютеранстве.
Павла Левушкана всегда тянуло к христианству, но только западному. Корни этого надо искать еще в детстве. Павел читал самые разные книги, в которых ему особенно нравились картинки и описания готической архитектуры. И еще он всегда любил органную музыку. В 1980-е его отец ездил как турист в Ригу и привез пластинку из Домского собора. Так Павел впервые услышал в далеком Томске, как звучит орган. Все это -- книги и музыка -- почва, на которой потом взошли ростки крепкой веры. Павел Левушкан учился, проходил лютеранские посвящения -- и в итоге в Риге стал пастырем в Новой церкви Святой Гертруды.
Самый чайный пастор
Павла Левушкана любя называют за глаза главным чайным пастором Латвии. И ведь не врут!
На чайный путь он ступил в Сибири. Когда жил в Томской области, стал участником чайного клуба. Тогда погрузился в культуру потребления этого напитка и убедился, что чай способствует ясности сознания, помогает человеку лучше взаимодействовать с реальностью -- и с самим собой.
Павел Левушкан до сих пор вспоминает, как впервые побывал на классической китайской церемонии, а потом вышел на улицу и почувствовал необычайную ясность сознания, заметил, насколько зеленая трава под ногами, выделил из общего звукового фона пение птиц и звук шумящей листвы...
Как-то раз Павел Левушкан пригласил вашего автора на ретрит. Это слово да из уст священника! Впрочем, не стоит вздрагивать. Ретрит -- это ведь не только «нечто восточное». Слово означает «уединение», «время, посвященное духовной практике».
Он иногда отправляется на ретрит с единомышленниками: в процессе «личного поиска Бога» уединяются на несколько дней где-нибудь в глубинке, где, живя предельно скромно, учатся молчать, не расходовать попросту энергию, размышлять и искать в себе ответы на самые разные вопросы. Во время ретрита хоть и время от времени, но обязательно пьют божественного вкуса чай...
В помощь Германии -- из Риги
О Павле Левушкане знают во многих странах не только по широте духовных взглядов, но и по работе «сугубо лютеранской».
Как раз сейчас готово уже второе издание на русском языке катехизиса Мартина Лютера, а также лютеранский молитвенник -- тоже на русском. Такую работу в Латвии сделали впервые, да еще и с предисловием архиепископа Яниса Ванагса.
Какое-то время назад Павел Левушкан с братьями по вере издал катехизис на русском тиражом полторы тысячи экземпляров. Весь тираж моментально закончился: книги брали самые обычные люди в храме на углу Бривибас и Таллинас, много экземпляров отдали в тюрьмы, больницы и различные специальные учебные заведения. Кроме того, отправляли книги в Германию, Швецию, Финляндию, Эстонию и другие страны -- везде, где есть русскоязычные лютеранские общины.
Фактически такое хоть и небольшое, но очень важное служение в Риге уверенно становится центром лютеранской активности для всей Северной Европы. Павел Левушкан с друзьями находит деньги, издает и бесплатно раздает катехизис и другую духовную литературу. Сейчас все ждут второго издания, которое тоже распространят быстро; например, пятьсот экземпляров сразу уходит в Германию и Швецию для тамошних русских диаспор.
Под гонги и с чакрафоном -- о Боге
Интересно, а насколько, говоря библейским языком, широки границы церкви? Есть ли место тому же дзен-буддизму, которым пропитаны классические восточные чайные церемонии? На это Павел Левушкан говорит так:
-- У нас в церкви дзен-буддизма в прямом смысле слова, конечно, нет. Если мы говорим про созерцательные медитативные традиции, то они всегда были и в христианстве. Да, возможно, они вдохновлялись контактами с людьми с Востока, например, в XX веке, когда происходил активный межкультурный диалог. Но они опираются на христианские мировоззрение и мироощущение. Важный момент!
Но границы церкви у нас действительно широкие. В лютеранской церкви есть широта ортопраксии при строгости ортодоксии. Исповедание веры (ортодоксия) -- мысли и тезисы этого изложены в том же катехизисе и в Аугсбургском исповедании веры, что является общим для всех. А вот ортопраксия (или практика деятельности) может быть разной для различных приходов.
Есть приходы, где проводят богослужения, как у нас, такие высокоцерковные: с пением, литургией, облачением. Но есть приходы, где все проще: в немецком стиле, в мантиях черных. Есть общины гернгутерской традиции (по названию одного местечка в Германии), где молятся вообще в обычных костюмах, без облачения и литургии; своего рода собрания. Последнее почти как у баптистов.
В мире вы найдете лютеранские общины, где во время богослужения используют гитары, барабаны и вообще самые разные инструменты. Да, и такое есть! А иногда встречаются общины, где во время службы играют на перкуссионном инструменте чакрафоне и гонгах.
То есть формы выражения веры разные. И здесь все зависит от того, как общины складываются. Люди ведь часто выбирают приход не только по месту жительства, но иногда, если мы говорим о крупном городе, как Рига, еще и по душевному единомыслию с теми людьми, которые посещают тот или иной храм.
Христианские корни японской чайной церемонии
-- Но если мы говорим о чайной церемонии, то китайская, возможно, не в такой степени, а вот японская проникнута христианскими символикой и духом, -- продолжает Павел Левушкан. -- Вспомните фильм Мартина Скорсезе «Молчание».
