Санаторий Ķemeri, Рижский замок и новое здание Национальной библиотеки были, есть или собираются стать символами культуры. А тут вдруг оказывается, что и эти трое — родня ныне более сильному, чем они, символу. Символу алчности и безответственности. Рухнувшему на людей магазину Маxima.
"В чем дело?" — спросили "7 секретов" у реставратора, строительного эксперта Сергея МЕЙЕРОВИЦА и президента Академии наук Латвии, доктора искусств Ояра СПАРИТИСА.
— Мне хотелось бы, господа, чтобы вы оба — практик и ученый — посмотрели на состояние этих трех объектов в более широком контексте, чем на него смотрят следователи полиции или эксперты по отдельным элементам.Оярс Спаритис: — До корней проблемы мы в этом разговоре можем и не добраться. Среди прочего потому, что мы во многом вынуждены оценивать и судить о ситуации по тому визуальному и эмоциональному фону, который присущ этим объектам или витает вокруг них. Господину Мейеровицу легче, он, будучи инженером, видит конструкцию и вглубь. Однако в связи с конструктивной глубиной в данном случае следует рассматривать также юридические и экономические аспекты. В значительной мере именно они рушат стены этих карточных домиков и в конце концов — качество конструкций.
В XXI веке изменился как культурный фон, так и экономические условия. Объекты, имеющие культурно–историческое значение, зачастую приспосабливаются под иные функции. Потому важно, как именно государство их реставрирует, как подыскивает для них новую функцию. Это всегда связано с определенными адаптацией к сегодняшним требованиям комфорта и современным технологиям компромиссами.
С иронией и сожалением скажу, что в XXI веке уже не строят здания на несколько поколений. Так строили свои замки помещики, так строили свои хутора еще наши деды. Они полагали, что строят для детей и внуков. Теперь жилье строится из легких материалов. Как в Америке: унес торнадо твой домик, и через месяц страховая компания поставила тебе точно такую же хрупкую коробочку — живи до следующего торнадо! Наши дети сегодня здесь, завтра — в Ирландии или Австралии. Мы, к сожалению, не знаем, где жизнь предоставит им работу. Потому нам не для кого строить здания на века.
Сергей Мейеровиц: — Тенденция — дом на один век, на одну жизнь — Америке обошлась дорого. Башни 11 сентября не должны были рухнуть так, как они рухнули. Шестидесятый, пятидесятый этажи — да, а нижние — нет. Были допущены ошибки. Таких ошибок в Америке несколько. Теперь они осознали, что дальше так жить нельзя. И начинают проверять ситуацию в строительстве.
Я начал работать в 1960 году. У тех людей, мастеров, знатоков ремесла, с которыми я начал работать, были высокие требования и к себе, и к своим ближним.
О.С.: — Их обучали довоенные мастера…
С.М.: — Да, и они, если их заставляли поступать наперекор чести, могли сказать: "Я этого делать не буду. Я — мастер!" Сегодня ты инженер, но способен ли ты сказать: "Я этого делать не буду"? У нас этот масштаб ответственности уже потерян.
О.С.: — Да, отношение к строительству кафедральных соборов было иным. Их строитель соразмерял свою ответственность с ответственностью перед Богом. Сегодня вроде надо было бы соразмерять свою ответственность с ответственностью перед законом. Но если даже перед законом мера ответственности хромает, если можно проскочить под мышкой или между ног закона, если закон тебя не трогает, не задевает ни в виде критерия, ни в виде кары, то это значит, что дестабилизировалась система ответственности. Ныне заказчик и исполнитель будто бы говорят одно и то же, но думают каждый свое, а действуют еще более разнясь.
Но раз уж мы подались в русло ответственности, я хочу сказать и то, что престиж культурного пространства Латвии и, конечно же, престиж культурного наследия нашей страны будут поддерживать те объекты, на которых наши строительные и реставрационные фирмы, ремесленники все же сумели доказать свои профессиональные навыки. Они привели в порядок Национальную оперу, реставрировали Малую гильдию, здание Сейма. То же самое надо сказать об адаптации Биржи и перекрытии внутреннего двора стеклянным куполом. Это сделано безукоризненно. Перед конференцией ICOMOS, которая состоится в Риге 8–9 мая, стоит обратить внимание, как в среде культурных памятников Латвии пребывают такие объекты, как Сейм, гостиница Benjamiņu nams, здания Национального театра и Русской драмы. Как в своей новой форме смотрится бывший дом Керковиуса, ныне — здание библиотеки Латвийского университета, дополненное скрытой во дворе стеклянной новостройкой.
