Новый закон превратит психологов в психов

Оказывается, ленинское "Учиться, учиться и еще раз учиться!" можно поставить на вполне капиталистический поток доения как бы уже дипломированных специалистов. И не для того, чтобы расширить их, так сказать, горизонты, чтобы укрепить их профпригодность, а чтобы на них цинично заработать. В сентябре (18.09) прошлого года "7 секретов" уже озвучили опасения психологов о готовящемся к принятию законе, регламентирующем их деятельность. Что же изменилось? На мой взгляд, закон имеет столь сильный тыл, что ни организации, которые этот закон двигают, ни комиссия Сейма по социальным и трудовым делам до сих пор не удосужились достойно и профессионально объяснить обществу некоторые его идеи. Законопроект подготовлен ко второму чтению, но пока этот текст меня убеждает лишь в том, что полученные в Латвии вузовские дипломы психологов ничего не стоят. "7 секретов" обратились за подтверждением или опровержением этого впечатления к председателю правления Ассоциации профессиональных психологов Латвии Эвелине МУЗЕ, председателю правления Профсоюза психологов Латвии Янису ЦАЙЦУ и юридическому советнику Профсоюза психологов Артуру ЦАЙЦУ. — Мы с вами, госпожа Музе, разговаривали в сентябре прошлого года. Как ваше психологическое самочувствие сейчас? Эвелина Музе: — К сожалению, не только в обществе, но и в комиссии Сейма по социальным и трудовым делам царит весьма большое недопонимание того, что же это такое — психолог, каковы его компетенции и чего от него следует ждать. Особенно это видно по включенному в законопроект желанию выдавать психологам сертификаты лишь в определенной сфере его деятельности. Хотя — независимо от своего места работы и сферы занятий — психологи пользуются одними и теми же компетенциями (предусмотренным законопроектом тестированием также предполагается оценивать одинаковые, а не специфические компетенции). В основном они занимаются психологическим исследованием, оценивают соответствие когнитивных (познавательных) способностей возрастным нормативным показателям, занимаются отношениями, которые образовались с окружающими… Несмотря на то что психолог, в отличие от врача и психотерапевта, ничего не меняет в личности и не лечит, нас пытаются приравнять к врачам и создать похожую систему сертификации. Но если процессы обучения, скажем, терапевта и хирурга отличаются, то академическая база обучения психологов для всех одна. Даже тогда, когда они учатся в магистратуре. Это в своих предложениях к законопроекту подчеркивает и Министерство образования и науки: "В связи с предусмотренным четвертой статьей делением психологов по сферам деятельности министерство подтверждает, что образовательные программы по психологии, осуществляемые вузами Латвии, не предлагают специализацию по всем упомянутым сферам деятельности психологов…" Янис Цайц: — Те, кто поддерживает закон, цепляются за простенькую схему. Шаг первый: вдолбить другим, что есть проблемы; шаг второй: вдолбить другим, что их можно решить; шаг третий: вдолбить другим, что их может решить только закон. К сожалению, именно эти шаги, дополняя друг друга, являются главной причиной того, что психологи попали в незавидное положение. — Но, господин Цайц, чтобы казаться правдоподобной, приведенная вами схема предполагает наличие ряда допущений или мифов. Назовите парочку. Артур Цайц: — Миф номер один: в Сейме довлеет мнение, что в сфере деятельности психологов царит беспорядок, что она не контролируется, что в отрасли действуют всякие там шарлатаны и некомпетентные люди, которые оказывают некачественные услуги. В действительности же эта отрасль находится в достаточно хорошем состоянии. Существует весьма приличное число профессиональных организаций, которые уже сертифицируют психологов и обеспечивают также повышение их квалификации. Но сейчас все это происходит добровольно. А закон учредит обязательные требования, которые будут стоить больших денег. Те, у кого денег не будет, — будьте здоровы! Продолжить работу в своей профессии они не смогут. Миф номер два: всех психологов теперь приравнивают к врачам. Но психолог — не врач! Третий миф — тот, который опровергает Минобраз: вузы готовят психологов для