Видео
В мире
Основательно творчество Сологуба, как и русских символистов, входит в здешнюю культурную жизнь после 1905 года. Переводят всех значимых русских символистов, но больше всего троих — Валерия Яковлевича Брюсова, Константина Дмитриевича Бальмонта и Федора Кузьмича Сологуба.
Вне конкуренции Брюсов: он первым проложил путь латышской литературы к русскому читателю, издав вместе с Максимом Горьким "Сборник латышской литературы". Но и Сологубу уделено достойное место. До революции в общей сложности переведено более 20 его стихотворений, около 50 рассказов, а также две пьесы! Для сравнения: Александр Блок и Андрей Белый на латышском языке в этот период были представлены каждый только тремя переводами.
Среди переводчиков Сологуба — лучшие латышские литераторы. О его приездах в здешние края именно переводчики оставили воспоминания.
Впервые Сологуб посетил Лифляндию в 1913 году. Примечательно, что с лекцией "Современное искусство" он выступил не в столице, а в Вендене. В его собрании сочинений есть стихотворение, под которым подпись: "Венден, 3 мая 1913 г".
"По ступеням древней башни поднимаюсь выше, выше,
Задыхаюсь на круженьи сзади ветхих амбразур,
Слышу шелест легких юбок торопливых, милых дур,
По источенным ступеням узкой щелью, выше, выше
Лишь затем, чтоб на минуту стать на доски новой крыши,
Где над рыцарскою залой обвалился абажур…"
В этот же день поэт написал и два триолета. Вот один из них:
"Поэт, привыкший к нищете,
Не расточитель и не скряга,
Он для себя не ищет блага.
Привыкший к черной нищете,
Он верен сладостной мечте,
Везде чужой, везде бродяга…"
Поэт не случайно начал знакомство с краем с Вендена и Зегевольда.
Игорь Васильевич Северянин вспоминал:
"Федор Кузьмич с Анастасией Николаевной Чеботаревской думали обосноваться в "Ливонской Швейцарии" — Вендене или Зегевольде. Они ездили туда весною, осмотрели места, похвалили их, но все же выбрали эстляндскую Тойлу. Леонид Андреев в своих путевых заметках о "Ливонской Швейцарии", воздавая должное красоте природы, говорит, что остзейские немцы испакостили ее… чистотою. Я вполне понимаю, что он хотел этим сказать. Вот и чета Сологубов была неприятно задета этой самой чистотой…"
Речь — о чистоте, в которой духовность уходит на третий план. Литературовед, профессор Роман Тименчик тонко подметил:
"Автор романа "Мелкий бес" мгновенно распознавал присутствие мещанина в физическом или социальном пространстве — компанию "милых дур", карабкающихся вместе с поэтом по ступеням древней ливонской башни в Цесисе (Вендене), сытый лифляндский быт, оттеняющий извечную "черную нищету" всякого поэта в другом цесисском триолете, торговый дух…"
Тем не менее Сологуб снова приехал в Лифляндию. 4 октября 1913 года в Либаве (Лиепае) он прочитал лекцию "Искусство наших дней".
Стихотворение, навеянное впечатлением от богатого портового города, довольно холодно встретившего поэта, написано 10 октября 1913 года в Кременчуге:
"Либава, Либава, товарная душа!
Воздвигла ты стены пленительных вилл,
Но дух твой, Либава, товар задавил…"
Однако больше всего известно о последней поездке Сологуба в Лифляндию — в январе 1914 года. Он выступил на вечере в Рижском латышском обществе: прочитал лекцию "Современное искусство", в которой разъяснял сущность символизма, читал стихи. Как писали газеты того времени, лекция, состоявшаяся 27 января 1914 года, собрала много публики — "интеллигенцию всех местных национальностей и учащуюся молодежь".
Приезд Сологуба совпал с пребыванием на Рижском взморье Брюсова. Накануне в Латышском обществе местная творческая интеллигенция давала банкет в его честь, который закончился только в два часа ночи. Тем не менее Брюсов приехал на выступление Сологуба и энергично способствовал его знакомству с латышскими литераторами.
Вот что писал поэт Карлис Круза:
"Мы уже собрались, когда увидели, что заходит Брюсов…. Брюсов сел в первый ряд. Вышел Сологуб и продолжал развивать свою мысль о преображении жизни, о превращении Альдонсы в Дульцинею. Вдруг мы увидели, что он преображается и что по его лицу будто пробегает светлая улыбка. И мы поняли, что он увидел Брюсова…"
Примечательно, что в ответ на приветствия латышских поэтов Сологуб отметил красоту Старой Риги, "по узким улочкам которой он сегодня с таким восторгом прогуливался. Чтобы эту речь не истолковали неверно, взял слово Брюсов, подчеркнув, что есть и новая Рига, латышский город, с которым он в эти дни познакомился".
Лекция прошла с успехом, Сологуба несколько раз вызывали, в конце он прочел еще несколько своих стихотворений.
После лекции поэт, по предложению Брюсова, вместе с группой латышских писателей спустился в буфет, где за бокалом шампанского читал свои стихи, в основном триолеты. Когда Сологуб стал прощаться, всегда сдержанный Фрицис Барда, один из крупнейших латышских поэтов, сказал Антону Аустриньшу: "Знаешь, мне Сологуб нравится гораздо больше, чем Брюсов" — и попросил: "Позвольте вас поцеловать", и они троекратно расцеловались. Сологуб расцеловался также с Аустрой Дале, которая сказала: "Я тоже хочу, но не решаюсь", — на что последовал ответ Сологуба: "Поэт это умеет"…
После отделения Латвии от России интерес к Сологубу, как и к русскому символизму, резко падает. Даже уход из жизни поэта в 1927 году в латышской печати прошел почти незамеченным. Один из немногих, кто вспомнил о нем, поэт и переводчик Антон Аустриньш.
"Сологуб умер в декабре. Характерно, что уже за 13 лет до того он писал, словно предсказывал свою смерть".
А в золотом фонде русской литературы навсегда остались лучшие стихи Федора Кузьмича Сологуба и, конечно, роман "Мелкий бес". Недаром критики называют его "предтечей булгаковского "Собачьего сердца"…
Илья ДИМЕНШТЕЙН