Я знаю, что со всеми этими объектами работала одна реставрационная и строительная фирма. Re&Re. Ничего конкретно не зная о размахе и недостатках этой фирмы, я все же хочу сказать, что это латвийское предприятие сумело организовать восстановление упомянутых объектов в таком качестве, которое не стыдно сравнивать с лучшей реставрационной практикой Европы. Тут можно сделать вывод, к которому параллельным путем приводит трагедия Liepājas metalurgs. Liepājas metalurgs как национальное предприятие сейчас разбазаривается потому, что государство потеряло над ним контроль, а "политическая ответственность" в нашей стране означает полную безнаказанность. Я считаю, что лишь большие национальные предприятия, которые действуют, не деля функции со многими субподрядчиками, способны обеспечить качество и ответственность за строительство от нулевого цикла до передачи ключей владельцу. Мое идеальное видение сильной строительной экономики Латвии таково: сильный заказчик, который контролирует то, как используются его деньги, и ответственный строитель, который честно распоряжается средствами заказчика и вкладывает их (без процентов партийным кассам) в объект.
С.М.: — Людей Re&Re я знаю, когда–то работали вместе. Но вопрос вот в чем: если ты засуетился на поляне, которая не является (например, новостройки) твоим основным занятием, то учти, что она все–таки требует другой квалификации. У тебя будто бы большой объем, но если ты нанял под себя уйму малоквалифицированных людей, дешевеньких фирмочек, то результат плохой.
— Приставьте–ка теперь свои мерки, скажем, к санаторию Ķemeri.С.М.: — Говоря простым языком, то, что случилось с Ķemeri, — преступление. Осознанное преступление на межгосударственном уровне. Потому что ради защиты итальянских инвесторов между Латвией и Италией заключался договор. Дальнейшее же отношение показывает, что kemeri, возможно, было лишь местом отмывания денег. Я могу только гадать, но если был обозначен критерий — как только вложены десять миллионов латов, весь комплекс переходит к ним, то десять миллионов мы там найти никак не можем. Хоть ты сдохни. Даже если включить в эту инвестиционную сумму (как было) рождественскую елку и появление Снегурочки.
К сожалению, наши инстанции, начиная с Агентства приватизации, которое курировало все это, заканчивая Министерством культуры и Государственной инспекцией по защите культурных памятников, способствовали тому, чтобы Ķemeri оказался в таком вот печальном положении. Когда я стал писать и говорить о Ķemeri, то сразу появилось ощущение отталкивания. Ну, не будем об этом… Болотистое место. Я считаю, что санаторий Ķemeri должно перенять государство и государство должно им распоряжаться.
О.С.: — Ķemeri — лишь одно звено в цепи преступного отношения, которое деградировало юрмальскую инфраструктуру до потери как возможностей пребывания там, так и до потери способности производить. Наверное, следует выяснить, почему Юрмала от Лиелупе до Кемери умерла как территория курортной индустрии. Те, для кого Юрмала стала спальным районом, работают в Риге. Им санатории не нужны. А подобная самообману фантазия о заграничных гостях, завсегдатаях казино или денежных людях иного толка есть тотальный блеф, за который следует призвать к ответу и тех, кто торопил приватизацию санатория, и Государственную инспекцию по защите памятников культуры.
Сегодня полностью деградированная среда Кемери, разоренные дома, сожженные ванные учреждения, разрушенные поликлиники и дома отдыха, которые маячат, будто привидения, без крыш, без окон, без дверей и без гостей, есть зеркало современной экономики Латвии. Зачем обманывать себя бог весть какой перспективой или совершенно нереальным экономическим оборотом, если подвал построенного Эйженом Лаубе санатория превратился в бассейн, если курортный парк зарос, у почты заколочены окна, тротуары порушились, фонари перегорели, столбы спилены… От санатория для спинальных пациентов остались трехэтажные руины. Кемери сегодня напоминает окрестности Чернобыля.