Эта история о христианизации Японии, когда приехали первые миссионеры. Примерно в это же время складывалась традиционная японская чайная церемония, когда мастер Сен-Но Рикю, в общем-то, из разрозненных традиций кодифицировал то, что мы сегодня видим как некий шедевр японского духа.
Мы эту церемонию считаем буддийской по происхождению, но только вот из семи учеников Сен-Но Рикю, из первых чайных патриархов, пять были христианами, а некоторые даже священниками.
Когда те самые миссионеры-иезуиты приехали в Японию, они выяснили, что у местных самураев духовная жизнь достаточно скудна. Они умирали за сегуна, грабили крестьян, а о душе могли поразмышлять только в чайных домиках, где нельзя было говорить о бизнесе, войне и политике, зато поощрялись беседы об искусстве и философии. Во многом благодаря последнему, благодаря духовно-философским разговорам, японская знать в итоге и была христианизирована.
У самого Сен-Но Рикю жена и дочь были католичками. И он часто посещал католическую мессу, откуда взял различные жесты, вошедшие в японскую чайную церемонию, -- например, вознесение чаши, протирание ее специальной тряпочкой, а также поднесение угощения на плоском блюдечке. Некоторые другие элементы были добавлены уже позже.
Буддийские мастера, поддерживая своих христианских друзей во времена гонений, ввели некоторые дополнительные элементы -- с очень благой целью. Когда христиане собирались и проводили мессу, нельзя было по силуэтам на картонных и бумажных стенах японской традиционной чайной комнаты определить, чем там занимаются: чай готовят или евхаристию совершают. Люди, проходящие мимо, не могли заметить чего не надо, а потом, извиняюсь, настучать власть предержащим.
Или же возьмем японскую традиционную флейту сякухати. Конечно, она является глубоко дзенским инструментом, но тем не менее, когда первые миссионеры прибыли в Японию, они использовали ее и традиционные восточные гусли для сопровождения мессы.
Органа-то в тех краях не было! Я немного играю на этой флейте. Она прибыла в Японию в VII веке вместе с китайским императорским оркестром. В Поднебесной она известна как флейта чибо, но только немного другой формы. В Китай она попала из Индии. А в Индию -- из Древнего Египта. Таким образом, мы можем с большой долей вероятности говорить, что на прабабушке флейты сякухати играл пророк Моисей, когда жил при дворце фараона.
Когда мистика -- реальность
-- Меня часто спрашивают: почему я интересуюсь такими разными культурами? А для меня важно увидеть многообразие и сложность сотворенного Богом мира, -- подчеркивает Павел Левушкан.
Есть современные христианские мистики -- такие как бенедиктинец Дэвид Стейндл-Раст, иезуит Роберт Кеннеди или лютеранский пастор Свен Косник. Они не просто вдохновлялись, но жили в дзенских монастырях, чтобы освоить метод восприятия мира. Один католический священник говорил: христианство -- это моя вера, а дзен -- это мой метод восприятия мира.
-- Я не очень хорошо знаю точно, что такое дзен на практике, но при этом вдохновляюсь опытом христианских мистиков -- например, первых отцов-пустынников (отшельников и аскетов периода возникновения монашества в IV-V веках, живших в Скитской пустыне) и более поздних исихастов. А когда та же традиция исихазма только формировалась, одним из ее величайших мистиков являлся святитель Григорий Палама.
В его духовной практике большую роль играли дыхательные упражнения -- например, «снисхождение ума вместе с дыханием в сердце». Сегодня к таким практикам в христианском мире относятся настороженно, а тогда это был метод -- чтобы человек мог освоить духовный путь без живого учителя рядом.
Но откуда появились такие дыхательные практики? Я здесь ни в коем случае не говорю о синкретизме! Просто факт. Примерно в это же время в Османской империи, где творил Григорий Палама, бестселлером среди думающей интеллигенции был перевод на арабский язык индийского трактата «Йога-сутра Патанджали». А в ней дыхательные практики занимают чуть ли не главное место: йога все же!
Нельзя говорить, что Григорий Палама ходил к йогам на какие-то курсы. Но! Так уж случается, что когда находишься в той или иной интеллектуальной среде, волей-неволей вдохновляешься происходящим вокруг. Мы ведь тоже не в крепости живем, а общаемся межу собой -- впитываем многое, ну и отдаем не меньше.
Точно так же и первые отцы-пустынники вдохновлялись духовной практикой аскетов иудейского направления «терапевты», живших в окрестностях Александрии. А те, в свою очередь, вероятно, вдохновлялись общением с монахами-буддистами, которых еще индийский царь Ашока (считается, что он достиг состояния Будды и осознал, что есть сострадание) отправил проведать западные страны. И известно, что в Александрии в древности существовала небольшая буддийская община...
Я все это к тому веду, что в последнее время слишком много людей упорно ищут различия друг в друге. Результат этого -- конфликты и войны. А я (и хочется верить, не я один!) занят другим: ищу то общее, что поможет наладить духовный и культурный диалог. Именно это общее и способно защитить наш мир, чтобы его не разорвало на части, -- говорит Павел Левушкан.
Игорь МЕЙДЕН
ФОТО -- Владимир СТАРКОВ.
