Пятисотлетие начала движения Реформации: проблема Генриха VIII

500 лет назад, 31 октября 1517 года Мартин Лютер вывесил на воротах Виттенбергского собора свои знаменитые "Тезисы", положившие начало европейской реформации. Наряду с открытием Америки Колумбом это событие считается точкой отсчета Нового времени, пишет Артем Кречетников на BBC.

Все могут короли

Давно сделалось общим местом объяснять английскую Реформацию исключительно желанием короля Генриха VIII развестись с женой, чего не позволяло католическое учение.

В качестве доказательства ссылаются, в частности, на то, что до 1534 года он вроде ни о чем подобном не помышлял, а даже лично сочинил трактат с критикой Лютера, за что получил от папы почетное звание "Защитник веры".

Католическая церковь действительно не признавала разводов, да и сегодня относится к ним с осуждением, хотя запретить никому ничего не может.

Однако короли на то и короли, чтобы им в виде исключения разрешалось почти все.

За 35 лет до описываемых событий французский король Людовик XII с санкции папы Александра VI официально расторгнул брак с навязанной в юности нелюбимой и некрасивой Жанной Валуа. Правда, ему пришлось для этого заявить, что брак не был консумирован (то есть они никогда не спали вместе), но все сделали вид, будто поверили.

Робер II Благочестивый в начале XI века развелся даже дважды: первый раз по собственной воле, а второй по требованию церкви, поскольку супруга доводилась ему троюродной сестрой. Свое прозвище он получил за то, что подчинился святым отцам.

Еще одна история такого рода, известная по роману Мориса Дрюона "Узница Шато-Гайяра". Людовик X Французский за неверность заточил жену в крепость, хотел развестись, и никто не сомневался, что это возможно. Но для разрешения требовался папа, а прежний понтифик внезапно умер, на конклаве началась затяжная борьба претендентов, и потерявший терпение монарх велел потихоньку придушить опальную супругу.

Проблема Генриха VIII заключалась в том, что разрешение на развод он должен был просить фактически не у папы, а у своего шурина, испанского короля и германского императора Карла V, который занимал Италию своими войсками и держал Святой Престол на коротком поводке. К тому же Реформация началась в Германии, Карл играл ключевую роль в борьбе с ней, и его дружба была для церкви много важнее отношений с королем Англии.

Генрих возмущался именно тем, что другим можно, а ему, видите ли, нельзя.

Он, конечно, был авторитарен, вспыльчив и не привык слышать "нет". Но событие, определившее судьбу Англии, не сводилось к случайности и блажи одного человека.

400 лет Англия почти беспрерывно воевала с Францией.

Поскольку король франков Хлодвиг в свое время стал первым христианским государем послеримской Европы, церковь воспринимала Францию как особое, избранное Богом государство.

Около половины средневековых пап являлись французами, а англичанином - один за всю историю. В период "авиньонского пленения" (1309-1378) Святой Престол вообще превратился в марионетку парижского двора.

Во время Столетней войны желание именем Господа мирить сражающихся охватывало пап и кардиналов только тогда, когда верх брали англичане.

Генриху III Английскому пригрозили отлучением от церкви за попытку секвестрировать небольшую часть земельных владений тамплиеров. А Филипп IV Французский вообще разгромил орден, сжег или загнал в подполье его рыцарей, присвоил все имущество - и ничего.

В Англии копилась обида: какой прок кланяться и посылать десятину в Рим, если мы все равно для них пасынки?

Так что Генрих VIII понимал, что делал, и его решение было принято с энтузиазмом подавляющим большинством.

Вот парадокс: отчего свободолюбивые британцы из своих правителей больше всех помнят, считают символом Англии и рисуют на вывесках пабов именно Генриха VIII - создателя "кровавых законов", единственного в их истории реального самодержца, местное подобие Ивана Грозного?

А он выковал английскую идентичность, сплотил нацию, дал подданным ощущение исключительности и превосходства над теми, кто за проливом. Очень похоже на русскую идею "Третьего Рима".

Что случилось в ночь святого Варфоломея?

Вооруженная борьба между католиками и протестантами шла более 100 лет, пока границы двух миров не определились и Вестфальский мир 1648 года не утвердил принцип: "Чья власть, того и вера".

Пожалуй, самый известный ее эпизод - массовые убийства французских кальвинистов (гугенотов), начавшиеся в Париже в ночь на 24 августа 1572 года (праздник святого Варфоломея), длившиеся четыре дня и распространившиеся затем на многие города.

По наиболее правдоподобным данным, погибли около трех тысяч человек в столице и пяти тысяч по всей стране, хотя некоторые источники называют цифру в 30 тысяч.

Иван Грозный, годом ранее устроивший Новгородский погром, очень обрадовался тому, что и на Западе не все хорошо с правами человека.

Выражение "Варфоломеевская ночь" сделалось нарицательным. Наряду с кострами инквизиции, это главное историческое обвинение в адрес католической церкви.

Нисколько не оправдывая массового убийства, следует все же заметить, что это была не расправа за убеждения, а эпизод гражданской войны, длившейся к тому времени 12 лет. Гугеноты, когда сила оказывалась на их стороне, противника тоже не щадили. Самый известный пример - избиение католиков в Ниме за пять лет до Варфоломеевской ночи.

Королева-мать Екатерина Медичи, которую российский министр культуры Владимир Мединский в своей книге упомянул в качестве примера средневекового зверства, была, конечно, виновата, но инициатором Варфоломеевской ночи не являлась.