конкретной сферы деятельности, они не выдают дипломы без специализации в какой–либо сфере. Я. Ц.: — Сегодня вузы Латвии, выдавая диплом, не пишут в нем "военный психолог", "юридический психолог" и т. п. Пишут — "психолог". Следует согласиться с тем, что и среди психологов, как и среди представителей любой другой профессии, имеются как более, так и менее умелые люди. Следует принести извинения тем людям, которые действительно пострадали от действий некомпетентных психологов. И опрометчиво было бы утверждать, что в психологии нет проблем. Есть. Однако не надо преувеличивать. Нельзя все упрощать, обобщать, уравнивать. Проблемы можно решить. Те, кто поддерживает законопроект, предлагают его как единственно возможное решение. Осознанно или неосознанно игнорируя последствия, которые следуют из принятия такого закона. Противники же данного закона обоснованно указывают на то, что он для многих психологов окажется слишком большим бременем. Они не смогут продолжить свою деятельность не потому, что недостаточно компетентны, а потому, что из–за финансовых обстоятельств не смогут выполнить требования закона. Столь же осознанно или неосознанно те, кто двигает этот закон, игнорируют альтернативные возможности решения проблем. Э. М.: — Меня беспокоит то, что законопроект в его нынешней редакции совершенно не решает вопросы качества и, по сути, разрушает профессию. Разделение психологов по сферам деятельности больше соответствует названиям отдельных ассоциаций психологов, чем латвийской реальности. Есть психологи, которых невозможно отнести к какой–то определенной сфере. Например, те, кто работает в Министерстве внутренних дел, в самоуправлениях. Самое большое количество психологов — в сфере образования. В сообщении Кабинета министров сказано, что из 758 действующих в Латвии психологов 411 — психологи образования. Клинических психологов — 35, но 19 из них трудятся на полставки. Очень маленькая группа. Но все–таки работать в здравоохранении — это большая ответственность. Вот здесь имеются основания быть более требовательными. А. Ц.: — Но из–за этой маленькой группы хотят приравнять к врачам всех. Возможно, тогда целесообразнее внести поправки, ввести регулирование для клинических психологов в закон о врачевании? Э. М.: — В тех странах Европы, где имеется регулирование деятельности психологов, оно касается именно клинических психологов. На наш взгляд, это деление по сферам создано искусственно и большей частью является не проектом повышения квалификации, а бизнес–проектом. — В чем тут бизнес? А. Ц.: — Да в том, что всем психологам в обязательном, принудительном порядке придется сертифицироваться. Бытовала даже мысль — привлекать за уклонение от сертификации к уголовной ответственности. Сертифицироваться придется в каждой сфере. Есть психологи, которые работают в четырех сферах. Им придется сертифицироваться в каждой из них. Придется посещать ряд мероприятий — курсы, семинары, конференции и таким образом наработать определенное количество очков. Безусловно, все это будет организовано не бесплатно. Э. М.: — Согласно данным Кабинета министров, чтобы добраться до сертификационного экзамена, прежде надо будет уплатить 700 евро за 40 супервизий в одной сфере. Прибыль достанется супервизорам этой сферы, потом — ассоциациям. Людям без какого–либо основания обещают, что работодатели предоставят необходимую финансовую поддержку, оплатят супервизии и профессиональное совершенствование. Но возникают серьезные сомнения в том, поставлены ли соответствующие государственные и муниципальные институции об этом в известность и смогут ли они платить. Если многие из них, особенно в сельских регионах, не в состоянии даже обеспечить многим психологам полную ставку. А. Ц.: — На селе люди получают 400–500 евро на руки (или даже меньше: 300–350 евро). Многие из них имеют степень бакалавра. Законопроект требует — в течение пяти лет надо обязательно получить степень магистра. Это значит, что за каждый год учебы придется выложить 1 700–2 000 евро. В сумме 5 100–6 000 евро. Через три года законопроектом предусмотрены эти 40 часов супервизий, из которых как минимум половина должна пройти в индивидуальной форме. Это будет стоить от 500 до 