Суббота Вести еженедельник 7 Супер Секретов Mājas virtuve
LAT Вс, 13. Октября Завтра: Irma, Mirga

Юрий Слезкин: «Что сделала вера революционеров с ними, с их семьями, с Россией?»

Юрий Слёзкин — историк и этнолог, профессор Калифорнийского университета в Беркли (США). Его книга «Дом правительства. Сага о русской революции» стала событием.

«Дом правительства», Дом на набережной — огромный серый магический кристалл. Заселен в 1931-м (вслед за ним архитектор Борис Иофан планировал Вавилонскую башню Дворца Советов со 100-метровым Ильичом). Через судьбы и деяния 505 будущих ответственных квартиросъемщиков в 1900–1930-х гг. (от подпольных кружков к Московскому восстанию 1917 г. и расказачиванию, к «наложению печатей» на новых «нечистых», концлагерям и жилкомбинатам, пятилетке и коллективизации) Дом и книга о нем действительно «стягивают в себя» колоссальный, как движение облачных фронтов, сюжет — историю русской революции. Линии судеб, как оказалось, прочерчивают и поддерживают, хорошо структурируют его.

Тем более что Слёзкин очень подробен. В мелком растре сотен архивных документов, забытой прозы 1920-х (каким источником и свидетельством о Гражданской оказывается анекдотический для потомства «Железный поток» Серафимовича!), писем, прожектов, списка «бытуслуг» и числа прачек-столяров-полотеров в Доме — время видно явственно. «Миф СССР» становится его подлинной историей только через тщательное воскрешение фактуры.

…К примеру: линия судьбы Филиппа Голощекина. От участия в расстреле царской семьи в Екатеринбурге и уничтожении тел к руководству «Главрудой». От руды — к коллективизации в Казахстане: в процессе республика теряет около 40% сельского населения. В Тургайской степи, в буран, в 1932-м дорогу ищут по трупам, сложенным на обочине. В юрте пустого поселка из «шалашика» смерзшихся ковров бросается на людей маленькое существо: «Оно было все в крови. Длинные волосы смерзлись в кровавые сосульки и торчали в стороны, ноги худые, черные, словно лапки вороны. Глаза безумные, лицо в спекшейся крови».

Чуть ранее партконференция в Алма-Ате постановляет «издать на русском и казахском языках все труды тов. Голощекина (аплодисменты)». Лидер тепло благодарит.

Вот — одна из многих и многих линий картины времени. Так, в реальности документов, и закалялась сталь: от детей Романовых до обезумевшего ребенка в Тургайской степи.

А в Москве 1931 г. дети «архитекторов коллективизации» по пути из Дома правительства в школу отдают свои бутерброды беспризорникам, живущим под Малым Каменным мостом. Няни и домработницы почти из всех квартир тоже спасаются в городе от голода.

Автор исследования предлагает объяснение беспощадному идеализму преобразователей России и природы человеческой. «В начале книги большевики характеризуются как сектанты, готовящиеся к апокалипсису. В последующих главах различные эпизоды большевистской семейной саги соотносятся с фазами эволюции неисполнившегося пророчества, от первого пришествия до великого разочарования и многократно отложенного судного дня».

Дом правительства — аки город Петербург — выстроен на Болоте. Так назывался остров между Москвой-рекой и Водоотводным каналом, где встала серая крепость. Борьба между «красным клином» идеи и «болотом» жизни становится в тексте сквозным символом.

Да, жизнь побеждает. Но о цене ее победы в России XX века сказано без гнева и пристрастия. Однако внятно.

«Сага о русской революции» — очень емкая и весомая книга. «Новой газете» о ней рассказывает Юрий Слёзкин.

— Юрий, как вы пришли к этому дому? Юрий Трифонов был связан с ним детством, судьбой семьи. Вы — нет.

— Четверть века назад я написал статью «СССР как коммунальная квартира»: коммунальная квартира там была метафорой советского многонационального государства. И подумал: было бы интересно написать историю коммуналки, вроде той, в которой я вырос. Потом понял: вряд ли найду достаточно семей и документов «в одной квартире». И перешел с квартир на дома — пока не оказался в самом большом и самом знаменитом.

Я вошел в него, постучав в дверь музея Дома на набережной. Была, кажется, осень 1997 года. Меня замечательно приняли женщины, создавшие этот музей. Много со мной говорили, показали свой архив, помогли связаться с семьями, которые жили в доме в 1930-х. В основном, конечно, я говорил с детьми своих героев. Хотел уловить «запах времени». Рассматривал то, что уцелело в семьях: архивы, какие-то сувениры, справки.

