Видео
В мире
Сам по себе повод — повышение цен на газ — стал толчком к вспышке народного возмущения. Точно такого же, какое мы могли наблюдать в Тунисе, Египте, Ливии, Сирии, периодически возникающие в Иране и других странах, где положение людей не просто тяжелое, но еще и безнадежное. Когда ты понимаешь — вот это беспросветное существование не просто надолго, а навсегда. Любой нормальный человек внутренне способен к готовности жить бедно, тяжело трудиться и испытывать трудности — но только в том случае, если перед ним есть перспектива и ясно оцениваемая им причинно-следственная связь между сегодняшним «затягиванием пояса» и будущим процветанием. Если этого нет, если безнадежность становится единственной доминантой — протест против существующего положения вещей становится лишь вопросом времени.
Казахская номенклатура, как и все постсоветские номенклатуры, не является элитой в классическом понимании этого слова. Она — захватчик. В определении Мансура Олсона она является «кочевым бандитом», целью которого является максимально полное ограбление доставшейся ему территории с последующей эвакуацией в другое место. Именно поэтому постсоветская номенклатура совершенно не заинтересована в строительстве устойчивых формализованных политических и государственных институтов, заменяя их системой внутренних договоренностей, которые носят ситуативный характер и могут быть нарушены или изменены при любом изменении внешней среды и обстановки. Это — не государство. Это в чистом виде гангстерская группировка, что неудивительно, так как большинство из высшей постсоветской знати — это выходцы именно из гангстерских группировок девяностых, слившихся с наиболее беспринципной частью бывшей партийно-комсомольской номенклатуры позднего Союза.
В таких условиях, конечно, ни о каком развитии территории, народа, планировании будущего не может идти и речи. Стратегия уступает место оперативным и даже тактическим решениям. Горизонты планирования сокращаются, сценарное планирование сжимается до примитивных схем. Правящие круги начинают все сильнее переходить на рефлекторное управление и простейший вид принятия решений. Буквально как инфузория-туфелька или амёба, перемещающиеся от одного куска пищи к другому, планируя свое будущее исключительно на длину выброшенной ложноножки или тактильные возможности «ресничек». Возможно, среди нынешней номенклатуры попадаются и умные люди, но выстроенная система отношений вынуждает и их жить в парадигме «хватай и беги». Иначе — дисквалификация и неизбежная маргинализация с последующим изъятием собственности.
Понятно, что ни о какой перспективе ни для страны, ни для народа в подобной системе отношений и управления нет и речи. Точнее, она одна — очевидное угасание, деградация и распад во всех смыслах.
Логично, что накопленные противоречия, да еще и в отсутствие хоть какого-то механизма их разрешения замыкают систему, накапливают в ней социальную энтропию (меру страдания) и повышают социальную температуру (меру беспорядочности социального движения).
Перегретое общество принципиально не поддерживает существование упорядоченных структур. Поэтому в номенклатурной страте утрачивают свою целостность все ранее существовавшие договоренности, а в обществе невозможно строительство самоорганизованных структур. Для возвращения хотя бы к относительной норме требуется сброс температуры, что и происходит в ходе социальных взрывов и бунтов.
Короткий и неглубокий социальный взрыв (по крайней мере, именно этот вид имеют сегодняшние казахстанские события) позволяет правящей страте, как исходно более упорядоченной системе, быстрее сбросить накопленную внутри нее избыточную температуру и создать новые тактические договоренности. Как правило, ценой сброса части самой номенклатуры. В Египте правящая каста фелюлей сбросила клан Мубарака, в Казахстане, похоже, та же судьба ожидает и клан Назарбаева.
В относительно примитивном прочтении это процесс принято визуализировать, как сокращение рентного пирога и удаление от него части «едоков». Это, в общем-то, правильное понимание, хотя и очень упрощенное.
Народ в ходе короткого незатяжного бунта не имеет возможности самоорганизоваться, хотя первичные структуры создаются достаточно быстро. В ДНР-ЛНР это были «народные мэры», в Казахстане в Жанаозене вчера объявлено о создании совета аксакалов, возникают дружины самообороны от мародеров. Однако ввиду очень сильной «размытости» общества процессы самоорганизации в нем гораздо более протяженны по времени, чем для номенклатуры. Тем более, что численно это разные группы и страты. Меньшему числу хорошо знающих друг друга гораздо легче и проще прийти к какому-то консенсусу, чем большому и плохо знакомому друг с другом. Строго говоря, у народа есть специфический механизм, позволяющий пройти процесс самоорганизации очень быстро — это возникновение народных лидеров, которые становятся кристаллообразующим началом. Но лидеры возникают далеко не всегда, да и номенклатура очень жестко относится к подобным процессам — вспомним истребление полевых командиров Новороссии.
Проще говоря, для создания альтернативных правящему режиму структур кризис должен носить длительный характер, что с одной стороны, увеличивает меру страдания населения, однако с другой — создает шанс на альтернативное номенклатурному проекту развитие ситуации. За всё приходится платить, и за шансы — тоже.
Имеет ли происходящее (или уже произошедшее) в Казахстане проекцию на нас, на Россию? Наверное, да. Вряд ли прямое, так как при всей внешней похожести наши ситуации сильно и даже очень сильно отличаются. Как сущностно, так и по характеру и течению внутренних кризисов. Но общие закономерности вполне коррелируют друг с другом.
Эти закономерности выглядят следующим образом: для возникновения альтернативного проекта, способного вытащить страну на путь развития (а значит, для переформатирования правящей элиты из состояния «кочевого бандита» в «бандита оседлого») необходим неразрешимый и непреходящий конфликт внутри правящей касты. Как это произошло, к примеру в России начала 20 века, когда далеко не вся российская элита приняла идеи Февраля и увидела в большевистском проекте альтернативу, пусть и не слишком приемлемую. Не зря почти половина военной касты царской России в конечном итоге переместилась в стан «красных» - вспомним судьбу Рощина из толстовского «Хождения по мукам». Задача заключается в поиске этого конфликта и его «расковыривании». Что на самом деле возможно — часть правящей касты всегда тяготится временным положением и готова перейти к стратегии «оседлости» на территории. Однако это не решается в ходе бунта — слишком короткое время он занимает.
Задача решается на пути создания сторонников идеи прекращения нынешнего проекта деградации территории — как внутри правящей группы, так и среди народа. Когда бунт вспыхивает (а это всегда неизбежный момент в процессе существования нынешних периферийных полуколониальных образований), сторонники альтернативных проектов уже готовы к нему и способны как к самоорганизации, так и взаимодействию.
Сказанное имеет очевидный посыл. Задача решается путем рутинной работы в поле сознания. Созданием идейных предпосылок и формированием альтернативных консенсусных проектов возможного будущего развития. Представление: давайте дождемся бунта, в ходе которого обязательно появится народный лидер, который и поведет за собой массы — это практически утопия. Он либо не появится, либо вся конструкция будет «запитана» на него одного. Что автоматически делает ее предельно неустойчивой. По щелчку пальцев ничего не произойдет. Разрушать гораздо проще, чем созидать. Для разрушения не нужно подготовки, достаточно снять барьеры. А вот к созиданию нужно готовиться. И задолго до того, как выпадет шанс. А он всегда выпадает — другой вопрос, что им нужно уметь воспользоваться.
