Видео
В мире
Связывать ее только с событиями 2014 года в Крыму и в Донбассе некорректно: само включение в НАТО стран Восточной Европы и Прибалтики воспринималось политиками этих государств именно как гарантия от гипотетического «российского вторжения». События последних трех лет, однако, добавили в актуальные военно-политические словари новый термин: «гибридная война».
Существует множество определений этой «новой угрозы», причем большинство из них не включает прямое военное вторжение, однако основные действия по укреплению боеспособности восточного крыла НАТО ориентируются именно на этот вид угрозы — взвешиваемый, измеряемый и исчисляемый, в отличие от неясного фантома «гибридной войны».
Нужно сказать, что такая реакция восточноевропейских политических элит нашла отклик в Брюсселе, к 2014 году испытывавшему острый дефицит аргументов в пользу дальнейшего существования НАТО. Вместе с тем оказалось, что ни одна из существующих структур и миссий НАТО, ориентированных на работу с военными машинами бывших республик СССР и бывших участников Варшавского договора, не может считаться эффективной в новых условиях.
В первую очередь это касается ставших модными в последние годы многонациональных формирований. Представляющие собой по факту штабные структуры с официально приписанными к ним воинскими частями и соединениями, на практике они требуют длительного времени (исчисляемого многими неделями) на развертывание и приведение в готовность, что неприемлемо в современных условиях.
Еще меньшую помощь могут оказать такие миссии, как Балтийский воздушный патруль, исходно имеющие чисто политическое значение. На этом фоне общим местом в военно-политической риторике новых членов НАТО стало требование развертывания на их территории постоянных подразделений армий стран — лидеров альянса.
Кто приехал?
В январе 2017 года в Польшу начали прибывать первые части 3-й бронетанковой бригадной боевой группы 4-й пехотной дивизии, базирующейся в Форт Карсон, штат Колорадо. На западе Польши, близ немецкой границы — в Жагани, Свентошуве, Сквежине и Болеславеце — будут размещены штаб бригады, инженерный батальон, батальон обеспечения и входящий в состав боевой группы 3-й батальон 29-го артиллерийского полка. Остальные части и подразделения будут разбросаны по территории Европы от Баварии до Болгарии и Прибалтики.
Так, входящий в состав группы 1-й батальон 68-го танкового полка будет размещен в Прибалтике. 1-й батальон 8-го пехотного полка планируется развернуть на полигоне Ново Село в Болгарии и на авиабазе Михаил Когэлничану в Румынии. Еще один танковый батальон — 1-й батальон 66-го танкового полка — будет развернут в Графенвере, Бавария.
В Прибалтике до лета 2017 года помимо американской бригады развернутся подразделения других стран-лидеров НАТО. В Латвию солдат направит Канада, в Литву — Германия, в Эстонию — Великобритания. Кроме того, на основе ротации в странах Восточной Европы могут периодически появляться и другие, более мелкие подразделения, а вооруженные силы самих прибалтийских государств постепенно усиливаются.
Так, Литва планирует к 2021 году развернуть на западе страны новую мотопехотную бригаду, которая станет второй по счету в литовской армии. Эстония приобрела для переоснащения своих войск боевые машины пехоты CV90, а также намерена приобрести современные самоходные артсистемы.
В целом переброска американской бронетанковой бригадной боевой группы означает появление в Центральной и Восточной Европе примерно 90 танков, такого же числа боевых машин пехоты и разведывательных машин «Брэдли», 36 самоходных артустановок калибром 155 миллиметров и свыше ста боевых и вспомогательных бронированных машин прочих классов.
Зачем все это нужно?
Отвечая на вопрос о целях развертывания американского соединения в Европе, американский военный эксперт, научный сотрудник Кеннановского института при Центре имени Вудро Вильсона Майкл Кофман сказал следующее: «В первую очередь это делается с целью успокоить союзников, хотя многие надеются, что американское присутствие окажет сдерживающий эффект. Переброска бригады имеет больше политическое, чем военное значение».
Кофман, ранее уже выражавший на страницах «Ленты.ру» сомнения в эффективности принятой НАТО доктрины сдерживания, полагает, что переброшенные силы не могут работать как «силы заграждения» (Tripwire Forces), на что многие в НАТО рассчитывают: «Чтобы работать в этом качестве, силы должны быть размещены непосредственно на границе — так, чтобы противник вступил с ними в бой и вызвал ввод в действие более крупных сил. Но американские части размещаются довольно далеко от русской границы, и США не планируют переброску на театр сил, способных остановить возможное российское нападение».
«Сдерживающее значение в данном случае второстепенно. Это политический шаг, ориентированный в первую очередь на внутреннее восточноевропейское потребление», — отметил эксперт.
Основную проблему переброски американских (и прочих) сил в Восточную Европу можно сформулировать следующим образом. В представлении восточноевропейских военных и политиков сдерживающий эффект этих сил должен предотвратить атаку России на Прибалтику и (или) Польшу, поскольку в этом случае существует риск столкновения с американскими (британскими, канадскими и прочими) подразделениями, что теоретически означает войну с этими странами, уже без скидок на возможность или невозможность ввода в действие 5-й статьи устава НАТО.
Реальность, однако, выглядит иначе. Призванные защитить Прибалтику от гипотетического военного вторжения со стороны России и тем самым снизить уровень угрозы, силы НАТО в этом регионе могут скорее повысить его. Для понимания ситуации необходимо иметь в виду следующее:
— вплоть до последнего времени прямое военное столкновение с НАТО в Прибалтике и Польше рассматривалось Москвой как весьма маловероятный сценарий, чем, в частности, обуславливались низкие темпы перевооружения войск в Калининградском особом районе и в примыкающих к прибалтийским границам Ленинградской и Псковской областях;
— развертывание сил НАТО в Прибалтике воспринимается как угроза, в том числе в силу того, что раз созданная инфраструктура может быть задействована для переброски новых войск, уже способных в считанные месяцы всерьез изменить баланс сил в регионе;
— прямой военный ответ на подобное развитие событий остается маловероятным в силу того, что столкновение с НАТО не относится к числу желаемых сценариев, и в данном смысле новые силы альянса в текущем виде ничего не меняют и не представляют военной угрозы для России.
Вместе с тем ситуация не статична. Наращивание военного присутствия НАТО в дальнейшем может повлечь резкий рост риска военного столкновения, если угроза для стратегических интересов России и ее безопасности будет сочтена неприемлемой. Потенциально возможное развертывание механизированных соединений НАТО в Литве, Латвии и Эстонии, безусловно, несет такую угрозу.
В этом случае руководству альянса придется ответить на некоторые вопросы, в том числе следующие: имеет ли смысл ввязываться в войну с Россией в регионе, где Москва благодаря географическим условиям имеет решительное превосходство в возможностях развертывания и маневра; стоят ли интересы НАТО в Прибалтике риска войны в принципе. Необходимо учитывать, что для России Прибалтика — жизненно важный регион, который уже около тысячи лет оказывает весомое влияние на параметры военного строительства и политику русского государства.
Наконец, немаловажен и такой вопрос: смогут ли американские (и любые другие) войска спасти Прибалтику в случае начала «гибридной войны» в любом возможном ее понимании? Ответ лежит вне военной плоскости и кроется в экономической обстановке в Прибалтике, в языковой и этнической политике прибалтийских стран, в их отношениях с Москвой и с собственным населением и в готовности местных политических элит меняться вслед за меняющимися условиями.
Эти перемены от присутствия войск НАТО на территории страны никак не зависят.
