Видео
Сначала респондентам излагали новость о произошедшем в соседней стране (выдуманном) событии, которое должно было спровоцировать их на реакцию. А потом части из них предлагали (тоже выдуманную) цитату Путина по этому поводу. Реакция президента могла быть двух видов: усиливающая провокацию и, наоборот, призванная успокоить людей.
Вот так выглядела история в самой "сильной" своей форме:
"Вчера правительство [страны] приняло закон, предусматривающий финансирование размещения баллистических ракет большой дальности в районе, который находится в непосредственной близости от российской границы. В ходе последовавшей пресс-конференции премьер-министр [страны] назвал россиян "слабыми". Президент Путин сделал следующее заявление по поводу сложившейся ситуации: "Я с большой тревогой смотрю на развитие событий в [стране]. Эти действия представляют собой прямую угрозу безопасности нашей страны и народа России. Им необходимо дать отпор"". Также был еще вариант с ситуацией, где угрозы для национальной безопасности нет точно: страна просто объявляет о том, что меняет цвет паспорта, чтобы он не был похож на российский. В другом варианте было не размещение баллистических ракет, а запрет для русскоязычных граждан изучать русский язык в начальной школе, а Путин говорил либо то же самое, либо о том, что это не представляет угрозы для безопасности России.
Выяснилось, что если речь идет о национальной безопасности, доля людей, готовых одобрить вторжение, вырастает в пять раз относительно ситуации, когда безопасности нет (хотя 8% опрошенных были готовы напасть и из-за смены цвета паспорта). Одобрить вторжение в случае угрозы безопасности были готовы 40% опрошенных: 50% среди сторонников Путина и 29% среди противников.
Эскалационная риторика Путина действительно оказалась способна подстегнуть количество сторонников вторжения. Одной его озабоченности достаточно для того, чтобы увеличить число респондентов, одобряющих применение военной силы, примерно на 20% (по сравнению с ситуацией, когда никаких цитат респондентам не давали).
В то же время деэскалационная риторика Путина такого эффекта не имела: доля одобряющих войну людей не уменьшается, даже если за историей про военную угрозу РФ следует комментарий о том, что президента эта угроза не беспокоит.
Исследователей удивило, что не было особой разницы между Латвией и Грузией, хотя Латвия находится в НАТО, а Грузия нет.
Военная угроза увеличивала количество "милитаристов" в пять раз, языковые запреты — лишь от трех до шести процентных пунктов.
Как отмечают авторы исследования, это идет вразрез с представлениями о "слепом милитаризме" россиян. Кроме того, эти цифры не сильно отличаются в США и Великобритании, где похожее исследование было проведено в 2013 году.