Латвийское государство должно сформулировать задачи по своему экономическому оздоровлению и обозначить необходимые для этого средства. Следует понять, что в депрессивном регионе доводить до блеска одну архитектурную жемчужину без ее привязки к плану развития всего региона — абсурд. Ничего не получится.
Но где он, подтвержденный экономическими расчетами план развития региона? До войны он существовал как государственная установка на развитие национальных курортов и туризма. И бедные люди, и люди среднего достатка из Лиепаи, Зилупе, Резекне и Валки копили деньги, чтобы пару недель короткого лета пожить в Кемери и насладиться курортом. В сравнении с современным экономическим мышлением, прошлое являет нам самое большое противоречие, ибо в тридцатые годы прошлого века это была экономически успешная территория. В Кемери, кроме большой, белой гостиницы, было еще с десяток мест, где поесть, попить кофе. И было множество прогулочных маршрутов по лесу, были лодочные маршруты для прогулок по каналу в парке.
— Что сегодня следует делать ради Кемери?С.М.: — Надо прекратить возню с аукционами, хватит кормиться надеждами, что к нам сойдет какой–то ангел и все наладит. Я был у господина Труксниса, был у евродепутата господина Шадурскиса, и мы договорились о письме в Министерство культуры, в котором просили позаботиться о включении санатория Ķemeri в список мирового культурного наследия ЮНЕСКО. В ответе МК сказано, что культурное и природное наследие Юрмалы было включено во временный список мирового культурного наследия с 2005 по 2010 год. Это удивило, поскольку, например, бывший мэр Юрмалы госпожа Айзстраута об этом не знала. Не знала о реальной возможности привлечь деньги ЕС. Значит, уместно говорить о том, что мы абсолютно не уважаем труд своих предков и готовы за гроши продать себя со всеми потрохами. Я категорически настаиваю — государство должно перенять Ķemeri. На этом, кстати, можно хорошо заработать.
О.С.: — Сергей, вы только что сказали, что Государственная инспекция по защите памятников культуры вела себя по отношению к Кемери весьма незаинтересованно и пассивно. Но можно сказать и следующее: инспекция гордится тем, что у нас имеется очень большой список находящихся под государственной защитой культурных объектов. Однако никто не говорит о том, что в результате деятельности инспекции из этого списка ежегодно вычеркивается несколько объектов. По причине их разрушения. Из–за бездействия, безответственности, несовершенства законов. Список мирового культурного наследия и болото имени национального парка не спасут Кемери.
С.М.: — Кстати, Кемери и парк имеют международный сертификат. Как природное наследие. Этого многие не знают.
О.С.: — А я, видя, что рядом с бывшим лесным домом Кемери находятся порушенные прошлой весной падающими деревьями деревянные мостки, которые за год никто не удосужился привести в порядок, считаю, что этот статус не работает и безответственность в Кемери выпирает даже из этих мостков.
— Можно ли сказать, что от отношения к Кемери загорелся Рижский замок?О.С.: — Это другая история. Другое отношение. Рижский замок был в очень плохом состоянии. В таком же состоянии находится здание на площади Пилс, 2, в котором размещен Музей истории литературы. В таком же состоянии здание на улице Арсенала, которое снаружи окутано зелеными тряпками и в котором может случиться нечто ужасное.
О.С.: — Я же хочу сказать, что и к замку то же отношение, что к Кемери. Никак не пойму, почему это по прошествии полугодия единственным ответственным за пожар является Отче наш, который бросил спичку где–то не там или создал искру. Среди страховщиков, строителей и надзора ответственных нет.
С.М.: — Это так. В свое время я занимался рыбным хозяйством и знаю, что рыба гниет с головы.
Ну, конечно, можно искать разные причины пожара. Но я, учитывая то, что электросистема была доведена до ручки, считаю, что провода из–за чрезмерной нагрузки механизмов перегрелись и начали тлеть. Таково мое видение.