1 000 евро. Получается около 7 000. Соразмерно ли это? Тем временем публично утверждается, что госпошлина за получение сертификата будет 70 евро. Значит, ничего страшного! Поглядите, какие мизерные расходы! Но при этом замалчивается то, во сколько обойдутся 40 часов супервизий, работа под надзором супервизора, получение требуемого уровня образования, посещение необходимых для ресертификации семинаров, курсов и конференций. Печально все это. Я. Ц.: — Кроме того, большая часть из тех бакалавров, которые сейчас успешно работают в школах 15, 20 и более лет, — люди уже не первой молодости, им уже не 25. Им уже за 40, за 50. Многие зададутся вопросом: смогу ли я работать и одновременно интенсивно учиться в магистратуре? В регионах мы можем остаться без психологов. А. Ц.: — Те, кто разрабатывал законопроект, сами констатировали, что имеется проблема доступности психологов в сельской местности. В свою очередь, Минобраз в своем письме извещает, что на этих психологов никаких жалоб, связанных с их компетенцией, не поступало. Какой смыл запрещать этим людям трудиться? Почему таким образом ограничивать их права? Э. М.: — Для защиты прав психологов и был создан профсоюз. Члены Ассоциации профессиональных психологов очень благодарны ему и присоединились к призыву подписать письмо Сейму. Письмо содержит конкретные, существенные предложения. А. Ц.: — Здесь уместно назвать четвертый миф: большинство психологов поддерживают данный законопроект. Глупости. Когда дашь людям его почитать, когда расскажешь о возможных последствиях, они хватаются за головы. Но миф о поддержке большинства все еще культивируется. Но и сбор подписей продолжается. Я. Ц.: — Однако мы не можем гарантировать, что через месяц или два люди, которые поставили свои подписи, не будут на месте их работы подвергнуты каким–либо репрессиям. Потому что законодатель, Сейм, опубликовал наше письмо комиссии по социальным и трудовым делам на своем сайте со всеми сенситивными данными (имя, фамилия, код личности, подпись). Мы в шоке. Единственным утешением для нас было то, что эти данные простояли на сайте сравнительно короткое время. После нашей жалобы Сейм их стер. — Неужели за этот почти уже год между вами всеми, включая комиссию, не было никакого поиска общего знаменателя? А. Ц.: — Сейм создал особую рабочую группу и обещал, что проведет конструктивные дискуссии, посвященные поиску общего знаменателя между будто бы противоположными сторонами. Нам говорили, что предстоит интенсивная работа, что будут созданы компромиссные модели, что в течение нескольких месяцев чуть ли ни каждую неделю будут проходить заседания. За три месяца было всего лишь три или четыре заседания. Никаких общих знаменателей мы не добились. Хотя они и утверждают, что проделана большая работа, ключевые вопросы остались нерешенными. Э. М.: — К существенным изменениям в проекте комиссия Сейма не была готова. Она была открыта для тех, кто поддерживает законопроект и его изначальную версию. Она не была готова к принятию соразмерного решения. Она отказалась от разработки конкретных критериев сертификации и супервизий. — А может быть, у вас самих нет достаточно сильных аргументов? Хотя бы сравнительных. Э. М.: — Пятым мифом можно было бы назвать попытку Надрессорного координационного центра вдолбить нам, что во всех странах Европы имеются подобные законы о психологах. Это искаженная информация. Латвии предлагается столь жесткое регулирование, какого нет ни в одной другой стране Европы. Если же в отдельных государствах принято правовое регулирование, то оно обращено на защиту должностного звания психолога и не накладывает на него дополнительные требования или запреты относительно практики. А руководитель упомянутого центра В. Весперис неверно утверждает, что латвийский законопроект содержит "точно такие же требования для получения образования и сертификата психолога, какие предлагаются основными положениями Федерации ассоциаций психологов Европы". На самом же деле федерация выдает базовый сертификат на основании диплома без дополнительных экзаменов и без каких–либо ограничений. Ни в одной из стран Европы не предусмотрена дополнительная проверка после получения степени магистра. А