Видео
В мире
В 1870-е рижское купечество, городская управа не жалели средств на развитие порта: строились дамбы, пристани, углублялся фарватер. Но денег не хватало -- пришлось обложить дополнительными налогами торговлю. Торговцы стонали, а самоуправлению приходилось еще сильнее закручивать гайки: для развития порта снова требовались деньги. Что делать? Неожиданно на помощь пришел начальник департамента таможенных сборов российского министерства финансов Николай Александрович Качалов, который был направлен в Ригу из Петербурга. Об этом он рассказал в своих записках, которые вашему автору передала его праправнучка Вера Войцеховская-Качалова. Она обнаружила их в архивах Академии наук в Москве. Полистаем документ эпохи...
Автор записок честно признает, что отношения с остзейскими немцами у него не складывались и в министерстве финансов его называли заклятым врагом немцев. А все потому, что Николая Александровича Качалова не устроило негласное право остзейского купечества переписываться с госучреждениями на немецком языке.
Вот что он пишет:
"Это требовало много переводчиков, замедляло и увеличивало переписку и вообще путало дело. Я справился с законом, и оказалось, что правом этим пользуются произвольно. Я представил министру подробный доклад и просил уничтожить этот неудобный произвол. Михаил Христофорович Рейтерн согласился со справедливостью моего требования, но объяснил, что государь Александр II не желает поднимать этот вопрос и потому министр не может его возбуждать..."
Пишите по-русски, господа остзейцы!
Но и нежелание императора его не остановило. Качалов был человек с харизмой. Справки, адресованные по-немецки, в департаменте стали подолгу оставлять без ответа. А вот по тем, что были на русском, быстро принимались распоряжения. Когда немцы стали интересоваться, почему так, им объяснили, что перевод занимает время. И, в конце концов, из Риги в таможню начали поступать документы на русском.
А вскоре Качалову пришлось столкнуться с остзейцами в самой Риге. В 1870-е он поехал туда по поручению министра финансов на разведку. Узнать о готовившихся к приезду Рейтерна просьбах и отклонить те, которые окажутся неисполнимыми...
«Такая широкая программа была, конечно, лестна -- как доказательство уверенности министра в правильном понимании дела, но она меня удивила, так как министр знал о моих натянутых отношениях с немцами...»
Что делать?
А вот что сказал Николай Александрович на встрече с немцами, которая проходила в здании таможни:
"Мне известно, что рижское городское управление, едва ли не единственное в России, заботится не только о благосостоянии города, но также об общих интересах торговли своего порта и на устройство пристаней и других приспособлений употребило до полумиллиона рублей. Биржевое купечество пошло еще дальше -- на устройство пристаней, дамб и очистку фарватера оно употребило до двух миллионов рублей, причем все работы произведены прочно и экономно... Капиталов этих как у города, так и у биржевого купечества собственных не было, и капиталы эти заняты, и для погашения их пришлось обложить торговлю весьма значительным дополнительным налогом...
Я знаю, что выработан подробный план полного улучшения Рижского порта и все до сих пор сделанное составляет только половину общих технических работ. Для окончания их купечеству придется снова приступить к займу, а для погашения его -- к новому налогу и отягощению торговли, и, конечно, окажется тот же неудовлетворительный результат..."
"Что делать?" -- повис в зале риторический вопрос.
Повернитесь лицом к России!
Качалов без обиняков сказал, что государство готово предоставить Риге значительные средства, но для этого и местные немцы должны уяснить, что Рига -- русский город, и повернуться лицом к России.
"Разрешение всех ваших политических и экономических вопросов зависит единственно от уяснения себе, что Рига -- город чисто русский и что торговля ваша может развиваться от расчистки товарного движения отпускной, преимущественно пред провозной торговлей ...Купец все свои распоряжения должен основывать на коммерческих расчетах, политика не его дело. Между тем рижское купечество отстаивает вопрос о своих устаревших привилегиях и тем запирает приток русских капиталов и людей.
Затем, все стремления этого купечества направлены на расширение и укрепление своих отношений с заграничными фирмами, и в сущности это конкуренты. Так, все порты Германии развиваются на счет наших портов, и преимущественно Риги и Либавы.
С другой стороны, Рига отворачивается от своих естественных союзников, русских фирм. На этом основании, по моему твердому убеждению, на чисто провозную торговлю правительство не должно давать ни копейки, а на отпускную, в видах тесного сближения Риги с Россией, сколько потребуется.
Речь моя произвела на купцов сильное впечатление, все заговорили по-русски и между прочим высказали, что они не привыкли ждать помощи от правительства, а от газет получали только нападки и были уверены, что все русское общество относится к ним враждебно, и потому и сами питали те же чувства... Они были окончательно поражены, когда я объявил, что имеют право просить об отпуске двух миллионов рублей и, по-моему, министр финансов должен их отпустить..."
Однако министр финансов Михаил Христофорович Рейтерн, несмотря на то, что сам был обладателем немецкой фамилии, поморщился, узнав о крупной сумме, подлежащей отпуску, и пожелал лично на месте осмотреть все предполагаемые работы. В конце концов, он согласился просить государя об отпуске просимой Ригой суммы... В ту же осень деньги были ассигнованы и начались работы.
Качалов заканчивает:
«Обстоятельство это установило отличные отношения с рижским купечеством, Но я не изменял своей системы, с немцами не любезничал, популярности не заискивал, но исполнял все их справедливые просьбы, а в незаконных отказывал, объясняя причину отказа, а другой системы немцы и не требовали..."
И сам губернатор пошёл навстречу
На деньги, выделенные царем, были не только продолжены работы по модернизации порта, но и построена новая таможня (у нынешнего Вантового моста). Для ее работы, для прокладки железнодорожной ветки к порту пришлось ликвидировать террасу дома генерал-губернатора. Тогдашний губернатор, князь Петр Романович Багратион (племянник легендарного полководца -- героя войны 1812 года), по воспоминаниям автора записок, долго противился этому, но, в конце концов, уступил.
В 1882 году г-н Качалов вышел в отставку, занялся общественной деятельностью и засел за мемуары. Часть из них и передала мне его праправнучка Вера Войцеховская-Качалова.
-- Прапрадед больше не бывал в Риге, -- рассказывает она. -- А мой дед с бабушкой переехали сюда в 1924 году из Швейцарии. Там они оказались накануне Первой мировой войны из России, да так и застряли.
Сама Вера в Риге бывает редко -- живет и работает в Англии...
Илья ДИМЕНШТЕЙН