Как политик она была заинтересована в сохранении гугенотов в качестве противовеса радикальной Католической лиге во главе с герцогом Анри де Гизом.

Род Гизов был древнее Валуа. Четыре сына Екатерины все выдались больными, слабыми и психопатичными. Католики громко говорили, что правящая династия выродилась, а вот Анри де Гиз - король хоть куда.

Выдавая дочь Маргариту замуж за лидера гугенотов Генриха Наваррского, королева, судя по всему, не заманивала протестантов в ловушку, а стремилась к национальному примирению.

Лигистов такой расклад не устраивал. Они организовали покушение на видного гугенота адмирала де Колиньи, а когда его сторонники потребовали объективного и всестороннего разбирательства, которое неминуемо указало бы на причастность Гиза, вырвали у королевы-матери и несовершеннолетнего Карла IX согласие на погром, угрожая в случае отказа объявить их предателями католического дела и натравить на них парижскую чернь.

С последней предварительно поработали. На свадьбу дворяне-гугеноты оделись во все лучшее и сорили в Париже деньгами. Агенты Лиги подстрекали бедняков: проклятые еретики утопают в роскоши, а добрым католикам на хлеб не хватает.

Большинство жертв Варфоломеевской ночи на совести людей, под шумок сводивших с кем-то личные счеты, и уголовников, всякого отребья, которому лишь бы дорваться грабить. Точной статистики не велось, но по воспоминаниям очевидцев, не менее четверти убитых были католиками.

Чтобы оправдать зверства, двор задним числом утверждал, что гугеноты готовили в Париже путч и этому имеются доказательства ("доклад Бушавана"). Правда ли это, мы, видимо, не узнаем никогда.

В итоге династия Валуа сошла-таки со сцены, но конечным выгодоприобретателем стал не Анри де Гиз, а его тезка и главный антагонист Генрих Наваррский, которого Екатерина Медичи во время Варфоломеевской ночи укрыла в Лувре, а затем дала возможность бежать к сторонникам.

Чтобы стать правителем по преимуществу католической страны, ему пришлось сменить веру, произнеся при этом знаменитые слова: "Париж стоит мессы!"

Борьба окончательно завершилась лишь через 100 лет, при Людовике XIV. За религиозную нетерпимость Франция заплатила дорого: в протестантские государства эмигрировали более 200 тысяч человек, в том числе много предпринимателей и специалистов. Потери от утечки капитала оценивались в 60 миллионов ливров.

"Заблудившаяся" страна

Европейцы поделились на католиков и протестантов не случайно.

У народов, как у людей, разные характеры.

Протестантами сделались трезвомыслящие рационалисты. Католиками остались те, у кого сильны эмоции и воображение, чьи души просят красоты, романтики и таинственности.

Одним было бы скучно в протестантском молельном доме, другим неловко на католической службе, как взрослым, от которых требуют с серьезным видом участвовать в детской игре.

Из этого правила имеется единственное исключение: Чехия. Страна католическая, а по менталитету сугубо протестантская. Отвлеклись, что ли, когда прозвучала команда "направо-налево разберись!"?

Этому есть объяснение. Чехи начали Реформацию первыми, еще в XV веке, но попытка была подавлена, Яна Гуса, в отличие от Лютера, сожгли на костре.

В ходе Тридцатилетней войны свою власть над Чехией, а, следовательно, веру, утвердили австрийские Габсбурги. Народ ответил на навязывание равнодушием к религии вообще.

По данным опросов, Чехия - одна из самых атеистических стран в мире, роль церкви в ее жизни близка к нулю.

"На том стою!"

Реформацию нередко объясняют нежеланием окрепшей буржуазии тратиться на многочисленное духовенство и пышную обрядность. Особенно по душе пришлась эта версия историкам-марксистам: все определяет присвоение прибавочной стоимости, а буржуи - они жадные.

Как в случае с разводом Генриха VIII, такое соображение, вероятно, имело место, но сводить все к нему - большое упрощение.

Католицизм и православие, объединенные определением "Апостольские церкви", соперничают за паству и влияние, но мало отличаются по мировосприятию. Вот протестантизм - принципиально иная жизненная философия.

Одна из основ апостольских церквей - вера, что современное духовенство несет частичку Благодати, которой сам Иисус некогда наделил апостолов, те передали избранным последователям, и так продолжается до сих пор через обряд рукоположения.

У протестантов есть духовные лидеры и наставники, но нет рукоположения, и, следовательно, безусловных авторитетов.

Не стоит представлять их, в противовес католикам и православным, проводниками свободы. И светские законы диктовали, и инакомыслящих преследовали, и на ведьм охотились.

Пуританин Кромвель запретил любые праздные сборища: надо или работать, или молиться. Даже нынешние американские протестанты отличаются, по меркам современного общества, жестким максимализмом: если кто в студенческие годы выкурил сигарету с марихуаной, то до конца дней нет прощения грешнику!

Но главного отнять нельзя: каждый сам читает Библию и не только имеет право, но обязан думать. Каждый в одиночку стоит перед лицом Господа и только перед Ним отвечает за свои поступки. Доводы типа "мне так велели", "я человек маленький" и "все так делали" на Страшном Суде не примут.

Не случаен отличающий протестантов от остальных христиан повышенный интерес к Ветхому Завету, в котором много места отведено рассказам о пророках, обличавших царей неправедных.

В ответ на папское отлучение Лютер гордо заявил: "На том стою и не могу иначе!". Европейский рационализм, индивидуализм, права человека - все оттуда.