Радует лишь то, что в замке стройнадзор, строители, авторы, насколько я понимаю, пришли к командному стилю работы. Беспокоит судьба материальных ценностей, находящиеся в музейной части здания. Тут опять встречаем абсолютную импотентность, неспособность действовать. У меня имеется простое предложение — перевести все эти ценности в новое здание Службы госдоходов. Служба какое–то время потерпит. Но если очень надо, она может занять бывшее здание КГБ на Стабу. Для злостных неплательщиков в подвалах там уже имеются апартаменты.
В замке сейчас надо просто работать. Экспертам вместе с проектировщиками. Работать следует коллективно и оперативно.
— Вы, Сергей, недавно сказали, что книги из нового здания Национальной библиотеки следует перетащить обратно. Что там стряслось?С.М.: — Почитал я как–то в свое удовольствие пьесу Райниса "Золотой конь". Там двое братьев — один сильный, другой умный — все возятся около горы и никак на нее не залезут. Антиньшу не пробиться сквозь толпу. А наверху Саулцерите — министр культуры — дрыхнет себе спокойно и ждет, когда ее разбудят.
Тепловой узел, трансформаторная подстанция, системы кондиционирования, холодильные системы — все это необходимо конкретному зданию. Не какому–либо иному. Это не инфраструктура, это обеспечение инженерных сетей. Мне было поручено, и я смотрел экспертное заключение по зданию НБ. В конце там было написано, что итоговое заключение эксперты дать не могут. Потому что не ясно, куда тянутся все эти провода. Нет подключения к тому, что мы умненько называем инфраструктурой. Представьте себе, какое это огромное здание. А обеспечение находится через улицу. Это абсурд — строят здание и лишь потом начинают думать о том, что следовало бы создать также инфраструктуру.
Почему и с библиотекой все пошло из рук вон? Потому что там нет команды. Строители сами по себе, стройнадзор сам по себе. Еще во время так называемого нулевого цикла, когда строители три, четыре, пять месяцев не могли получить деньги, случилась большая ссора. И если господин Домбровскис со слезами на глазах подался в библиотеку, чтобы изречь: ах, как прекрасно, как здорово, вот что значит иностранные специалисты! — то я скажу, что сильно сомневаюсь в способностях этих специалистов. Потому что если тебе привозят лестницу, доски, которые не соответствуют строительным нормативам Латвии, то следует отнекиваться — дескать, моя хата с краю. Следует твердо заявить: "Такие доски использовать нельзя!"
О.С.: — Но тогда получается, что у нас нет людей, которые видят все поле. Которые знают, что дому будет необходимо подключение к улицам, подъездным путям, другим коммуникациям. Здание строят как отдельный объект, не думая о том, как ввязать его в городскую инфраструктуру.
С.М.: — Видите ли, это и есть политическая ответственность или безответственность. Не зря же Рональд Рейган когда–то сказал, что есть две древнейшие профессии. Вторая — политика, но она мало чем отличается от первой.
Следует выразить самое глубокое сочувствие директору библиотеки Андрису Вилксу. Он один борется, чтобы поднять библиотеку, но у него нет ни политических, ни каких–либо других рычагов влияния.
— Достаточно ли будет уроков полученных от трагедии с Махima, чтобы исправиться?С.М.: — Мне приходилось смотреть пару–другую магазинов Махima, и, к сожалению, нагрузки, заложенные в проект, сомнительны.
О.С.: — Значит, эти магазины заведомо строились как времянки — для короткого срока службы и безответственно по отношению к их общественной функции.
С.М.: — Это значит, что уроки очень суровы. Здесь имеется в виду профессиональная ответственность проектировщиков, строителей, всей команды. Потому нужен железный контроль на всех этапах. Начиная с разработки проекта и кончая выполнением работ. Чтобы правила дорожного движения не были единственными нормами, которые мы кое–как выполняем.