У меня было около шестидесяти многочасовых разговоров. В основном — с очень пожилыми людьми. Конечно, я работал и в архивах. Но долго не знал, что с этим материалом буду делать. Читал письма, дневники, книги воспоминаний, разговаривал с людьми. И не знал, как сложу книгу. На это ушли годы.

— К пониманию большевиков, людей русской революции как «секты милленаристов», пламенно ожидавших конца света и созидания «нового неба и новой земли», вы пришли не сразу?

— Я не имел это в виду, когда начинал работу. Но читая то, что они писали «о вере» (а это — их слово), как писали о коммунизме, который надеялись приблизить и увидеть, понял, на что это похоже.

Но большевики значительно отличались от большинства подобных сект. Их чудо произошло. Многие сектанты верили, что Вавилон падет. Вавилон, против которого восстали большевики, — пал. Вернее, начал рушиться.

И это позволило долго верить: коммунизм может нагрянуть в любой день, аки тать в нощи. Так же внезапно и чудесно, как произошла революция в феврале 1917 года.

— Солженицын посвятил десятилетия работы и десять томов «Красного колеса» февралю 1917-го. Тщательному изучению того, как земные поступки сотен людей, их воля и безволие, деяния и недеяния сложились в космический катаклизм. Он в «Колесе» вполне рационально объяснен. Изучен. Возможно, мог быть и предотвращен.

Но — катаклизм февраля все же случился… Вы полагаете, он и стал «свидетельством о чуде» для большевиков? Подтвердил их веру — и питал яростной энергией веры события 1920–1930-х, безумие раннего «советского проекта»?

— Отчасти да. В разных странах, в разные века, ученики разных пророков ждали: страшный мир их реальности исчезнет после катастрофического насилия. Когда брат предаст брата на смерть, царство восстанет на царство, а народ на народ.

У большевиков это вправду случилось. При них, с их участием. В каком-то смысле их история — история беспримерного успеха. Когда начинают рушиться институты старой жизни и люди карабкаются в будущее по их обломкам, лучшие шансы — у самых радикальных и самых идеалистически настроенных. Это был один из факторов их успеха. Как и готовность к насилию, причем практически безбрежному. Эта готовность была частью их идеализма.

— Вы пишете и о цене успеха, и о наградах за него. В 1920-х для героев революции и Гражданской начинается «санаторно-курортная» жизнь. И на душевное нездоровье санаторным врачам жаловались свыше половины отдыхающих?

— Это имеет отношение к атмосфере НЭПа и климату 20-х годов в партии. После невероятного подъема, вызванного исполнением пророчества — революция, Гражданская война, — наступает период растерянности: а вдруг на этом все кончится? Это хорошо видно и в партийной литературе, и в личных документах.

Действительно поразительно: по данным архива санатория № 1 имени Ленина в Марьино, под Москвой — в 1927 году там побывали тысяча триста человек. Из них только шесть были признаны здоровыми. Подавляющее большинство остальных жаловались на душевное расстройство и проходили курс лечения от неврастении, психозов, психоневрозов, нервного истощения. Я цитирую диагнозы.

— Но причиной неврастении 1920-х была не столько пролитая в Гражданскую кровь, сколько разочарование в том, что Красный Иерусалим в облаках до сих пор не виден?

— Кто-то, может быть, испытывал сомнения относительно содеянного. Но в основном да, боялись, что вера предана, что окончательное преображение неба и земли откладывается. Что они не увидят своего Нового Иерусалима при жизни.

— Документы, собранные вами, страшны. В том числе — гомерические санаторные меню, отчеты в письмах о съеденном, ностальгические воспоминания жен о «приемах» в полуголодных 1920-х — или голодном 1931-м. Как это сочеталось с пламенной верой в апокалипсис и преображение?

— Система привилегий началась с самого начала — в Кремле, в Домах Советов. Жили не то чтобы роскошно, но, конечно, лучше всех. Некоторые из них думали об этом. Что, кстати, было частью психологии «Великого разочарования» 1920-х. В начале 1930-х, в Доме на набережной, надежда вернулась.

— А почему?

— В годы первой пятилетки и вскоре после нее многие верили: коммунизм вот-вот состоится. Скоро все так заживут! С другой стороны — эти люди действительно жили на работе. И в Дом на набережной приезжали ночевать: в два, в три часа ночи. А потому могли пользоваться привилегиями — и думать о себе (с некоторыми основаниями) как об аскетах, идеалистах.

Они действительно все время работали. Другое дело, чем занимались на работе. Но — не жалели себя. Это тоже правда.

— Вы цитируете «автобиографии», челобитные в Общество старых большевиков в их подлинном правописании.

