Видео
В мире
Оленька Рыжова из «Служебного романа», жена Гуськова из «Гаража», Ольга Ларина из «Евгения Онегина», гоголевская Коробочка - киногероинь Светланы Немоляевой хочется обнять, прижать к груди и защитить от этого жесткого мира. Актриса и в жизни такая: хрупкая, ранимая и по-детски открытая.
Со Светланой Немоляевой мы встретились в юрмальском ресторане во время фестиваля Jūras Pērle. Светлана Владимировна подсела за мой столик и, увидев у меня клубничный десерт, спросила: «Где вы его взяли?»
Надо ли говорить, что через пару минут перед артисткой выстроилась целая батарея десертов? Я кинулась к шведскому столу и смела все, что там стояло. Вот так, под клубнику, и начался наш разговор.
- Светлана Владимировна, вы второй раз на фестивале Jūras Pērle. Знаю, что до этого бывали в Юрмале много раз. Не считали сколько?
- Не считала, но очень-очень много. Мы с Сашей Лазаревым часто приезжали сюда на отдых, останавливались в отеле «Лиелупе». Самые первые в жизни мои гастроли тоже были связаны с Латвией. Буквально через несколько дней после того, как мы с Сашей стали артистами Театра имени Маяковского, мы отправились с труппой на гастроли в Ригу. Играли спектакли, а когда находили минутку, ездили в Юрмалу купаться.
Мне тогда было 22 года. Помню, что я была просто оглушена латвийским эстетством. На столе керамическая вазочка, а в ней всего один цветок. «Ну надо же! Какая заграница!» - думала я. (Смеется.)
- Во время этих рижских гастролей Александр Лазарев и стал за вами ухаживать?
- Саша так говорил во всех интервью, но я этого не помню. Моя версия другая: нас отправили на какой-то концерт к празднику 7 Ноября. Мы отыграли его, возвращались вместе, вот тогда-то и начался наш роман. Саша репетировал роль, танцевал цыганочку, неудачно приземлился и сломал ногу... Я стала ему помогать, это нас сблизило. Но с вашей страной у меня по-прежнему связаны самые теплые воспоминания.
- А как вам Латвия сегодня?
- Она по-прежнему прекрасна. Здесь чувствуется очарование традиций. Домики особенные, сосны, дюны,
Старая Рига... Недавно прочла, что вас пугают тем, что Россия нападет на Латвию. Господи, какая глупость! Как можно сочинить такую чушь? Неужели кто-то в это верит?!
Наследница по прямой
- Это правда, что вас в театре называют водопроводом?
- Правда. Все слезные роли в спектаклях - мои. Я все их проплакала. Поэтому меня так и дразнят, но я не обижаюсь.
- Почему вы выбрали актерскую профессию?
- Сколько себя помню, я всегда хотела играть, что-то сочиняла, придумывала. Первый раз выступила как актриса в классе третьем или четвертом. Подслушала разговор бабушки с соседкой: «Принесли бутылку каустика. Как бы дети не нашли, надо спрятать...» И на следующий день в школе устроила спектакль: легла, как будто я умираю, и пролежала так весь урок - 45 минут. Все испугались, засуетились, стали спрашивать, что со мной, а я слабым голосом отвечала: «Я выпила бутылку каустика».
- И вам поверили?
- Судя по тому, что заставили выпить восемь пиал воды - да! (Смеется.)
- Вот что значат гены! Вы ведь из актерской семьи...
- Мой папа был режиссером, мама - звукооператором, дядя - артистом. Папина история прихода в профессию вообще очень интересна. Он из простой мещанской семьи. Бабушка, его мама, рано овдовела, у нее осталось четыре сына, и она смогла всем им дать образование.
Папа учился на каллиграфа. Но характер у него был заводной: весельчак, балагур, дамский угодник. По профессии не работал. Как-то его вызвало начальство: «Приехали важные люди, обслужи их, выдай со склада материю». Важными клиентами оказались гости с Таганки - импозантный мужчина и красивая дама. Отец произвел на них очень хорошее впечатление. И тогда импозантный мужчина - а это был Мейерхольд! - сказал: «Мы приглашаем вас к себе в театр».
Папа пошел... и пропал! Бросил свою работу и поступил во ВГИК к Пудовкину - тот как раз набирал свой первый курс. Позже мой брат Коля тоже пошел во ВГИК, на операторский.
