Сказать, что поворот Запада в антииммигрантскую правую сторону стал предсказуемым результатом катастрофического решения Меркель открыть границы Германии, не значит, что из этого нельзя извлечь уроки — в первую очередь для самой беспомощной из всех крупных политических партий мира сегодня, Демократической партии США.

Примерно 20 лет назад, а может быть, и раньше, у либеральной демократии появилось два сводных брата — постлиберальная демократия и предлиберальная демократия.

Предлиберальная демократия ⁠принимает практику регулярных выборов, но ⁠отвергает большинство ключевых ценностей либерализма: свободу слова ⁠и терпимость, гражданские свободы и права обвиняемых, верховенство закона ⁠и независимость судов, равенство женщин и так далее. Турция ⁠при долгом правлении Реджепа Эрдогана ⁠является образцовым примером такого типа ⁠демократии.

Постлиберальная демократия, напротив, принимает ценности либерализма, но старается оградить себя от воли народа. Европейский союз со своей обширной системой транснационального законодательства — один из примеров постлиберализма. Второй пример — международные суды, выносящие решения там, где у них нет юрисдикции. Третий — глобальные экологические соглашения, вроде Киотского протокола и Парижского соглашения (подписанного администрацией Обамы, но так и не ратифицированного Конгрессом).

Между двумя этими моделями стоит старая добрая либеральная демократия. Ее задача — управлять напряжением: принимать волю большинства и защищать права личности, отстаивать суверенитет нации и при этом сохранять дух открытости, хранить свои фундаментальные принципы и вместе с тем адаптироваться к переменам. Если слабость либеральной демократии в том, что она движется полумерами, то ее достоинство в том, что она идет по более надежной дороге.

Именно этого идеала значительная часть Запада по сути отказалась придерживаться в последние годы. Как на левом фланге политического спектра, так и в правоцентризме, постлиберальная политика во многом определила исход двух базовых политических вопросов: во-первых, кто такие «мы»? И во-вторых, кто принимает решения за нас?

Меркель никогда не обращалась зща поддержкой и одобрением немецких избирателей, когда принимала решение принять почти миллион мигрантов за один год. Американцы избирали Джо Байдена отнюдь не из-за обещания впустить миллионы мигрантов через южную границу. Британцы, голосовавшие за Brexit [чтобы, в том числе, закрыть свою границу] никогда не думали, что с 2021 по 2024 год в страну въедут 4,5 миллиона иммигрантов. Порпахительное число для страны с 69-миллионным населением и все это при власти консерваторов.

Неудивительно, что реакцией на годы постлиберального правления стал массовый поворот к его предлиберальной противоположности. Разумеется, не все правопопулистские партии одинаковые, есть и значимые различия. Скажем, между плохо замаскированным фашизмом «Альтернативы для Германии» и прагматичным консерватизмом Джорджи Мелони, премьер-министра Италии. Но все они поднялись на одной и той же ключевой жалобе:

постлиберальные правительства использовали неясные юридические механизмы или попросту игнорировали закон, чтобы попытаться провести социальную трансформацию без явного согласия общества.

В США это называется «теорией замещения».

Либералы и прогрессивные политики обычно отмахиваются от «теории замещения», считая ее расистской демагогией, и, безусловно, немало фанатиков действительно в нее верят. Но, возможно, стоит проявить хотя бы некоторое понимание к обычным избирателям, которые просто задаются вопросом, почему они должны чувствовать себя нежелательными чужаками в собственных странах; или почему они должны платить часть своих налогов на благо приезжих, которых никогда не соглашались принимать; или проявлять терпимость к тем, кто сам далеко не всегда отвечает терпимостью; или молчать о  шокирующих случаях преступности среди мигрантов.

Большинство этих избирателей - не расисты. Но они возмущены тем, что их нормальные и вполне уместные политические вопросы с порога отвергаются как расизм. И пока политики и обозреватели из традиционного политического истеблишмента продолжают относиться к ним как к расистам, рейтинги крайне правых будут расти.