— Да, кто-то не ставил запятые и не умел толком писать по-русски. Но таких было относительно немного среди ответственных квартиросъемщиков Дома на набережной, среди первой волны наркомов и замнаркомов. Первая волна — в основном бывшие гимназисты, реалисты, семинаристы, студенты. Осинский, Аросев, Бухарин, Сокольников и многие другие старые большевики были частью русской интеллигенции. Частью, ушедшей в апокалиптическую секту.

— Красная волна несла в Дом правительства таких разных людей! Страшно читать обещания комиссара Смилги «бунтарю» Филиппу Миронову — и знать, что Миронов внесет немалый вклад во взятие Крыма в 1920-м, а в 1921-м будет убит в тюрьме. Письма старухи-родственницы к классику Серафимовичу: «Пришлите сухареков» (не пришлет). Статьи Михаила Кольцова о расстреле царской семьи и о коллективизации. Воспоминания советской гранд-дамы Агнессы Король о приемах, нарядах и «подхалимах» 1930-х.

А вот литкритика Воронского и тихую оппозиционерку Татьяну Мягкову (по ссылкам с 1930-го) очень жаль.

— В повести Трифонова «Старик» Смилга выведен как голос истории. Стоит небольшого роста человек — и его устами говорит страшная историческая необходимость. Тогда ему было двадцать семь лет. И у него на глазах в 1906-м расстреляли отца.

Последнее, что Смилга написал перед арестом, — предисловие к «Запискам Пиквикского клуба» Диккенса. Я много разговаривал с его дочерью Татьяной Иваровной: она была замечательным человеком, невероятного красноречия и живости ума.

Чудовищем его не назовешь. И — никого не назовешь.

Воронский участвовал в штурме Кронштадта в 1921-м. Он одобрял насилие, писал об образе комиссара и важности «безвинного насилия». Несомненно — был привержен их общей вере. И при этом был порядочным человеком. Достойно держался на «чистке» и достойно погиб.

Все они трагические герои, так или иначе. Муж Агнессы, упомянутой вами, Сергей Миронов-Король — наверное, ближе всех моих персонажей к образу чудовища. Он профессионально, последовательно, с 1920 года занимался массовыми убийствами. И, как это сказать? Фиктивными показаниями. От особого отдела Первой конной до «особой тройки» НКВД в 1937-м.

Но вот его последние часы в 1939-м, перед арестом. Его вызвали в наркомат. Он вышел из гостей и девять часов в холодную январскую ночь бродил по Москве. Что делал и о чем думал? Раскаивался? Боялся, что с ним сделают то, что по его приказу делали с тысячами людей, а с его прямым участием — с десятками? Бог ведает. Но в эти часы он превращается в трагическую фигуру. И Агнесса тоже.

Я не говорю о других большевиках — тех, которые мучились, писали в письмах и дневниках о том, как им быть с верой, которую они не могли и не хотели оставить, с жизнью, которую они прожили и не могли изменить, и тем странным, что происходило вокруг них, чего они не могли понять.

И все они — Аросев, Осинский, Миронов, Воронский, Смилга — были расстреляны.

Нам эти люди известны как иконы или портреты. Часто поблекшие портреты. Люди, которые, собственно, сделали русскую революцию.

Чем была их вера? Что значила? Что сделала с ними, с их семьями, с Россией? В этом содержание книги.

 

— Наш жестокий опыт ХХ века: что он дает нам и миру?

— В России в XX веке действительно произошло нечто «всемирно-историческое». Отнюдь не случайно русская революция так интересна не только историкам. Это одна из самых радикальных попыток переустроить человеческую жизнь: политическую, социальную, культурную — всю.

Одна из самых радикальных — но явно не последняя.

Попытки отречься от старого мира и построить что-то совсем новое происходят все время. Где-то вновь подымается волна отчаяния. Вновь приходят юные иконоборцы. Вновь утверждают: «старый мир» построен на лжи, его ценности фальшивы, привилегии не заслужены.

— И этот прогнивший мир еще ответит за грехи дедов. Будь то крепостное право или колониализм.

— Чем больше мы знаем о прежних попытках истребить старый мир и воздвигнуть новый, тем очевиднее, что ждать конца света вряд ли имеет смысл. Площадь напротив Дома на набережной снова называется Болотной.

Но так же ясно мы понимаем: весь прежний опыт не помешает разным людям в разных точках мира вновь и вновь ждать апокалипсиса, а затем града Божия на земле. Вновь на это надеяться. И вновь пытаться ускорить процесс убийством злодеев.

Елена Дьякова, "Новая газета".

3 реакций
3 реакций
Загрузка
Загрузка
Загрузка

Музыкант — о рынке труда: «Работать есть кому, они просто не хотят — не понимаю, как это!»