Спектакль на ощупь
- Вам не страшно было бросаться с головой в актерскую профессию? Ведь она очень зависимая, в ней может повезти, а может и нет...
- Я так устроена, что мне совершенно не свойственно просчитывать негативные моменты. У меня до сих пор сохранилось детское отношение к жизни. Мое амплуа - инженю-кокет, то есть простушка.
- Вы пришли в театр во времена Охлопкова, а потом попали под диктат великого и ужасного Гончарова. Как вам с ним работалось?
- Тяжело. Хотя сейчас я вспоминаю его науку с благодарностью. Дело в том, что я близорука. У меня и сейчас один глаз минус 14, другой - минус 15. В детстве читала по ночам, до трех-четырех ночи, и испортила себе зрение. А очков я не носила, стеснялась. Поэтому партнеров на сцене видела как в тумане. Это потом уже появились линзы, а тогда их не было...
Помню, что свой первый спектакль «Трамвай желаний» играла на ощупь. Гончаров кричал: «Да она не видит ни черта!» Он вообще много кричал, такой уж темперамент... У Гончарова я всегда была мальчиком для битья. Вот Наташа Гундарева и Армен Джигарханян как-то сразу его понимали. А мы с Сашей - нет. За это непонимание Гончаров нас оттолкнул на многие годы, не давал ролей.
- Наверное, это очень обидно...
- Да, но Гончаров имел особый дар небес: он сразу видел то, что надо. И безошибочно. Порой хотелось возразить ему, а нечего! Он всегда был прав. Мы с Сашей понимали, как он талантлив и велик, хотя оскорблял порой очень больно.
- Почему вы не ушли от Гончарова?
- Остановили любовь к театру и консерватизм, которые присущи и мне, и Саше. Нам был бесконечно дорог этот театр, каждый его уголок, даже его ступени.
- Вот уже почти 60 лет вы играете на сцене "Маяковки". С кем из партнеров за эти годы вам было максимально комфортно?
- С моим Сашей, конечно. Репетировали тяжело, критиковали друг друга, ссорились, но когда играли, это было упоение. А еще любила играть с Арменом Джигарханяном. Это актер от бога. В Театре имени Маяковского всегда была потрясающая труппа.
- Что самое главное, на ваш взгляд, в спектакле?
- Пьеса, режиссер и партнеры - вот три составляющие удачного спектакля. Могу сказать, что со всеми этими тремя ипостасями мне всегда везло.
Чаплин в юбке
- Что для вас важнее: кино или театр?
- Театр. Хотя я понимаю, что своей известностью обязана кино - и прежде всего рязановским картинам.
- В прошлом году «Служебному роману» исполнилось 40 лет. Вы понимали тогда, что снимаетесь в бессмертном фильме?
- Все, кто снимался у Эльдара Рязанова, понимали, что принимают участие в чем-то очень настоящем. Потому и съемки пролетели как один миг. Но то, что наши роли будут знаковыми, мы и представить себе не могли.
Я вообще поначалу комплексовала. Ведь меня часто приглашали на кинопробы, но потом не утверждали. А тут Эльдар Александрович решил снимать без проб: и меня, и Олега Басилашвили, и Лию Ахеджакову, и Алису Фрейндлих.
- Как вам работалось с Эльдаром Александровичем?
- После репетиций с Гончаровым было тихо и спокойно: мне сразу удавалось понять, чего хочет Рязанов. Он умел донести мысль доходчиво и мягко. Например, когда начала репетировать с Олегом Басилашвили сцену объяснения, Эльдар Александрович сказал: «Ты не на сцене, тебе не надо думать о галерке. Скажи тихи-тихо: «Верни эти письма мне. Я больше писать тебе не буду». Этой фразой он решил мне всю роль.
- Персонаж Гуськовой из «Гаража» дался легче?
- Гуськова другая. Это такая оборотная сторона Оленьки Рыжовой. Она тоже жертва, но, в отличие от Рыжовой, если надо, может и поскандалить.
- В рязановских «Небесах обетованных» у вас очень неожиданный персонаж...
- Аглая действительно выходила за пределы моего амплуа, но Рязанов, опять-таки, снимал меня без проб! Просто потому, что верил в меня. Это дорогого стоит. Эльдар Александрович меня очень любил: называл Чаплином в юбке.
Ещё раз про любовь
- Бог дал вам великую любовь - больше чем на полвека. Есть такой фильм «Еще раз про любовь», после которого ваш муж Александр Лазарев проснулся знаменитым. Как вы относитесь к этой картине?