Есть то, что сторонники правоцентристов и левоцентристов могли бы сделать: вместо того чтобы осторожно шептать, что, скажем, Меркель или Байден ошиблись в миграционной политике, или что она была морально и экономически оправданной, но исполнение подкачало, — они могут осознать простую вещь: контроль над границами — это sine qua non, необходимое условие национального суверенитета. Осознать, что массовая миграция без явного согласия избирателей политически неприемлема; от мигрантов следует ожидать принятия, а не отрицания ценностей страны, которая их принимает; и хозяева не должны подстраиваться под ценности, противоречащие либеральному обществу.

Тогда, возможно, ценности либеральной демократии — включая признание достоинств иммигрантов — начнут возвращать позиции. Но до тех пор предлиберальная волна будет продолжать набирать силу».

Комментарий Press.lv

Вообще то The New York Times является непримиримым врагом Трампа и его администрации (впрочем, это и по тексту Тивенса заметнор). Тем удивительнее, что, кажется, и у демократов начинают глаза если ен открывться, то приоткрываться.

По крайней мере, эта статья удивительно напоминает речь вице-президента США Джей Ди Вэнса на Мюнхенской конференции безопасности в феврале этого года. Вот отрывок ихз нее:

«Из всех насущных проблем, с которыми сталкиваются представленные здесь страны, я считаю, что нет ничего более срочного, чем массовая миграция. Сегодня почти каждый пятый человек, живущий в этой стране, переехал сюда из-за границы. Это, конечно, исторический максимум. Кстати, в Соединенных Штатах это похожее число, также исторический максимум. Число иммигрантов, въехавших в ЕС из стран, не входящих в ЕС, удвоилось только в период с 2021 по 2022 год. И, конечно же, с тех пор оно стало намного больше.

Мы знаем ситуацию. Она не возникла на пустом месте. Это результат серии осознанных решений, принятых политиками по всему континенту и другими людьми по всему миру в течение десятилетия. Вчера мы видели ужасы, вызванные этими решениями в этом самом городе. И, конечно же, я не могу не поднять снова эту тему, не подумав об ужасных жертвах, чей прекрасный зимний день в Мюнхене был уничтожен. Наши мысли и молитвы с ними и останутся с ними. Но почему это произошло изначально?

Это ужасная история. Мы слишком часто слышали ее в Европе и, к сожалению, слишком часто в Соединенных Штатах. Проситель убежища, часто молодой человек в возрасте около 25 лет, уже известный полиции, врезался на машине в толпу и убил людей. Сколько раз мы должны пережить эти ужасные катастрофы вновь, прежде чем мы изменим курс и направим нашу общую цивилизацию в новом направлении? Ни один избиратель на этом континенте не пошел к урне для голосования для того, чтобы открыть шлюзы для миллионов непроверенных иммигрантов.

А знаете, за что они голосовали? В Англии они голосовали за Brexit. И независимо от того, согласны ли вы с этим или нет, они голосовали за него. И все больше и больше по всей Европе голосуют за политических лидеров, обещающих положить конец неконтролируемой миграции. Я согласен со многими из этих опасений. Но вы не обязаны соглашаться со мной.

Я просто думаю о том, что люди заботятся о своих домах. Они заботятся о своих мечтах. Они заботятся о своей безопасности и о своей способности обеспечить себя и своих детей.

Эти люди умны. Думаю, что это одна из самых важных вещей, какие я усвоил за свое короткое время в политике. Вопреки тому, что вы можете услышать недалеко отсюда, за парой горных хребтов в Давосе, граждане всех наших стран обычно не считают себя «образованными животными» или же «взаимозаменяемыми винтиками глобальной экономики». Неудивительно, что они не хотят, чтобы их перетасовывали или же неустанно игнорировали их лидеры. Это дело демократии — решать эти важные вопросы на выборах.

Принимайте то, что вам говорят ваши люди, даже если это удивительно, даже если вы с этим не согласны

Я считаю, что игнорирование людей, игнорирование их проблем или, что еще хуже, закрытие СМИ, отмена выборов или исключение людей из политического процесса ничего не решает и ничего не защищает. На самом деле, это самый верный способ разрушить демократию».