Видео
В мире
Зандерс отмечает, что грядущий год станет предвыборным, а значит политики начнут борьбу за голоса избирателей:
"Далее я попытаюсь поразмышлять, как это будет проявляться. Мои заметки носят дистанцированно-политтехнологический характер, избегая оценок «хорошо» или «плохо».
Самый надёжный прогноз — усиление влияния социальных сетей в предвыборных кампаниях. Причина довольно банальна: после избрания в Рижскую думу и сложения мандатов депутатов Сейма такие фигуры, как Айнарс Шлесерс и Алексей Росликов, больше не смогут использовать трибуну парламента. Очевидно, что они не станут менее активными в выражении своего мнения, и уход с трибуны Сейма не сильно их ослабит. Также социальные платформы активно будут использовать силы, не представленные в этом Сейме, но стремящиеся попасть в следующий, — «Суверенная власть» (SV) и «Для развития Латвии» (LA). Активность LA подстегнёт то, что партия не может позволить себе дважды не пройти в парламент, поскольку претендует на статус группы, которая занимается политикой не на уровне хобби, а способна влиять на решения властей.
В этом контексте интересен ещё один парадокс. С одной стороны, СМИ соглашаются с критикой низкого качества контента партий в социальных сетях. Например, отмечается, что на этих платформах нередко распространяются ложь и полуправда. С другой стороны, СМИ часто используют высказывания политиков в соцсетях для создания собственного контента. Посты цитируются и комментируются, что легитимизирует критикуемую форму коммуникации. Можно предположить, что даже избиратель, который не следит за постами политиков в соцсетях или не воспринимает их всерьёз, видя отношение СМИ, начинает использовать соцсети для формирования своего отношения к политике и политикам.
Главная интрига — оценят ли старые игроки политический потенциал "Суверенной власти". На муниципальных выборах конкуренты и комментаторы не проявляли особого интереса к шансам партии под руководством Юлии Степаненко, не веря, что она сможет так успешно отобрать голоса у «Стабильности!» (S!) Росликова и «Латвии на первом месте» (LPV) Шлесера. В Риге SV стала одним из немногих сюрпризов выборов (12,3% голосов — почти столько же, сколько у «Нового Единства» бывшего мэра Вилниса Кирсиса,у которых было 12,9%). Можно сказать, что SV — это в первую очередь проблема Шлесера и Росликова, но я бы не советовал и другим партиям игнорировать этого игрока. Похоже, SV способна формировать тематическую повестку дня для электората S! и LPV, а значит, S! и LPV будут чувствительно реагировать и адаптироваться. Независимо от того, будет ли SV представлена в 15-м Сейме и с какой численностью, остальным партиям придётся учитывать, возможно, менее яркую, но более последовательную защиту интересов т. н. русскоязычных, а также иную геополитическую ориентацию, отличную от доминирующей.
До начала 2025 года был период, когда симпатизирующие России группы населения и политики в Латвии считали разумным не выражать эти симпатии открыто. Преобладала уклончивая риторика: «любая война — это плохо» и «всё не так однозначно». Во многом благодаря администрации Трампа и таким фигурам, как Виктор Орбан и Роберт Фицо, сторонники политики Кремля стали смелее. Если раньше в отношении санкций против России и поддержки Украины была позиция «да, но…», то теперь наблюдается довольно явное несогласие. Это осложнит жизнь тем, кто, как, например, LPV, хотел бы продолжать позицию «да, но…». Цинично оценивая, большая открытость будет выгодна т. н. латышским партиям, поскольку даст им дополнительный повод подчёркивать свою непреклонную позицию против России. Однако не все т. н. латышские партии могут одинаково успешно работать с этим кругом вопросов. Это традиционная тема Национального объединения (NA). Ситуация немного напоминает попытки французских правоцентристов начать более жёстко говорить о нелегальной иммиграции — электорат воспринял это вяло, поскольку привык, что это тема Марин Ле Пен и её политического проекта. Поэтому, на мой взгляд, бывшим и нынешним партиям коалиции было бы полезнее уделять больше внимания другим вопросам.
Партии «Новое Единство» (JV) стоит привыкнуть к мысли, что следующее правительство она не возглавит. Казалось бы, для политиков, работающих в демократии, потеря лидерских позиций не должна быть огромной психологической проблемой. Однако, если партия так долго находится у власти, утрата лидерства может означать необходимость разобраться, что вообще объединяет членов этой партии. Я не морализаторствую. Вся политическая история свидетельствует, что для части активных индивидов присоединение к партии власти — вполне прагматичный выбор. Что происходит, когда доступ к власти теряется или сокращается?
