«Рим» в Риге: там бывали Бунин, Шаляпин, Герман

На месте нынешней "Риги" до войны стояла гостиница "Рим". В 1944–м в здание попала авиабомба, а через 12 лет на месте руин поднялась новая гостиница — "Рига". В обоих отелях бывало много знаменитостей — и до войны, и в советское время… Скрипач НИКОЛАЯ II Довоенный "Рим" славился прежде всего рестораном "Римский погребок". Посидеть туда приходили банкиры, дипломаты. У голландского посла в Латвии Ван де ДЕКЕРА был свой любимый зал — Голландский. Его стены украшали картины фламандских мастеров. Гурманы предпочитали Охотничий. Его гвоздем был бассейн с живой рыбой. Посетитель мог выбрать понравившийся экземпляр, и официанты вылавливали и готовили его на ваших глазах. Во время приездов в Ригу в "Погребок" заворачивал Федор Иванович ШАЛЯПИН. Мэтр жил в другой гостинице — "Метрополе", а расслабляться приходил в "Погребок". Официант ресторана Александр БАРИС, уехавший в 1944–м за границу и выпустивший там книгу воспоминаний, писал, что Шаляпин всегда был в приподнятом настроении, шутил и угощал официантов дорогим коньяком. Среди знаменитостей был и Жан ГУЛЕСКО — скрипач последнего русского императора, румынский цыган. В 1936–м ему стукнуло 70, но он по по–прежнему много играл — днем и после полуночи, когда штатный оркестр ресторана удалялся на перерыв. В репертуаре Гулеско были русские и цыганские романсы — "Степь да степь", "Белая акация", "Две гитары", "Красный сарафан". Но в "Римский погребок" русская эмиграция шла только ради одной вещи — "Черных гусаров". Это была любимая песня НИКОЛАЯ II. Когда "пела скрипка", даже нагрузившиеся посетители сидели не шелохнувшись… Собиралась здесь останавливаться и монаршья персона — король Албании Ахмед ЗОГУ. В 1939–м итальянские фашисты захватили Албанию — и король с тремя дочерьми, свитой министров на какое–то время нашел спасение в Риге. Для него зарезервировали "Рим", но он отказался там останавливаться: итальянцы оккупировали его родину, а он будет жить в "Риме"?! Поселился в "Петербургской". БУНИН о Риге и Рижском взморье А самым известным представителем русской культуры, останавливавшимся в "Риме", был писатель Иван Алексеевич БУНИН. О его пребывании — чуть подробнее. Находясь в эмиграции, мэтр русской словесности давно мечтал приехать в страны Балтии. Здесь, и в первую очередь в Риге, жили его давние знакомые, коллеги, с которыми он когда–то сотрудничал в российских журналах и газетах. Мечта осуществилась весной 1938 года, когда писатель впервые отправился в балтийское турне. Программа предусматривала посещение всех трех стран Балтии, городов Каунаса, Риги, Елгавы, Даугавпилса, Тарту и Таллина. Выполнить намеченное на сто процентов не удалось — не хватило времени съездить в Елгаву. А он очень хотел увидеть одно из балтийских чудес РАСТРЕЛЛИ — Елгавский дворец. Просматривая старые газеты, я обнаружил, что о приезде мэтра в Латвию писали не только русские издания — "Сегодня", "Сегодня вечером", "Наш даугавпилсский голос", но и латышские — "Яунакас зиняс", "Земгалес балсс". Все эти газеты и помогли воссоздать полную картину того незабываемого события. Первым городом Балтии, куда приехал Бунин, стал Каунас. Именно Каунас, а не Вильнюс был до войны столицей литовского государства, там находился и центр духовной жизни. Встречать мастера к германо–литовской границе выехал и журналист рижской газеты "Сегодня" Борис ОРЕЧКИН. Он лично знал Бунина: работал под его началом в "Южном слове" — той самой газете, которая выходила в Одессе в 1919 году, в "окаянные дни". 