Я мог бы документально подтвердить то, что говорил в 2010, 2011 годах: "Если подобные проблемы не поняты даже в таком прозаическом деле, как Закон о строительстве, то до ума мы, очевидно, дойдем только тогда, когда случится большое несчастье. Нужны трупы". Вот вам результат. И не дай бог, если что–нибудь подобное с каким–либо памятником случится и в этом году. Даже на улице Екаба есть дома, фасады которых стыдливо прикрыты зелеными тряпками.
О.С.: — Вернусь к тому, что сказал вначале: процессы миграции и глобализации не способствуют тому, чтобы мы сами были наследниками и пользователями своей архитектуры из поколения в поколение.
С.М.: — Джеральд Даррел в своей книге "Зверинец в моем багаже" писал, что звери, в отличие от людей, не могут жить в бетонных многоэтажных гробиках. А профессор, доктор Илмар Лазовскис в свое время сказал: возможно, я пойду наперекор своей отрасли, но образованию, культуре деньги нужны больше, чем здравоохранению. Потому что образованный, культурный человек о здоровье позаботится. Об этом тоже наш рассказ.
Ланга пишет, что ей поступила жалоба от латыша: "Мусорщики из SIA "Ķilupe" в 06:15 перед моим домом кричали на языке оккупантов. Утро началось с русскривошаны (вольный перевод редакции Press.lv слова krievelība, прим. ред.). Сколько раз еще надо объяснять, что рабочим языком Латвии и ее общественного пространства является национальный язык - латышский? Язык создает общественную атмосферу в стране. Мы не обязаны слушать русское мычание, как в оккупированной ЛССР»!
Сегодня мы уже писали о другой оскорбленной латышке, сосед которой ни в какую не желает говорить с ней на государственном. Нельзя ли его наказать по закону? Нельзя. На запрос Иевы ответ
Печально небезызвестная поэтесса Лиана Ланга у себя в Фейсбук опубликовала полной горечи и возмущения рассказа некоей жительницы Латвии, утро которой началось с кошмара. Вместо пения латышских птиц ее разбудили неприятные голоса работников мусороуборочной машины.
В компании уверены, что цель атак — парализовать скоростное сообщение в стране.
Железнодорожное полотно повреждено на направлениях к западу, востоку и северу от Парижа. На станции «Монпарнас», откуда поезда уходят на запад Франции, утром в пятницу образовались огромные очереди.
Значительное количество поездов отменено. По словам представителей SNCF, в данный момент перебои в сообщении коснулись 800 тысяч пассажиров.
По словам представителей SNCF, судя по проданным билетам, пятница должна была стать одним из самых оживленных дней на французских железных дорогах: тысячи человек направлялись в Париж в день открытия Игр и тысячи собирались уехать из города в летние отпуска.
Премьер-министр Франции Габриэль Атталь заявил, что диверсии были хорошо подготовлены и скоординированы.
На платформе Х (бывши
За считанные часы до открытия летних Олимпийских игр в Париже французская железнодорожная компания SNCF заявила, что ее объекты — пути и вокзалы — подверглись вандализму в разных регионах страны. В частности, сообщается о поджогах, пишет русская служба Би-би-си.
Париж - бесспорный главный герой Олимпийских игр 2024 года. Франция не скрывала и не скрывает, что хочет отличиться, организовав самые экологичные и бюджетные Игры в истории, которые, по замыслу, станут моделью и для будущих соревнований.
Особенность нынешней Олимпиады в том, что многие состязания проходят в центре города, рядом со знаковыми памятниками французской столицы. 95% инфраструктуры, таким образом, уже существовала, что позволило сократить расходы примерно до 9 миллиардов евро. Игры в Париже 2024 года - самые дешевые за последние десятилетия. Городские власти убеждены, что затраты окупятся, так как олимпийское наследие будет служить людям.
Так ли это? "Игры дали огромный толчок развитию, - объясняет Пьер Рабадан, заместитель мэра Парижа по вопросам спорта. - Нам удалось за 4-5 лет завершить работы, на которы
Олимпиада-2024 заявлена хозяйкой мероприятия, Францией, как самая экологичная, инклюзивная и дешевая в новейшей истории. Корреспондент Моника Пина посмотрела на обратную стороны "олимпийской медали", узнав, чем подготовка к празднику раздражает население.
