Видео
В мире
Как сообщалось, во вторник НСЭСМИ принял решение аннулировать лицензию на вещание российской независимой телепрограммы "Дождь", которая до сих пор работала в Латвии.
Интервью с гендиректором «Дождя» Натальей Синдеевой публикует meduza.io
— Что вы будете делать в связи с отзывом лицензии в Латвии?
— Я не знаю, что тебе сказать. Смотри, я не спала всю ночь, заснула, мне кажется, час назад. Я от этого четыре дня отойти не могу.
— Вы пытались поговорить и договориться с властями Латвии?
— Честно, мы не пытались ни с кем договариваться. Все эти разговоры были в открытой плоскости… Я не знаю, будем решать. Я не была готова к этому. Я была уверена, что они [латвийские власти] этого не сделают.
— У тебя есть какое-то понимание, почему Латвия так себя повела?
— Я думаю, это многофакторная картинка.
— Как отзыв повлияет на работу канала? Вы это как-то просчитывали?
— Да нет. Нам просто из Латвии надо выключиться полностью, из кабеля.
— Как это отразится на работе канала?
— Не очень радикально, но мы потеряем деньги от кабельных сетей.
— Латвийских?
— Не только, потому что мы без лицензии не можем вещать [по кабельным сетям].
— Это какой процент от выручки?
— У нас сейчас, как ты понимаешь, не так много выручки — ну, раньше процентов 20 [приходилось на кабельное вещание].
— Вы обсуждали возможность переезда из Латвии?
— Мы давно уже об этом думали — но не то чтобы это все было просто.
— Ты сейчас не жалеешь об увольнении Коростелева?
— Я сейчас обо всем жалею. Мы очень много наделали глупостей. Не было ни одного хорошего, что мы бы сделали.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что находились под эмоциями, потому что эта ошибка Лешина… Нам казалось, что это полный кошмар со всех сторон, от нас отвернутся все — украинцы, латыши… Что, собственно, они и сделали.
Нам это казалось такой катастрофой, что на фоне всех комментариев, которые сыпались со всех сторон… Понятно, что это решение [об увольнении Коростелева] принималось быстро, эмоционально, резко. Знаешь, когда не было сил остановиться и подумать.
Конечно, за ошибку не увольняют — а мы все знали, что это ошибка. Можно было убрать его из эфира, остановиться, подумать. Мы сделали плохо, понимали, что делаем плохо. Нам, конечно, очень противно, стыдно и больно от этого.
