Видео
В мире
— Прочитал заключение экспертного консилиума, которым вы руководили, — "Причины европейского цивилизационного кризиса и возможные решения для выхода из кризиса". Немножко удивился...
— У экспертов были две совершенно противоположные позиции. Одни считали: да, кризис налицо, есть основания тревожиться… Другие, напротив, смело утверждали, что никакого кризиса нет, есть просто нормальное развитие. Это, в основном были люди, которые работали над европейскими темами, люди Европы.
Но… были еще третьи, которые говорили, что мы не можем говорить о Европе как об одном, отдельном пространстве, мы должны говорить о мире и цивилизации как таковых. Об обществе людей в целом. Правда, говоря об обществе людей в целом, они все же имели в виду развитый мир.
Я думаю, что события, в том числе неприятные и непонятные события как в обществе, так и в экономике, в значительной мере не зависят от воли человека.
Вернее сказать, их направленность была запрограммирована уже значительно раньше, и наибольшее влияние на них, по–моему, оказало развитие технологий. Не столько промышленных, сколько коммуникативных… Во многих отраслях они являются рабочим инструментом, они влияют как на развитие этих отраслей, так и на развитие общества в целом.
— Мне слово "большинство" представляется лишь неким, что ли, оправданием вопроса о власти. И даже если большинство допустило тупую власть, подобное не освобождает эту власть от ответственности. Прозвучавшее на вашей дискуссии утверждение, что кризис не является политическим процессом, мне кажется близоруким.
— Да, я согласна. Но я сказала, что действия большинства чем–то побуждаются...
Например, банковский кризис породил большие проблемы в экономике, которые созревали, созревали и наконец… Хотя ситуация была видна уже задолго до этого кризиса. Она готовилась... Конечно, же ее инициировало не так уж много людей. Конечно, они в ответе. Однако банкам каким–то счастливым образом удалось уйти от расплаты за то, что они сами создали. Хотя, по существу, они должны были за это заплатить и понести огромные потери. Но вину на себя добровольно взяло общество. Да, люди, послушавшись банкиров и консультантов, брали кредиты будто безумные. Люди заплатили за это.
...Фактически выигрывают немногие. Хоть кажется, что через финансовую систему приобретают многие. У любого ведь есть возможность поехать на Тенерифе. Взял кредит и поехал. Не можешь потом отдать? А мне какое дело… И я беру этот кредит. Потому что я хочу, мне столько всего надо.
Каковы последствия? Конкретно в Латвии - драматичны, потому что банки фактически выкачали все свободные средства. Латвия пуста.
К тому же не виден способ, как из этой финансовой доминанты выбраться. Поскольку она всем очень приятна.
И, несмотря на то что все знают: есть кризисы, они разрушительны, они приносят ужасные потери и т. д., избежать кризисов все еще не удается. Этот урок преподается снова и снова. И, я полагаю, он все еще будет повторяться. Причем наряду с ускорением технологий ускоряются также все эти процессы, они становятся все чаще. Расстояние между большими кризисами становится все меньше.
— Мне, читая заключение, показалось, что вы глобализацию будто бы противопоставили европейской цивилизации. Но разве глобализация не дитя этой европейской цивилизации?
—Начнем с того, что глобализация не является чем–то новым. Глобализация началась в тот момент, когда первый корабль отчалил от берегов Испании и поплыл в Америку. Наше время от того отличает то, что сейчас все происходит гораздо быстрее. Процесс стал интенсивнее и сильнее.
Второе — главную причину этого цивилизационного кризиса все–таки следует искать в нашем мышлении и действиях, в равновесии духовного и материального мира.
Понаблюдайте–ка латвийское общество… Понаблюдайте! Людям говорят: вы виноваты в том, что случился банковский кризис, вы должны за это банкам платить… — и они верят. Они согласны все платить и платить. Они не думают!
— Что должно быть перестроено в научной, образовательной среде Латвии и Европы, чтобы добиться упомянутого прорыва? Чтобы создать его потенциал?
— Европа очень разная. Не думаю, что Европе следует чрезмерно волноваться о себе как таковой. Думаю, что Латвии следовало бы волноваться о себе больше. Ибо одним из наших характерных и плохих качеств является несоблюдение своих интересов, подстраивание, подражательство…
Посмотрите, как греки, как итальянцы, как Испания борются за свои интересы. И их интересы понимают. Хотя их проблемы гораздо меньше наших.
