Видео
В мире
"Люба все никак не могла взять себя в руки, ее продолжало колотить. И тогда Олег Даль снял солнечные очки, обеими руками приложил Любину ладонь к своей щеке и пристально посмотрел ей даже не в глаза, а, как она рассказывала, прямо в зрачки. И за считанные секунды вывел Любу из ее жуткого состояния", - вспоминает режиссер Андрей Житинкин.
- Подбирая Любе обувь к спектаклю, наш художник по костюмам был обескуражен. "Знаешь, - говорит, - какой у нее размер ноги? Это что-то невероятное!" Оказалось, что 43-й. Но вот при такой ноге и достаточно высоком росте на сцене в ней была какая-то необыкновенная легкость. И партнеры Любы по хореографии поражались, выполняя с ней поддержку: "Она как будто невесомая!" Высоких поддержек в спектакле было много, а финальная точка - Люба на руках у всех четверых героев. Сама она была в восторге от такой моей режиссерской задумки, даже бокал за это как-то раз подняла на одном застолье. Сказала: "Спасибо вам, Андрюша, вы знаете, моя жизнь не очень легкая, и меня никогда мужики столько не носили на руках!"
Несоветское лицо
- После их с Андреем Мироновым номера в "12 стульях" - "страстного танго" - многие режиссеры готовы были с ней работать, но в те годы существовало такое понятие: "несоветское лицо". И вот киноначальство решило, что у Любы как раз такое - слишком чувственное. На большие роли ее брать не рекомендовали. Но как же она играла эпизоды!
Знаю историю, как она снималась в "Золотой мине". Съемки проходили в Ленинграде. Режиссер Евгений Татарский попросил свою ассистентку найти ему в Московском доме моды девушку-манекенщицу, непременно блондинку с карими глазами. Он именно такой типаж хотел на роль подруги неуловимого бандита Бориса, которого играл Даль. Но ассистентка почему-то вместо того, чтобы отправиться в Дом моды, пригласила на съемки Любу Полищук, брюнетку и бывшую артистку мюзик-холла.
Для Татарского появление Любы на площадке было полным сюрпризом, и, конечно, он разгневался, ассистентке влетело. Ну а Полищук, видя это все, впала в панику. Оказывается, ее здесь никто не ждет, она для роли не подходит... Но Татарскому деваться было некуда, каждый съемочный день стоит денег, а тут уже арендован кораблик, где должны выяснять отношения герои. Решили снимать.
Вот только Люба все никак не могла взять себя в руки, ее продолжало колотить. Выручил Олег Даль. Он просто снял солнечные очки, в которых щеголяет его герой, обеими руками приложил Любину ладонь к своей щеке и пристально посмотрел ей даже не в глаза, а, как она рассказывала, прямо в зрачки. И за считанные секунды вывел Любу из ее жуткого состояния. В результате они сняли невероятную, пронзительную сцену объяснения с первого же дубля. Этот эпизод просто невозможно забыть...
Да где бы Люба ни снималась, это всегда запоминалось зрителям. Очень яркая скульпторша Вера Сергеевна в фильме "В моей смерти прошу винить Клаву К.", барменша Куинни в "31 июня", девушка в пирожковой в "Отпуске за свой счет", валютная проститутка Зина в "Интердевочке"... Люба рассказывала, что, играя эту роль, копировала манеру поведения проституток, за которыми специально наблюдала у себя во дворе, и что-то даже добавила из их лексикона.
Очень многое она могла бы сыграть, жаль, что ее потенциал в кино так мало использовали. Если честно, мне кажется, что это неспроста. Наверняка Люба наговорила резкостей кому-нибудь из Госкино, и он ей отомстил... Это было в ее характере, мне однажды довелось слышать, как жестко она поставила на место одного генерала МВД. Дело было на гастролях, всю нашу труппу пригласили на банкет, где собралось местное руководство.
И вот за Полищук принялся ухлестывать этот милицейский начальник. Настойчиво звал ее к себе в гости, требовал продолжения банкета. Она его таким взглядом окатила! У меня и сейчас стоит перед глазами картинка: Люба медленно отодвигает бокал с вином, потом тарелку с едой, встает из-за стола и ледяным голосом произносит: "Никуда мы с вами не поедем!"
Генерал, видимо, не привык, чтобы его ставили на место, прямо побагровел от ярости и зашипел ей вслед: "Я тебе это припомню!" А Люба оглянулась и весело так ему говорит: "Ну попробуйте..." Вот и с кино могло выйти что-то подобное.
Театральные интриги
- Кстати, Марк Захаров хотел видеть Любу в своих картинах, позвал ее в "Тот самый Мюнхгаузен", но "наверху" фильм посмотрели и велели самый яркий эпизод с Полищук убрать. В итоге на экране она все-таки мелькает, но это ни в какое сравнение не идет с тем, что было.