«Управляющая компания «Latvijas namsaimnieks» организовала отвод дождевой воды из жилого дома через канализационные трубы, тем самым перекрыв доступ к помещениям. Трубы длиной 10 метров также находятся на территории соседей. Свободный конец конструкции расположен на возвышении. Технический директор дома предложил установить их так вместо гидроизоляции», - рассказывает Юрис.
Представители Latvijas namsaimnieks ответили на вопросы программы письменно:
«В условиях повышенного количества осадков выявлено скопление влаги в подвале дома под воздействием грунтовых вод. Чтобы предотвратить дальнейшее повреждение фундамента, было предложено временное решение: отводить ливневые воды как можно дальше от фундамента здания», - заявляет Екатерина Пашеткина.
Поскольку это не долгосрочное решение, по инициативе управляющего п
В программу Bez Tabu обратился житель многоквартирного дома Юрис, который был крайне удивлен тому, как обслуживающая их дом компания Latvijas namsaimnieks провела ремонт. Для водостока они использовали канализационные трубы.
28 июня в матче второй команды RFS и "Leevon"/PPK во второй лиге Латвии произошел инцидент на трибунах, во время которого мать Жалейко якобы приказала болельщикам команды-соперника покинуть стадион, назвав их фашистами и ссылаясь на российского диктатора Владимира Путина, заявив, что, когда он приедет в Латвию, он первым делом расстреляет этих фанатов. Понятно, что это был ее ответ на выкрикиваемые фанатами лозунги, в которых подвергался травле Путин (очевидцы упоминали скандирование лозунга "Путин — х***о"...).
Оценив имеющуюся информацию, Комитет по этике ЛФФ возбудил дисциплинарное дело за возможные этические нарушения в связи с соответствующим инцидентом. Все имеющиеся на данный момент материалы, связанные с инцидентом, включая пояснения сторон, переданы для оценки ответственным органам.
Продолжая расследование д
Марине Щербаковой, матери футболиста RFS Глеба Жалейко, временно запретили участвовать в любых футбольных мероприятиях, сообщает Латвийская федерация футбола (ЛФФ).
Те, кто оценивал и реализовывал проект железнодорожной линии европейской колеи Rail Baltica в 2017 году полагались на данные, предоставленные инженерами. В то время строительство одного километра Rail Baltica планировалось в два раза дешевле, чем строилось тогда в Европе, - именно такой вывод сделала комиссия.
В четверг парламентская следственная комиссия заслушала представителей аудиторской компании Ernst&Young Baltic (EY) и бывшего руководителя АО "RB Rail" Байбу Рубесу.
Представитель EY Наурис Клява сообщил о проведенном под его руководством в 2017 году анализе расходов и выгод Rail Baltica. В то время оценки EY показывали, что общие затраты на проект могут составить 5,788 миллиарда евро. Однако оценки, представленные в этом году, указывают на то, что общие затраты на проект могут составить 15,3 миллиарда евро.
В четверг, 25 июля, на заседании Парламентской следственной комиссии Сейма по проблемам реализации проекта Rail Baltica наконец-то были озвучены первые виновные. И ими оказались... инженеры, пишет Delfi.lv.
Лиепиньш попросил за замок 18 600 евро, но дума была готова потратить только 15 000 евро.
Как сообщила на заседании совета руководитель Департамента культуры и туризма Огрского края Марика Зеймуле (Нацблок), автор замка согласился на сделку.
Анита Стрейле, директор музея Андрейса Пумпурса в Лиелварде, объяснила, что художественные произведения, модели, предметы, картины являются полезным иллюстративным и текстуально-информативным материалом для всех, как для молодежи, изучающей историю Латвии в школах, так и для всех тех, кто интересуется историей, архитектурой и ремеслами. А построенный Лиепиньшем по собранным историческим данным замок имеет музейную ценность, поэтому очень важно сохранить его для будущих поколений.
В четверг на заседании Огрской думы депутаты единогласно решили выкупить у Агриса Лиепиньша копию латышского деревянного замка Uldevene, которую тот решил разобрать на дрова, потому что устал от туристов.
Видео
В мире
Загрузка