"У нас самих есть кому работать, но они просто не хотят это делать - как это, я не знаю. У меня самого так много работы, что иногда хотелось бы поменьше работать, поэтому удивляюсь всем тем, кто рассказывает, что нечего делать, нет работы, нет такой зарплаты - идите и начинайте с того, что есть!", - высказался о проблеме занятости и гастарбайтерах на TV24 в программе Preses klubs Мартиньш Кантерс, музыкант и ведущий на радиостанции LR2.

"У нас самих есть кому работать, но они просто не хотят это делать - как это, я не знаю. У меня самого так много работы, что иногда хотелось бы поменьше работать, поэтому удивляюсь всем тем, кто рассказывает, что нечего делать, нет работы, нет такой зарплаты - идите и начинайте с того, что есть!", - высказался о проблеме занятости и гастарбайтерах на TV24 в программе Preses klubs Мартиньш Кантерс, музыкант и ведущий на радиостанции LR2.

Читать
Загрузка

Какой погоды ждать в воскресенье: тепло и кое-где дожди

Согласно прогнозу латвийских метеорологов, последний день этой недели будет по-осеннему теплым, но местами пройдут дожди.

Согласно прогнозу латвийских метеорологов, последний день этой недели будет по-осеннему теплым, но местами пройдут дожди.

Читать

«Убирайся отсюда!» — врача прогнали с лекции для медиков; что он такого сказал? (ВИДЕО)

"Сюрреалистический инцидент", по выражению одной пользовательницы "Фейсбука", произошел на этой неделе на курсах повышения квалификации Рижского университета им. Страдиня, откуда силой прогнали педиатра Артиса Жейгурса, приглашенного туда читать лекции. Он не сошелся во мнениях с руководительницей мероприятия, пишет la.lv.

"Сюрреалистический инцидент", по выражению одной пользовательницы "Фейсбука", произошел на этой неделе на курсах повышения квалификации Рижского университета им. Страдиня, откуда силой прогнали педиатра Артиса Жейгурса, приглашенного туда читать лекции. Он не сошелся во мнениях с руководительницей мероприятия, пишет la.lv.

Читать

«Где, к черту, мы живем?!» — чтобы пройти обследование за госсчет, ребенку нужно ждать два года

Мы уже почти полностью смирились с тем, что в очереди к специалисту надо ждать примерно полгода, однако, когда ребенку предлагают записаться на обследование через два года, это непонятно и не находит оправданий, пишет Tautaruna.nra.lv.

Мы уже почти полностью смирились с тем, что в очереди к специалисту надо ждать примерно полгода, однако, когда ребенку предлагают записаться на обследование через два года, это непонятно и не находит оправданий, пишет Tautaruna.nra.lv.

Читать

За неуплату налогов — 10 месяцев тюрьмы и запрет заниматься бизнесом на 3 года

Рижский городской суд за уклонение от уплаты налогов приговорил предпринимателя к 10 месяцам тюремного заключения и лишил права заниматься любыми видами коммерческой деятельности на три года, о чем агентство LETA узнало в прокуратуре.

Рижский городской суд за уклонение от уплаты налогов приговорил предпринимателя к 10 месяцам тюремного заключения и лишил права заниматься любыми видами коммерческой деятельности на три года, о чем агентство LETA узнало в прокуратуре.

Читать

Опрос: половину детей Латвии чтение интересует слабо

Примерно у половины (точнее, 46%) латвийских детей дошкольного и школьного возраста интерес к чтению недостаточен, о чем свидетельствуют данные опроса, совместно проведенного торговым центром Spice и исследовательским агентством Norstat.

Примерно у половины (точнее, 46%) латвийских детей дошкольного и школьного возраста интерес к чтению недостаточен, о чем свидетельствуют данные опроса, совместно проведенного торговым центром Spice и исследовательским агентством Norstat.

Читать

Гомберг — о памятнике Барклаю де Толли: «Что касается скульптуры, я готов ее забрать»

Комиссия по финансам и управлению Рижской думы поддержала демонтаж и перенос памятника российскому полководцу Барклаю де Толли в парке Эспланады. Окончательное решение о демонтаже памятника должна будет принять Рижская дума. Отреставрированная копия статуи Барклая де Толли была подарена столице предпринимателем Евгением Гомбергом. Он заявил на Латвийском радио 4, что готов забрать статую обратно.

Комиссия по финансам и управлению Рижской думы поддержала демонтаж и перенос памятника российскому полководцу Барклаю де Толли в парке Эспланады. Окончательное решение о демонтаже памятника должна будет принять Рижская дума. Отреставрированная копия статуи Барклая де Толли была подарена столице предпринимателем Евгением Гомбергом. Он заявил на Латвийском радио 4, что готов забрать статую обратно.

Читать