Видео
В мире
«Сколько я помню, комиссии, которые в Сейме что-то расследовали, всегда заканчивались пшиком. В этот раз пшик был громче других, потому что действительно было заявлено «сейчас мы ого-го, выведем всех на чистую воду», а потом — «нет, никого выводить не будем». Хотя понятно, что всё было не идеально, было много ошибок [...]
С другой стороны, трудно было ожидать, чтобы правящие партии взяли и назвали своих же представителей виновными [...]», — прокомментировал Андрей Хотеев решение парламентской комиссии под руководством Рихарда Козловскиса («Новое Единство») не указывать конкретные имена, ответственных за неудачи в борьбе с Covid-19.
Расследования Re:Baltica в трех частях было о том, что изначально происходило при формировании портфеля вакцин от Covid-19: часть I — о принятии решений, часть II — о том, как и почему чиновники, рассказывая о вакцинах Pfizer, обманывали, по мнению Re:Baltica, правительство и часть III — о том, лоббировал ли кто-то закупку вакцин AstraZeneca.
Другой участник эфира, публицист Марис Зандерс заметил, что вообще назначение председателем комиссии Р. Козловскиса — странно, потому что по негласной традиции такие расследования в парламенте обычно возлагается на оппозицию.
С другой стороны, он обратил внимание на то, что некоторые представители оппозиции говорят об ответственности правящих политиков за разные ошибки в преодолении ковид-кризиса, но умалчивают о своей роли. Хотя, по его наблюдениям, некоторые отнюдь не помогали бороться с несчастьем.
«У меня довольно много медийных проектов, скажем на TV24, и я знаю, что у коллег в других передачах те же самые «зеленые крестьяне» [...] настраивали людей против вакцин, против всех этих мер по предупреждению заболеваемости. То есть
они говорили, что хотели, они, на мой взгляд, способствовали заболеваемости, но сейчас они об этом не хотят помнить [...]. Так что они тоже несут ответственность», — считает М. Зандерс.
Один из выводов парламентской следственной комиссии заключается в том, что принятие решений во время кризиса не всегда было достаточно быстрым, а координация действий между различными государственными и муниципальными структурами порой была неэффективным. Поэтому нужно создать создать постоянную подчиненную премьер-министру структуру для более эффективного управления подобными ситуациями.
«Я согласен, что у нас кризисный менеджмент очень на низком уровне, принятие решений затягиваются в силу разных причин», — прокомментировал это Андрей Хотеев.
В качестве другого свежего примера он упомянул ситуацию с беженцами на латвийско-белорусской границе: все видели, что Литва столкнулась с проблемой в июне и, казалось бы, надо немедленно принимать какие-то решения, но немедленных решений не последовало.
Чрезвычайную ситуацию на границе правительство ввело в августе (сначала до ноября, потом до 10 февраля этого года, но в итоге продлило до 10 мая), а установка временного забора завершилась в конце ноября.
«Как-то у нас во властном механизме шестерёнки то ли заржавели, то ли плохо смазаны. Что-то там не работает, и всё происходит очень медленно и порой кривовато — в том, что касается реакции на такие события», — считает журналист.
Марис Зандерс напомнил, что решение о строительстве забора на восточной границе было принято давно, но его реализация задержалась с подачи Госконтроля, который вскрыл масштабные нарушения при обустройстве восточной границы.
«Я всё-таки придерживаюсь мнения, что если Госконтроль что-то говорит, то это надо брать во внимание. [...] Другое дело, что просто это всё надо делать побыстрее, а не так что "вот они так [в Госконтроле] сказали, а теперь мы будем месяц-два думать», — заключил он.