Это может показаться парадоксальным («всё ещё?!»), но проблема «Союза зелёных и крестьян» (ZZS) — Айварс Лембергс. Для той части электората, которая голосует за ZZS, расцвет влияния этой политической силы объективно связан с периодом расцвета Лембергса. Здесь речь не о характере этого влияния. Если я хочу видеть партию, за которую голосую, действительно влиятельной, то объективно ориентируюсь на время, когда её влияние было наибольшим. Во времена Лембергса ZZS была более влиятельной, так сможет ли ZZS выдвинуть на выборы в 15-й Сейм лидеров, которых её электорат сможет сравнить с Лембергсом по степени влияния?
Живя в «рижском пузыре», я понимаю, что в «Объединённом списке» (AS) есть ряд сильных представителей местных самоуправлений. Хорошее представительство в регионах важно, но что такое политическая самоидентификация AS на выборах в Сейм? То, что AS — это не JV или ZZS (о «Прогрессивных» и вовсе говорить не приходится)? Я не уверен, что этого достаточно. Теоретически AS могла бы развивать политическую самоидентификацию, подчёркивая свою компетентность в экономических вопросах (есть ли она на самом деле — другой вопрос). Проблема может заключаться в особенностях мышления избирателей. С одной стороны, постоянно звучит, что людей больше всего волнует их экономическое положение: «Мы за хозяйственно мыслящих политиков». С другой стороны, этот прагматизм электората часто оказывается иллюзорным, поскольку голоса в большом количестве отдаются за тех, кто даёт экономически невыполнимые обещания. Другими словами, экономические темы действительно волнуют значительную (возможно, наибольшую?) часть электората, но понимание экономики у всех весьма разное…
Хотя «Прогрессивные» (P) получили пост мэра Риги и входят в тройку самых популярных партий Латвии, на мой взгляд, их место в правящей коалиции на национальном уровне может создать партии проблемы. «Прогрессивные» формировали себя как партия с необычно чётким для Латвии идеологическим профилем. Это может нравиться или не нравиться, но та часть общества, которой близка «скандинавская модель», высоко оценила эту чёткость. Можно, конечно, посмеиваться, что связанные с крупными финансовыми потоками посты министров обороны и транспорта очень выгодны для P, но их электорат может не понять такого распределения ответственности. Как бы странно это ни звучало, чем чётче идеологический профиль партии, тем чаще определённые сферы ей «подходят» или «не подходят». В случае с P — культура, экология, социальные вопросы и здравоохранение «подходят», а военная сфера и транспорт — не совсем. Ситуация напоминает Йошку Фишера из немецких «зелёных». Фишер был министром иностранных дел (1998–2005), но во время Косовского кризиса 1999 года, когда он как министр поддержал военное вмешательство Германии в конфликт, электорат «зелёных» был, мягко говоря, в недоумении. Человек, уклонявшийся от военной службы и активно участвовавший в студенческих волнениях 1967–1968 годов, придя к власти, действует в соответствии с т. н. реальной политикой?! P рискует тем, что взятие на себя «неподходящих» сфер ответственности не привлечёт новых сторонников к их уже существующей базе, но может вызвать разочарование или скептицизм среди уже имеющихся, поскольку крупные расходы в транспортной сфере начинают ассоциироваться не только с премьером Эвикой Силиней (JV), но и с Атисом Швинкой и Каспарсом Бришкенсом — при этом конца проблемам пока не видно.
С точки зрения рейтингов, у «Национального объединения» (NA) есть основания чувствовать себя уверенно. Однако чем ближе выборы, тем логичнее ожидать от NA ответа на вроде бы простой вопрос: кто будет кандидатом NA на пост премьера? Робертс Зиле и Райвис Дзинтарс отпадают. В NA есть люди с опытом работы министрами и относительно высокой узнаваемостью, но кандидат в премьеры — это другой уровень, а такой понадобится, если NA утверждает, что готово возглавить правительство. Также кандидатам NA придётся ответить, согласны ли они во всём с влиятельным политиком NA, мэром Огре Эгилсом Хелманисом. По сравнению с прежним NA, это уже не «партия одной темы», поскольку в ней есть люди, способные говорить об экономике (Янис Витенбергс, Угис Митревицс, Артурс Бутанс). В то же время, на мой взгляд, NA недостаточно внимания уделяла развитию близких ей понятий «консерватизма» и «традиционных ценностей». В результате NA нередко оказывается в одной позиции с такими защитниками «традиционных ценностей», как Шлесерс, Степаненко и компания, что вряд ли соответствует интересам самой NA.
Ожидается ли что-то новое в темах, обсуждаемых кандидатами? Нет. Геополитическая ситуация может ещё больше ухудшиться, и теоретически это должно было бы породить новые дискуссии, но я не думаю, что они возникнут. За последние годы сформировалась стабильная, удобная для каждой партии тематическая конъюнктура, и она будет эксплуатироваться", - пишет Зандерс.