Я как-то спрашивал у Марка Анатольевича Захарова: "А почему же после "12 стульев" вы не взяли Любу в "Ленком", такую шикарную актрису, да еще клоунессу, с потрясающей растяжкой, высоченную, смешную?" Марк Анатольевич с моими доводами согласился, но от прямого ответа ушел, дав понять, что у него свои примы во главе с Инной Чуриковой.
Знаю еще, что Андрей Миронов пытался устроить Любу к ним в "Сатиру". Тогда от них как раз ушла Таня Васильева, и Миронову нужна была такая же яркая и экстравагантная партнерша. А к Любе он проникся после того самого "страстного танго". Его потрясло, что сцену, в которой он опускает руки, а Полищук падает, снимали 14 дублей подряд. Тогда же не существовало компьютерной графики, и актеры зачастую сами выполняли такие небезопасные трюки.
Но и с "Сатирой" ничего не вышло. Андрей пробовал поговорить о Любе с Валентином Николаевичем Плучеком. Но даже до показа дело не дошло - может быть, и к лучшему, потому что могло бы выйти большое разочарование, ведь любой отказ - травма для актрисы. Люся Гурченко как-то раз уговорила своих друзей Миронова и Ширвиндта устроить ей показ у Плучека, а что толку? У худрука "Сатиры" были какие-то свои расклады, и Люсю в труппе он видеть не хотел. И Андрей уже знал, что давить на Валентина Николаевича бесполезно.
Ольга Александровна Аросева и Вера Кузьминична Васильева, с которыми я тоже много работал, годами ничего не играли, но не имели права просить себе роли. Плучек ужасно ревновал к кино всех своих артистов, которых видел на экране, и в какой-то момент разрешил сниматься только Миронову и Папанову. Он был диктатор и устроил в театре настоящий домострой. Как сам говорил, только так можно удержать эту бандитскую труппу. Думаю, даже хорошо, что Плучек не взял Любу, потому что она бы там только время потеряла...
Лёша Макаров... её сын!
- Люба, конечно, обожала своего сына Лешу Макарова. И чувствовала свою вину перед ним. Люба часто говорила, что фраза "Москва слезам не верит" - это точно про нее. Ведь она долго штурмовала столицу, набивая себе шишки и синяки. Причем синяки как образно, так и буквально: разбивала коленки, когда во времена работы в мюзик-холле подрабатывала где только возможно.
Первый муж остался в Омске, а Люба с маленьким Лешей снимала в Москве углы и на какое-то время вынуждена была отдать сына в интернат, из-за чего сама ужасно переживала. Но другого выхода у Любы не было - моталась с концерта на концерт. Вот у нее и возникло ощущение, что сыну чего-то недодала. И даже когда он стал совсем взрослым и жил отдельно, у него пошли уже свои какие-то истории, свои романы, Люба с любых гастролей обязательно ему что-то привозила, постоянно подкармливала.
Порой мне казалось, что она его, такого большого уже дядьку, вот-вот задушит своей любовью. А ведь Леша совсем не из тех, кто может матери такое позволить. Знаете, при Лешиной кажущейся бесшабашности он очень упрямый и волевой. В ГИТИС поступил только со второй попытки, при этом никому не говорил, из какой он семьи. Правда, никто даже не догадывался! Даже я узнал случайно, причем, когда Леша уже вовсю играл в моих спектаклях, мы много гастролировали по Америке, Германии, Израилю.
И вот в Израиле Саша Домогаров на каком-то застолье вдруг спросил Лешу: "А как мама, как у нее дела?" Макаров ответил: "Да не самое хорошее время сейчас в кинематографе". Была середина 1990-х - эпоха кооперативного кино. Мне стало интересно, и я тихонечко спросил Домогарова: "Саш, а кто у него мама-то?" И для меня стало открытием, что Леша - сын Любови Полищук!
Ну а потом мы с Любой познакомились и подружились, когда она у меня в спектакле стала играть. А ведь продюсеры еще и отговаривали меня ее брать! Мол, у Полищук сложный характер, с ней трудно работать... Потом я понял, что они имели в виду: Люба не прощала партнерам никакой небрежности или неточности, вплоть до скандалов. Могла со сцены и чашку с чаем бросить. Но если понимала, что сама не права, тут же извинялась. К себе она была так же требовательна.
