Рижская примадонна

— Чем оперетта отличается от оперы? — Оперетта — более развлекательный жанр. Хотя потом я своих "опереточных" поклонников приучила и к опере. Тут все зависит, конечно, от артиста. Когда я выходила на сцену, зрители были в полном восторге. Долго кричали "браво". Я ведь была молодой, высокой, стройной, красивой. Глаз не оторвать! А еще отмечу, что оперетта — это самый трудный жанр, поскольку нужно не только петь, но и уметь двигаться. Без актерского таланта там делать нечего. Даже с самым лучшим голосом. Хорошо, что у нас в консерватории были и актерское мастерство, и уроки танцев, и музыка. Как вы видите, я до сих пор сама играю на фортепиано. Хотя многие чисто оперные исполнители не умеют аккомпанировать. А мне это очень помогает. Особенно, когда прямо на дом приходят ученики. Наши занятия превращаются в мини–концерты. К сожалению, когда Латвия стала независимой, Рижскую оперетту ликвидировали. Мол, зачем нам это советское наследие. Хотя оперетты сейчас работают и по всему бывшему Союзу, и по всему миру, в том числе и в западных странах. Скажем, в Вене. Сегодня многие уверены, что Рига без оперетты — это какой–то нонсенс! — Ходите в Национальную оперу? — Обязательно. Мне присылают пригласительные. Могу посетить любую премьеру. Что посмотрела из последнего? Оперу Верди "Риголетто". Ходила и на балет "Ромео и Джульетта". В каждой постановке есть, конечно, свои огрехи, но я не буду их акцентировать. Тем не менее ясно, что в советский период уровень спектаклей был, конечно же, намного выше. И это не только мое мнение, но и тех ценителей, с которыми мы их обсуждаем. Откровенно говоря, когда я прихожу на иную оперу, то частенько закрываю глаза. Не хочется смотреть на страшные костюмы, на ужасные декорации. Лучше слушать. Оркестр шикарный, солисты прекрасные. А еще великолепный хор. — Как вам удается так долго держаться в столь прекрасной творческой форме? — Труд, труд и еще раз труд! Это и мой секрет успеха. Конечно, как и многие мои ровесники, я живу от пенсии до пенсии. Хотя у меня два диплома о высшем образовании, получаю мало. Приходится туго, но тут ничего не поделаешь. Сейчас времена такие, что всем на всех наплевать. Выкручивайся сама, как хочешь. Как говорится, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Впрочем, в таком же положении оказались в Латвии и другие деятели нашей культуры. Тем не менее с половиной учеников работаю бесплатно, потому что вижу, что им нечем заплатить. А с остальных беру минимум. Слава богу, моя жизнь не замыкается в четырех стенах. Я не могу без творчества. В частности, устраивала концерты, посвященные великим артистам прошлого — Клаудии Шульженко, Анне Герман, Изабелле Юрьевой, Муслиму Магомаеву. Люди ждут и мои традиционные "Рождественские встречи". Все проводится на голом энтузиазме! — Вы сказали, что родились в Мариуполе. Следите за тем, что происходит в Донбассе? — Не то слово. Все время слушаю последние известия. Слушаю обсуждения с участием политологов. Очень переживаю. И постоянно плачу. На юго–востоке Украины творятся страшные вещи. Больше всего меня удивляет, почему весь мир молчит. Почему эту бойню никто не остановит?! Цивилизованные страны как будто не замечают, что там убивают детей, стариков, инвалидов. Все ведь очевидно! В Мариуполе остались мой брат, сестра, невестка, тетя, племянники, друзья, школьные соученики. Масса друзей в Донецке, где я окончила музыкальное училище. — Вы украинка? — По отцу. А мама у меня русская. Сибирячка. Из Омска. В нашей семье говорили на русском языке, который для меня родной. Но могу говорить и на украинском. События на Украине стали для меня шоком. Я в страшном сне не могла себе представить, что такое может случиться. Умом это не понять. Я считаю, что причина всего — сознательное уничтожение Советского Союза. Виноваты те, что развалил великую страну. Они быстро умыли руки, отпустив людей восвояси. Как говорится, на самоопределение. Думали, что все обойдется. Это была грубейшая ошибка! — С юбилеями вас, успехов! 4 декабря 2014. №49