Видео
В мире
- Почему вы решились выступить с письмом в поддержку Алексея Навального? Ведь немало врачей продолжают молчать.
Эта история меня вовсе не красит. Она случилась после начала войны, я тогда уже занимался переездом в Латвию. У меня есть очень порядочные и приличные друзья, которые мне позвонили и сказали: «Саш, надо что-то делать, помрет же человек». (В январе 2023 года адвокат Навального Вадим Кобзев заявил, что оппозиционер находится в камере ШИЗО «с температурой, лихорадкой и кашлем». (К политику не допускали врачей. — Прим. ред.). И ощущение, что вот в прямом эфире происходит убийство и никому до этого дела нет. Я согласился, мы написали и подписались.
До этого я не был особенно близок к политическим активностям. Мне казалось, что если я буду хорошо делать то, что умею, и жизнь будет налаживаться. Если все будут делать свое дело хорошо, то мы начнем поворачивать этот большой лайнер в другую сторону, думал я. Но нет, так он не поворачивается.
- Почему письмо решили адресовать именно президенту России, ведь его цели всем понятны?
- Ну, во-первых, он отвечает за то, что творится в стране, а во-вторых, у нас ведь принято шевелиться только, если жалуются начальству. Расчет был скорее на это.
- И это помогло?
- Навальному дали два стакана кипятка и короткую передышку. Кажется, еще разрешили передать кое-какие лекарства.
- Сколько врачей подписали письмо, и сколько из них подверглись репрессиям?
- Всего на момент отправки в администрацию президента подписались около 700 человек. И чуть-чуть не дошло до тысячи в общей сложности, просто некоторые врачи подписывались позже. Большая часть остаются в России, люди не побоялись раскрыть свои имена и места работы — чему я очень удивился. И, насколько я знаю, в судьбе этих коллег ничего особенно не поменялось.
- У российских врачей есть оберег от репрессий?
- Видимо, у власти нет ощущения, что протест в этой сфере для нее опасен. Все-таки 90% врачей в России работают на государство, отчасти они заложники этой системы, и власть это понимает.
- Вы давно приехали в Латвию?
- Мы уехали из России 1 марта 2022 года. О переезде мы и раньше задумывались, но не было ни планов, ни четких движений в эту сторону. А после начала войны просто упаковали чемоданы и уехали. Понадобилось всего несколько дней, чтобы собрать документы, детей, закончить экстренные дела.
- Почему Латвия?
У нас был вид на жительство в этой стране, мы тут бывали наездами. Мама моей жены живет здесь около 10 лет, ее прадедушка отсюда. И здесь мне дико комфортно, прежде всего из-за соразмерности человеку — уютно, все близко и компактно. Латвия — прекрасная страна для жизни. Зима, конечно, вносит свои коррективы. Иногда думаешь — было бы чуть теплее, было бы совсем классно.
- Если сравнить Латвию до 24 февраля и после, то как изменилось отношение к вам?
- Не могу сказать, что хорошо знал Латвию до войны. Но надо отдать должное, что с точки зрения человеческого отношения не заметил изменений. Многие нас поддержали и помогали, когда мы приехали. Некоторые местные жители вытаскивали нас из состояния депрессии, в котором мы пребывали. Мы старались попутно помогать волонтерским центрам, беженцам, которым не в пример тяжелее, чем нам. Удивительно, что украинцы находили в себе силы поддерживать и нас тоже.
- Вы уже устроились на работу хирургом?
- Я перестал называть себя заведующим отделения (в московской клинической больнице №52. — Прим. ред.), хотя формально оттуда еще не уволен. Себя по-прежнему позиционирую как хирург, но по своей специализации пока не работаю. Я сейчас сотрудничаю с одной компанией в качестве консьерж-доктора. Это человек, который может подобрать клинику, врачей, проработать маршрутизацию, расшифровать какие-нибудь медицинские документы — как толмач, перевожу с медицинского на человеческий.
- Почему вы не работаете по специальности?
- В Латвии, как и в любой другой стране, действуют строгие правила — медработник должен подтвердить свои навыки и сдать экзамен на государственном языке. Ведь как минимум придется работать с документами. Для этого нужно знать язык на уровне В2-С1. За границей путь, скажем так, в «медицинскую обойму» довольно долгий, особенно для хирурга. На это может потребоваться около пяти лет.
- На каком уровне сейчас знаете латышский? Когда у вас экзамен?
- Честно говоря, у меня катастрофический уровень. Я его учу примерно полгода: могу уже заказать несколько чашек кофе и попросить их с собой, не пользуясь русским языком. Всей семьей учим, собираемся сдавать экзамен на А2 — время еще есть. Но в некоторых случаях учить латышский в Латвии не так просто — многие сразу переходят на русский, чтобы ты не мучился.
- Как относитесь к решению Сейма обязать часть обладателей российского паспорта в короткие сроки сдать латышский?
- Я отношусь к тому, что происходит в правительственных кругах и в государственной риторике... Надо подобрать слова, чтобы и выразиться правильно, и никого не обидеть. Мы все знаем, через что пришлось пройти Латвии, ее историю, связанную с Советским Союзом и периодом оккупации. То, что она не закрыла двери для нас совсем — это дорогого стоит. Но попытки в принципе делить людей на обладателя российского паспорта и всех остальных — немножко легкомысленные. Ведь люди не выбирают, где родиться, и не могут поменять свое гражданство в один миг.
Я глубоко убежден, единственное, что может нам помочь преодолеть этот тяжелый кризис — это общение. И именно язык, в том числе русский — средство общения, а не только орудие пропаганды Кремля. Я убежден, что нужно знать язык той страны, где ты живешь, чтобы интегрироваться. В противном случае ты не поймешь, как она устроена, не сможешь в ней полноценно жить и работать. Конечно, мне сложно судить — я тут всего год, этого явно недостаточно, чтобы разобраться в принципах таких решений.