Ну а со временем я познакомился еще и с мужем Любы - Сережей Цигалем. Бывал на их подмосковной даче. Сережа потрясающе готовит, помню, зимой он пожарил шашлыки, и мы их ели на улице, сидя на снегу... Любе он тоже привил вкус к еде. Помню, на гастролях приходим мы в ресторан, нам подают горячее и соус, Люба пробует и говорит: "Так, тут чего-то не хватает". Берет лимон, целиком выжимает его в соус, снова пробует: "Вот теперь совсем другое дело".
А как-то раз к мясному ассорти попросила принести с кухни зелень, прямо при поваре всю ее порубила ножом и украсила блюдо. Тот стал раздражаться: мол, это лишнее, а Люба ему: "Нет-нет, вы не понимаете, это должно выглядеть именно так. На столе все должно быть вкусно и красиво". Одно слово - жена художника!
Слишком заводная, чтобы беречь себя
- Историю своего второго замужества Люба всегда рассказывала с удовольствием. Цигаль загорелся с ней познакомиться, когда у себя на даче в Коктебеле смотрел по телевизору картину "Эзоп", в которой играла Люба. Полищук и сама была довольна, как ее там загримировали и сняли, говорила, что настолько красивой не была ни в жизни, ни в каком-либо другом кино.
И вот Сережа стал осаждать общих знакомых - Геннадия Хазанова, Марка Розовского и много кого еще - просьбами познакомить его с Полищук. Те принялись Любе звонить: "С тобой хочет познакомиться художник!" Люба была заинтригована: "Да пусть знакомится!" Молодая женщина 34 лет, с ребенком, разведенная, отчего бы не познакомиться?
Друзья продолжали ей звонить, а сам художник, однако, никак не проявлялся. Потом Сережа явился в Театр миниатюр на Любин спектакль, посмотрел на нее на сцене и сказал: "Моя!" Любе, конечно, опять все передали. Но никаких шагов со стороны Сережи снова не последовало.
И вот однажды он все-таки к ней подошел - после очередного спектакля. Сережа предложил прокатиться по Москве на его зеленых "жигулях". Люба смеялась, рассказывала, как он разогнался по льду, потом решил убавить скорость, но как-то слишком резко ударил по тормозам, так что машину закрутило. Сережа думал, что это конец, сейчас Люба на него разозлится и уйдет. Но она была в восторге: "Какой класс!"
Так начался их роман, и вскоре Люба забеременела Машей. И сказала Сереже: "Теперь ты должен либо на мне жениться, либо исчезнуть". И Сережа исчез... на 15 минут - бегал за цветами. Вот такая красивая у них история.
Правда, мне поначалу казалось, что их с Сережей союз - это ненадолго, потому что слишком разные люди. Люба спонтанная, заводная, ей все время нужно было куда-то мчаться. Знаю, в молодости она могла огорошить мужчину, например, прилетев к нему без предупреждения через всю страну.
Еще она мне рассказывала, как однажды разыграла любимого, не предупредив его, что освободилась со съемок раньше и возвращается домой. Она просто приехала из аэропорта, дома никого не было, она пошла на кухню, приготовила роскошный ужин, красиво накрыла стол... И вот он приходит в пустой дом, открывает ключом дверь, а там... Люба обожала удивлять и устраивать сюрпризы.
В общем, думаю, Цигалю она скучать не давала. Постоянно его за собой куда-то таскала, и я думал: а что, если ему в это время хочется побыть в тишине у холста? Но потом я понял, что ошибаюсь: Люба с Сережей притягиваются как два магнита, дополняют друг друга. И когда они появлялись вместе, все невольно оборачивались на эту пару. И дело не в том, что узнавали Полищук, а просто было видно: рядом с ней идет настоящий рыцарь, словно из Средневековья. А он и был ее рыцарем до конца. И вот уже скоро 11 лет, как нет Любы, а Сережа так и не женился.
Многие потом говорили, что Любе не нужно было столько работать, разумнее было бы себя поберечь, а не сниматься в "Моей прекрасной няне". Сама Люба так не считала. Она действительно была слишком заводная для того, чтобы себя беречь. Думаю, больше, чем работа, выматывало ее отсутствие, какие-то неудачи. Любу ведь несколько раз в театре обманывали: привлекали в постановки, а после премьеры сразу же меняли на другую актрису, менее узнаваемую, которой можно меньше заплатить. А Полищук им нужна была только для рекламы.
Вообще-то я не представляю, как можно было Любу на кого-то променять. Некоторое время назад мне позвонили продюсеры и предложили восстановить спектакль "Квартет для Лауры". Я ответил: "А вы найдите такую актрису, которая могла бы удержать всю эту конструкцию из четырех новелл, с такой бешеной энергетикой, да еще чтобы так замечательно двигалась". И повесил трубку. Потому что таких, как Люба, больше нет...
Записала Елена МИХАЙЛОВА.