У нас же сейчас (и это можно было предусмотреть) критическая ситуация и в здравоохранении, и в образовании. Кто же, двигаясь в сторону экономики с высокой добавленной стоимостью, мог бы себе представить, что необходимо закрытие школ, закрытие вузов… Последствия того, что сейчас происходит в образовательной системе, последствия этих "реформ" будут драматичными.
Кроме того, это ведь производственная сфера. Это экспортная сфера. Я сегодня в Латвии вижу две–три наиболее потенциальные экспортные сферы. Медицинские услуги, образовательные и, конечно, транзит. Однако слышим, что во всех этих сферах создаются препятствия. Школы закрывают, вузы мусолят… Сбивают их с начатого курса. Вместо того чтобы строго требовать качества и регулировать.
Сейчас, размышляя над тем, что в Латвии следует изменить,
у меня возникает определенная безнадежность. Потому что все… как об стенку горох. И остается лишь наблюдать, как корабль дрейфует на скалы.
Это мне так представляется.
Я думаю, что это позиция дохлой рыбы. Говорят же — по течению вниз плывут только дохлые рыбы. Это одна из причин, мы любим прикидываться дохлыми рыбами.
Вторая —
ограничение бизнеса в самых существенных, самых больных для него местах. Вот это самое страшное.
Например, самой большой проблемой промышленного экспорта является то, что экспортируется не конечный продукт, а какое–то недалеко от него стоящее промежуточное изделие. Потому настоящая добавленная стоимость, какой обладает конечный продукт, сюда не доходит.
— Был сделан вывод, что "Евросоюз не в силах защитить декларированные им же ценности". От кого? От себя? Разве Европе сегодня угрожает что–либо такое, чему она сама не была бы причиной? Я согласен с архиепископом Станкевичем, что кризис беженцев является катализатором, показывающим слабость самой Европы.
— Я много работала с европейскими институциями. Много путешествовала. Я знаю, как защищают границы. Я не могу перевезти через границу баночку плавленого сырка, ибо в противном случае становлюсь опасной. Но в то же самое время толпы людей валят через границу и создают то, что можем назвать цивилизационным кризисом.
Не глобализация породила этот поток. Он получил разрешение Евросоюза. Тут свою роль сыграла и характерная для европейской политики двуликость, которой ЕС придерживается, несмотря на все провозглашаемые им принципы. Как же иначе эти толпы людей могли бы беспрепятственно пересекать границы, откуда они знают, что делать и каким образом вдруг поняли, что именно сейчас надо подаваться в Европу? Западная пресса (наша пресса об этом не говорит) пишет о том, как их будут трудоустраивать.
Нехватка рабочей силы в Европе — большая проблема. И совершенно ясно, что пополнение рынка труда является одним из мотивов того, почему нечто подобное вообще могло случиться. Но я сомневаюсь, является ли это решающим фактором нашего цивилизационного кризиса. Наплыв большой, лагеря большие, но по сравнению с европейским сообществом это не такая уж навязчивая величина. Конечно, если развернется терроризм или месть…
Наверное, есть за что мстить. Потому как никто же не принуждал нести свою демократию именно в те страны, где имеется нефть. Так что не надо устанавливать свою веру в других странах и полагать, что если в моей стране убивают одного ребенка, то это преступление, а если, скажем, в какой–нибудь стране Азии убивают целую деревню, то это не преступление. Но это тоже преступление.
Но, несмотря на это, у Латвии, по–моему, нет лучшей альтернативы, чем находиться в системе Европы.
Не забывая лишь о том, что жизнеспособность европейской системы, ее социальной природы в значительной степени зависит от того, насколько каждая страна вправе защищать себя. Мы в Латвии этому не научились.
Например, как Латвией распорядился наш великолепный, восхваляемый премьер–министр Валдис Домбровскис? Последствия мы будем чувствовать еще долго. Но, раз такая великолепная политика и такое светило, почему же он то же самое не творит в Европе? Да потому, что странам дано право защищать себя. И как только Латвия поймет свои потребности, как только начнет себя защищать, как только не позволит себя топтать ногами, так мы, возможно, придем к какому–то улучшению положения.
Виктор АВОТИНЬШ.
