Психолог: готовы ли мы забросать Макаревича гнилыми помидорами?

«Штаб защиты русских школ владел стратегической инициативой, пока рос энтузиазм, пока нарастание активности школьников носило лавинообразный характер. Но продолжаться долго такое не могло. Любой энтузиазм, если он системно не подкрепляется структурой, материально-техническими и финансовыми ресурсами, рано или поздно ослабевает», - раскрывает причины поражения Школьной революции в 2004 году психолог, участник тех событий Александр Гамалеев. В ходе состоявшейся 23 августа в Риге 7-й конференции организаций российских соотечественников «Русский мир Латвии и вызовы XXI века», одна из сессий которой была посвящена теме «Русская Атмода в Латвии. Опыт и уроки. К 10-летию так называемой «Школьной реформы-2004»» он прочел доклад, который портал Ves.lv публикует с незначительными сокращениями. «Уникальность Штаба в том, что опыт самоорганизации был, а формальной организации, как структурной единицы, не было. В этом была и сила Штаба, и ограниченность его возможностей. Как сказал Юрий Петропавловскй: «Штаб – не организация, а событие». Было и такое точное определение: «Штаб – это площадка для сотрудничества, куда каждый приходит со своим собственным ресурсом». Развитие Штаба шло по восходящей с момента образования 1 апреля 2003 года до февральских акций у Сейма и у президентского дворца. К этому времени правительство концептуально уже согласилось с пропорцией 60/40. По восходящей означает одновременное увеличение: количества участников акций, которое к февралю по разным оценкам достигло 30 тыс. человек; рост энергичности и энтузиазма участников; а также рост творческого наполнения мероприятий. После этого движение пошло на спад и к 1 сентября 2004 года (собственно к старту реформы) было обречено. Объективное состояние сопротивления было к этому времени таким, что не позволяло рассчитывать на победу. На протяжении всего периода активной работы штаба движение против реформы оставалось по своему составу школьным, взрослыми оно так и не было массово поддержано. Ядро Штаба составляли в разное время от 30 до 50 человек, принимавших регулярное участие в планировании и реализации мероприятий. Единственной массовой акцией с участием взрослых после стартового митинга 23 мая 2003 года стало шествие и митинг у памятника Освободителям 1 мая 2004 года. Но жизнь показала, что массовой активности русской общины Латвии хватает только на пассивное выражение своего мнения (как это было и с референдумом «за русский язык»), строго в рамках установленных границ, строго в рамках «хождения по тротуарам». Но невозможно изменить систему, оставаясь внутри нее, продолжая играть по ее правилам. Итак, Штаб владел стратегической инициативой, пока рос энтузиазм, пока нарастание активности школьников носило лавинообразный характер. Но продолжаться долго такое не могло. Любой энтузиазм, если он системно не подкрепляется структурой, материально-техническими и финансовыми ресурсами, рано или поздно ослабевает. Тем более, сложно было рассчитывать, что долго протянет на энтузиазме школьная молодежь. Что касается политической поддержки, то ресурсы партии ЗаПЧЕЛ, принимавшей самое непосредственное участие как в создании Штаба, так и в координации и поддержке его деятельности, после раскола, инициированного Партией Народного Согласия (ПНС) были ограниченными. Ну а сам ПНС как партия, вроде бы претендующая на выражение интересов русской общины, занял в отношение борьбы с реформой в соответствии со своим названием соглашательскую с властями позицию. Тогда как Штаб продолжал оставаться не-организацией «любителей», которые занимались штабными мероприятиями в свободное от основной работы время, наши оппоненты постепенно наладили профессиональное противодействие. Особенно эффективным это противодействие стало после того как на его координацию был рекрутирован небезызвестный господин [Сергей] Анцупов. Основной стратегией продавливания так называемой «школьной реформы» стали: умиротворяющая реклама в СМИ (мол, ничего страшного не произойдет, практически ничего не изменится); игнорирование последствий акций, спуск на тормозах дел против задержанных активистов; медленное, но верное выдавливание активистов-бизнесменов; жесткое давление на директоров и учителей русских школ. Отдельно следует сказать о параллельной организации ОКРОЛа (Объединенного Конгресса Русских Общин Латвии), что сыграло очевидно негативную роль в противодействии реформе, так как привело к распылению и без того скудных ресурсов. Деятельность Александра Казакова, который был мотором Штаба в период наиболее массовых акций, к моменту высылки из Латвии в начале сентября 2004 года стала деструктивной и раскольнической. Что и подтвердилось впоследствии его кампанией по очернению ЗаПЧЕЛ перед парламентскими выборами 2006 года. Так называемая триединая задача русской общины: язык, гражданство, образование была актуальной 10 лет назад, остается она актуальной и сейчас, но в 2004 году общественный драйв очевидно был направлен в сторону образования и на этом важно было и концентрироваться. Сегодня же ситуация выглядит несколько иначе. Первоочередной задачей русской общины объявляется борьба за ликвидацию безгражданства. Но, положа руку на сердце, вы верите, что сегодня – это именно та идея, которая может поднять энтузиазм масс? Ведь за последние 10 лет мы убедились, что пока здесь все относительно тихо, Европа будет периодически дежурно грозить пальчиком, а на деле потворствовать сохранению института безгражданства. Сегодня и вопрос сохранения образования на русском языке в Латвии является скорее вторичным, следствием мировоззренческого противостояния между Западом и Россией. Не случайно вопрос всплыл параллельно с нагнетанием напряженности на Украине в начале этого года. И не случайно сейчас этот вопрос как бы ушел в тень в то время, когда Запад подошел к той черте, когда противостояние с Россией чревато переходом в горячую фазу, а в Латвии настойчиво реанимируются фантомные страхи в отношение России. На мой взгляд, перспективы борьбы за сохранение русского образования в Латвии сегодня во многом определяются в Новороссии. Если Новороссию задавят, давление на русских в Латвии будет усилено и честно говоря, я не вижу внятных ресурсов для жесткого противодействия ускоренной ликвидации русского образования. Если Новороссия в том или ином виде отстоит свое право на существование, перспективы оптимистичнее. Однако, то или иное решение глобального конфликта – лишь предпосылка. Результат все равно будет зависеть от гражданской зрелости русской общины, ее пассионарности, которая, напомню, означает «страстное стремление к цели и готовность к сверхнапряжению и жертвенности ради достижения этой цели». Позволим ли мы омбудсмену [Юрису] Янсонсу и дальше радовать нас издевательскими заявлениями? В более зрелом гражданском обществе его офис давно бы разгромили, а его самого вынудили бы уйти в отставку. Сможем ли мы выйти и противостоять ожидающимся у нас вскоре натовским танкам, как Одесса смогла противостоять натовскому флоту во время учений Си-Бриз 2007 года? Пойдем ли мы 5 октября на концерт Макаревича или закидаем его гнилыми помидорами, благо многим нашим фермерам овощи девать некуда? Или мы слишком интеллигентны для таких действий? А может быть это не интеллигентность, а деморализованность, привычная нечувствительность к тому, «что такое хорошо и что такое плохо»? Таких вопросов – больших и маленьких – можно задать много, и чтобы оценить перспективы противодействия реформе-2018, каждому из нас надо для начала на них ответить».