Россию в 1994 году чуть не приняли в НАТО: немцы помешали

Ельцин еще в 1991 году, до официального распада СССР, провозгласил вступление в НАТО «долгосрочной политической целью» России. Бывшие страны-члены Организации Варшавского договора («Восточного блока» во главе с СССР) заявляли о том же — и российский министр иностранных дел Андрей Козырев просил американскую администрацию относиться к России так же, как к другим «новым демократиям».

В Москве считали, что с переговоров об объединении Германии 1990 года существовало «базовое понимание»: Россия (тогда еще СССР) отказывается от гегемонии над Восточной Европой, а взамен Запад признает ее равноправным политическим и военным партнером.

Российская сторона считала, что выполнила свою часть этого неформального соглашения. Страны, прежде бывшие советскими сателлитами или советскими республиками, стремились в НАТО главным образом для того, чтобы получить гарантии безопасности на случай, если Россия вновь захочет над ними доминировать. Ельцин и его соратники считали эти страхи необоснованными — и в январе 1994 года во время визита Клинтона в Москву предложили ему неожиданное решение: принять в НАТО сначала Россию, а потом уже другие страны Восточной Европы. Клинтон на такой порядок не согласился.

На саммите НАТО в Брюсселе в январе 1994 года альянс принципиально одобрил программу «Партнерство во имя мира», предполагающую военное сотрудничество с бывшими странами Варшавского договора. Прямиком из Москвы в Брюссель прилетел Строуб Тэлботт — американский спецпосланник по делам бывшего СССР и личный друг Клинтона — и сообщил союзникам: США считают расширение НАТО на восток решенным делом, причем лет через десять Россию тоже следует принять в альянс.

Уже в августе 1994 года, когда «Партнерство во имя мира» заработало — и Россия стала важнейшим участником программы, — немецкие дипломаты сообщали из Вашингтона в Берлин, что позиция Клинтона и Тэлботта не находит поддержки ни в Госдепартаменте, ни в Пентагоне, ни в ЦРУ, ни даже в самом Белом доме (очевидно, в Совете по национальной безопасности США).

Перспектива принятия России в НАТО вызывала множество возражений и у европейских союзников, прежде всего у Германии: против были и канцлер Коль, и вице-канцлер, министр иностранных дел Клаус Кинкель, и министр обороны Фолькер Рюэ. Они полагали, что вступление России будет означать резкий рост внутренних противоречий в альянсе, так что он станет недееспособным. Немецкие политики не были уверены, что Россия останется на пути рыночных и демократических реформ, и опасались, что она может вновь стать угрозой для Европы, как во времена холодной войны, — и тогда ей будет гораздо сложнее противостоять, если она будет членом НАТО, созданной как раз для ее сдерживания.

Главное же возражение состояло в том, что если у России возникнет конфликт, скажем, с Китаем, европейским солдатам придется отправляться на войну на другой конец континента.

Как отмечает Der Spiegel, десятилетие спустя канцлер ФРГ Ангела Меркель приводила аналогичное возражение против принятия в НАТО Украины — только на месте Китая уже была Россия. А поскольку решения о принятии новых членов в НАТО принимаются только единогласно, ни Россию, ни Украину в итоге в альянс не взяли.

При этом в 1994-м немецкое правительство тщательно избегало того, чтобы возражать против принятия России публично, чтобы не портить двусторонние отношения с Москвой. Когда Козырев — горячий сторонник интеграции России в западные структуры — прямо спросил своего немецкого коллегу Клауса Кинкеля, в чем проблема, тот ответил, что альянс «в данный момент» не готов к вступлению России — но никаких принципиальных возражений не привел.

Канцлер Коль вовсе избегал этой темы, общаясь с Ельциным. А Ельцин этот вопрос не поднимал, поскольку считал, что ему достаточно поддержки США. При этом Коль старательно налаживал дружественные отношения между Россией и Германией, в первую очередь деловые связи, и полагал необходимым поддержать Ельцина на президентских выборах, намеченных на 1996 год.

Считая недоработанными идеи Клинтона насчет принятия России в НАТО, Коль в то же время был недоволен польским президентом Лехом Валенсой: тот сравнивал Россию с медведем, которого следует посадить в клетку, и настаивал, чтобы его страна как можно скорее вступила в НАТО, не считаясь с интересами членов альянса, в частности, с двусторонними отношениями Германии и России.

Коль предлагал сначала принять Польшу, Чехию и Венгрию в Евросоюз, а расширение НАТО отложить до 2000 года. Но Клинтон решил, что это займет слишком много времени. В итоге официальные переговоры о вступлении этих трех стран в НАТО начались уже в 1997 году, а членами альянса они стали в 1999-м. В ЕС они вступили лишь в 2004-м.

Андрей Козырев в своих мемуарах 2019 года (русский перевод — 2024 год) пишет, что вопрос членства России в НАТО был для него «лакмусовой бумажкой»: если возьмут — это альянс в защиту свободного мира, если нет — это антироссийский блок. То, как было организовано расширение НАТО, убедило его в том, что верен второй вариант.