24 апреля в газете "Сегодня" вышла статья Оречкина "Два часа с Буниным". В то время русскую эмиграцию, в том числе и в Риге, волновало возвращение писателя Александра КУПРИНА в СССР из эмиграции. Бунин до конца дней своих не изменил отношения к большевистскому государству, не только лишившему его родины, но и уничтожившему все, что было свято. Не мог и он не высказать своего отношения к возвращению Куприна. "Что сказать мне о Куприне? Разве только что в СССР увезли не большого русского писателя, а только одно его имя. Я могу совершенно объективно засвидетельствовать, что из Парижа увезли живой труп, что Куприн уже за полтора года до своего отъезда был человеком совершенно разбитым и физически, и умственно, апатично и безразлично относившимся ко всему, что вокруг него происходило. Его отъезд был аранжирован его дочерью, стремившейся, по–видимому, сделать артистическую карьеру в СССР…" Говоря о русской эмиграции, Иван Бунин развенчал миф, который кое–кто пытался создать вокруг имени писателя, — будто он был антисемитом. Это абсолютно не так: "Тяжело живется русским в эмиграции, но все–таки она живет. Вработалась, несет свой крест, делает свое дело. Трудно живется русским писателям вне СССР, но вот уже двадцать лет они все–таки существуют и все–таки творят. Пусть приходится для этого устраивать из года в год благотворительные вечера и производить сборы, но и неиссякаема, очевидно, мошна тех, кто помогает русским — вот уже двадцать лет изо дня в день… И тут–то хотелось бы мне отметить, что в деле помощи русским эмигрантам большую роль играют не только сами русские, но и евреи, и что их помощь очень действенна и реальна…" Кстати, сам Бунин, получивший в 1933 году Нобелевскую премию по литературе, почти все средства растратил на помощь своим бедствующим коллегам. "В чем несовершенство этой премии, — иронизировал он. — Ее никогда не присуждают вторично". …Поезд прибыл в Ригу 28 апреля 1938 года. На рижском вокзале писателя встречали представители русской общественности, почти вся труппа Русского театра, русское студенчество. С вокзала знаменитый гость поехал в "Рим", где для него был заказан номер. Уже на следующий день состоялось его первое публичное выступление в Русском театре — "Мои встречи с современниками". О его выступлениях, манере читать сохранилось немало отзывов в прессе. "Бунин и на кафедре остается блестящим и тонким портретистом, — писала "Сегодня". — Он еще и великолепный чтец. Не всем известно, что его когда–то приглашал Станиславский в Московский Художественный театр чуть ли не на первые роли". До 6 мая Бунин гостил в Риге. Совершил поездку на Рижское взморье, в Кемери. О своих впечатлениях о Риге и взморье он рассказал журналисту латышской газеты "Земгалес балсс": "Ваша красивая столица поразила меня своей европейскостью… Я в восхищении от великолепной новой гостиницы в Кемери. Такие редко увидишь в больших и богатых странах Европы. …Из Кемери в Ригу мы ехали вдоль взморья. Мне, привыкшему к вечно синему Средиземноморью, латвийский пляж показался серьезнее, тяжелее, но со своей особой красотой, которая напомнила мне потерянную родину…" "Мама миа!" Но перенесемся через десятилетия в советское время, в гостиницу "Рига". Среди тех, кто там бывал, известный советский писатель, уроженец Риги Юрий ГЕРМАН (отец кинорежиссера Алексея ГЕРМАНА). Сын вспоминал, что отец часто приезжал в Дом писателей в Дубулты, а в дни 50–летия — в 1960–м — "бежал" с семьей из Ленинграда в Ригу, в одноименную гостиницу. В советское время "Рига" была одной из самых известных гостиниц Союза. Хотя и там всякое случалось. Журналист "Комсомолки" Ярослав ГОЛОВАНОВ вспоминал, что даже в таком отеле не все было на уровне. Однажды итальянец очень долго не мог дождаться заказанного в номер завтрака, а когда официант наконец появился, выхватил у него поднос и со словами "Мама миа!" выбросил в открытое окно… (!) ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. В следующих публикациях мы расскажем о гостинице "Метрополь", продолжающей работу и сегодня, о ее первых владельцах и знаменитых гостях — Максиме ГОРЬКОМ, Федоре ШАЛЯПИНЕ, выдающемся хирурге Николае БУРДЕНКО… 16 июля 2015. №28