вот наш законопроект предусматривает проверку и выдачу сертификата для практики лишь в одной из шести сфер деятельности психолога. К тому же без базового сертификата. Сертификат по специализации федерация выдает лишь на основе дополнительного обучения. Это сертификат более высокого уровня, чем предусмотрено латвийским законопроектом. — Меня текст законопроекта пока что извещает о том, что в отрасли хотят создать бюрократическую надстройку для "доения" самих психологов. Потому как гарантии профессионального роста через этот процесс, равно как и гарантии содержательности, качества должных мероприятий не даются. Что в этой связи предлагаете вы? Э. М.: — Те же люди, которые обучали психологов, хотят их экзаменовать снова. Взымать деньги уже не под вывеской вуза, а общественных организаций. В этой связи возникает несколько вопросов. 1. Должны ли люди, уже заплатившие за свое обучение в вузе, получившие диплом, который подтверждает полученные ими знания, компетенции, умения, делать это опять, чтобы получить сертификат, который позволит им работать в гораздо более узкой сфере, чем предлагает диплом? 2. О необходимости усовершенствования образовательной системы. К такому выводу нельзя не прийти. Даже долголетний руководитель кафедры психологии ЛУ, профессор Себре утверждала, что для проверки знаний подготовленных ею специалистов следует установить "фильтр". 3. Не надо ли было о "фильтре" задумываться все–таки более своевременно? При приеме студентов на учебу и в процессе обучения? Не следует ли приглашать на госэкзамены, на защиту дипломов и практических работ (как это делается при аккредитации вузовских программ) экспертов — профессионалов, преподавателей разных вузов, работодателей? А. Ц.: — Шестой миф, тиражируемый разработчиками законопроекта: мы, его противники, хотим жить по–старому, не хотим повышать качество психологов, нам наплевать на интересы общества. Это не так. Мы поддерживаем обязательную регистрацию психологов. Мы поддерживаем эффективный механизм рассмотрения жалоб. Мы поддерживаем способствование положительной практике, обращенной на добровольное повышение квалификации. Я. Ц.: — Мы в профсоюзе тщательно рассмотрели недостатки проекта, подготовили и подали в Сейм 60 предложений. Их проигнорировали, их даже не рассматривали. Зачем тогда профсоюз? Зачем его приглашали? Следует отметить, что сегодня проблема отчасти скрыта в отношении к работе психолога. Было бы желательно, чтобы государственные и муниципальные учреждения нагружали психологов работой, использовали их услуги более правильно. Желательно обратить больше внимания на подбор персонала, на закупки услуг. Также желательно обеспечить надлежащие условия работы психологов, в том числе соразмерную зарплату. Тогда у психолога имелись бы средства, чтобы повышать квалификацию, и он делал бы свое дело качественнее. Таким образом, качество услуг можно было бы повысить уже существующим регулированием. Э. М.: — Улучшения качества можно добиться через обязательное требование к практикующим психологам регистрироваться на основании диплома. Невзирая на то, что в других странах это происходит и добровольно. Регистр должен быть доступен также получателям услуг. Второе. Надо усовершенствовать программы вузовского обучения. Следует разработать систему супервизий. Надо создать программы последипломного профессионального совершенствования. В Латвии такие не созданы. Безусловно, должна быть комиссия по этике. Однако законопроект не приводит отрасль в порядок. — Что случится, если закон все–таки будет принят? Э. М.: — Развитие профессии будет серьезно заторможено. Мне это больно сознавать. Я работаю с 1978 года и в то время была среди первых клинических психологов Латвии. Немецкий профессор Штук, а также профессор Рицоу, которые в этом году гостили в Латвии, прослышав про наш законопроект, сказали: "Что вы делаете? Это же конец профессии!" Закон приведет к сокращению числа психологов в Латвии. Многие уйдут из профессии или уедут из страны. Многие назовут себя как–то по–иному: игровыми или песочными терапевтами, семейными консультантами или просто консультантами, коучами (тренерами успеха) и т. д. и т. п. Такие вот пироги. 11 июня 2015. №23