- Я очень не любила этот фильм! Мы только поженились, Шурка родился, и вдруг Доронина со своим монологом: «Я тебя люблю, ты меня любишь...» Такая яркая, такая красивая актриса! И сцены как в лучшем французском кино... Но, конечно, со временем я смогла оценить эту картину.
- Жизнь летит как кино. Какие кадры остались в вашей памяти? Что самое ценное в копилке вашего сердца?
- За такую большую жизнь, что я прожила, в ней было много памятных кинокадров. Наша встреча с Сашей, рождение Шуры, потом внучки Полины... Жаль, что нельзя все это отмотать назад. Эти воспоминания для меня самая большая драгоценность.
- Сегодня вы делите гримерку со своей внучкой...
- Полина замечательная актриса. Мы действительно делим с ней одну гримерку и прекрасно там уживаемся. Она очень деликатная, садится с краешку, а я чувствую себя хозяйкой. Вместе с Полиной мы играем два спектакля, для меня это очень большая радость.
- В одном интервью вы сказали, что служение театру - это добровольное крепостное право. Не пытались отговорить внучку от актерской профессии?
- А какой смысл? Она выбрала свой путь. Но, как говорит моя невестка: «Если еще и младший (то есть мой внук) станет актером, я этого не переживу».
- Актеры люди суеверные. Есть ли у вас какие-то особые приметы или знаки?
- В нашей семейной биографии случилось так, что мы все - я, муж и сын - сыграли свои самые важные роли в 33 года. На этом все суеверия и мистика кончаются.
Русская Шехерезада
- Вы знаете, что вы похожи на английскую королеву?
- Знаю, мне все это говорят! Но, по-моему, придумывают. (Улыбается.)
- Считаете ли вы себя счастливым человеком?
- Да, моя жизнь очень счастливая, потому что в ней 51 год был такой человек, как Саша, пока его не забрали... Я состоялась в профессии. Зрители дают мне силы. У меня прекрасная семья - мы с сыном, его женой и внучкой живем неподалеку друг от друга и все время видимся. Чего же еще желать?
- Чем вы заняты сейчас?
- Играю в любимом театре. А все лето провела на разных фестивалях: в Минске, Ессентуках, в августе приехала к вам на Jūras Pērle.
- Организатор фестиваля «Хрустальный источник» в Ессентуках актер Эвклид Кюрдзидис рассказывал мне, что на этом фестивале вы были удостоены награды «За высокое служение искусству»...
- Эту награду вручили мне и Катрин Денев. Было приятно. Кстати, фестиваль замечательный. И Эвклид тоже - он меня всюду сопровождал в Юрмале. У меня этот год вообще богат на награды. На фестивале в Минске показывали фильм «Мешок без дна» Рустама Хамдамова, где я сыграла чтицу императора Александра II и получила приз за лучшую женскую роль. Кстати, на эту роль просилась Рената Литвинова, но Хамдамов заявил, что будет снимать только меня.
- В этом фильме у вас непростые костюм и грим: удушающий кринолин, корсет, накладной нос. Тяжело было сниматься?
- В кринолине и корсете я чувствовала себя прекрасно. После съемок даже скучала по ним. А вот накладной нос мешал. Но Хамдамов сказал мне: «А вы смотрите носом!» И я пыталась...
- Здоровья вам, успехов, новых ролей! Будем ждать вас в следующем году на фестивале Jūras Pērle. Приедете?
- С радостью!
Досье «Субботы»
* В 1945 году, когда Светлане Немоляевой было восемь лет, она снялась в картине Константина Юдина «Близнецы».
* Дед Светланы Владимировны был из старообрядцев. Фамилия происходит от выражения «не так молящиеся».
* Светлана Немоляева пробовалась на роль Нади Шевелевой в «Иронии судьбы» восемь раз. В конце концов Эльдар Рязанов сказал: «Можно, конечно, и хуже сыграть, но сложно».
* Споры у актрисы с сыном Александром Лазаревым-младшим возникают исключительно из-за ролей. Александру нередко достаются роли негативного плана. Немоляева же отзывается о сыне как о добром и ранимом человеке.
* После смерти мужа Александра Лазарева Немоляева до сих пор не может прийти в себя. Она всегда со слезами говорит о покойном супруге. Чтобы не уйти в депрессию полностью, актриса специально загружает себя работой и старается не оставаться в одиночестве.
Елена СМЕХОВА.
