Видео
В мире
В Ригу переехали звезды Московского художественного театра. Вместо слезливых водевилей рижский зритель получил возможность смотреть классику: «Три сестры", «Дядю Ваню", «Идиота", «Власть тьмы", «Месяц в деревне"… Актерский ансамбль был великолепен, но не было равнозначного ему режиссера. И в 1904-м Незлобин приглашает в Ригу Константина Марджанова. Молодого, но уже замеченного и критикой, и зрителем.
Марджанову – 32 года. Родом - из Кахетии, из семьи офицера. Позднее семья переезжает в Тифлис. У юного Котэ МАРДЖАНИШВИЛИ – таким было имя будущего режиссера – появляется возможность ходить в театр, слушать известных поэтов, артистов, композиторов. В доме часто бывает грузинская творческая интеллигенция. Ставились и любительские спектакли. Котэ уже в 12 лет вышел на театральную сцену.
А собственный любительский театр он организует в 18! Был в нем и режиссером, и актером.
В 1897 году Марджанишвили уезжает в Россию. С этого времени он становится Константином Марджановым. Под этим именем и вошел в историю. Он хорошо узнал провинциальную актерскую кухню: играл в самых разных театральных труппах - в Керчи, Баку, Тамбове, Туле, Орле, Луганске, Вятке, Иркутске, Перми.
Дебют как режиссера состоялся в 1901 году в Вятке. Вскоре его имя становится известным в театральной среде. Поэтому понятно было желание Незлобина видеть Марджанова в Риге.
Газета «Рижский вестник» за 1904 год пишет, что новый режиссер уже в первой своей постановке поразил труппу и зрителей творческим размахом. Для пьесы Александра Николаевича ОСТРОВСКОГО «Воевода» он потребовал не менее 40 исполнителей - число по тем временам неслыханное. Спектакль получился масштабным. Как пишут газеты, «широкое эпическое полотно с выразительными массовыми сценами и персонифицированными персонажами в них».
О его спектаклях пишут и в Риге, и в столицах. А сам рижский театр входит в число лучших в России.
Газета «Новое время» пишет:
"С этих пор о Русском театре заговорили во всех слоях населения. Спектакли стали посещать лица, которые никогда раньше не были на русских представлениях. Это открыло широкую дорогу передовой русской культуре в Прибалтийском крае…"
В 1904 году в Ригу приезжает Алексей Максимович ГОРЬКИЙ. На рижской театральной сцене многие его пьесы ставятся впервые в стране: «Мещане", «Дачники». К «Дачникам» Марджанов сделал 25 репетиций. Для того времени очень много. Принимал участие в репетициях и сам «буревестник революции". Играла в них и гражданская жена Горького, приехавшая в Ригу, - Мария Федоровна АНДРЕЕВА.
Вот что вспоминал Незлобин:
"Все пьесы у рижской публики имели совершенно исключительный успех. По окончании спектакля вызовы автора продолжались бесконечно. Горький не любил выходить на вызовы. Делал он это после долгих упрашиваний. А когда, наконец, под несмолкаемый гром аплодисментов появлялся на сцене, то стоял в совершенно неподвижной позе несколько секунд, причем не кланялся и не кивал головой, как это обыкновенно делается. А затем, после двукратного поднятия занавеса, черным ходом покидал театр.
Помощник же режиссера объявлял неистовствующей публике, что автор из театра уехал.
Пьесы свои Горький режиссировал прекрасно, давая артистам много ценных и интересных указаний. Во время репетиций писатель отличался всегда большой корректностью, вежливостью и не позволял себе, как это иногда бывает со знаменитостями, никаких нетактичных выходок. К самолюбию артистов он относился с большой чуткостью...»
В стране – революция. Над Горьким сгущаются тучи. В январе 1905-го он вновь приезжает из Петербурга в Ригу, не зная, что уже отдан приказ о его аресте. На рижском вокзале писателя встречает Марджанов. Затем Алексей Максимович едет на снятую квартиру, но там его уже поджидают жандармы. Через несколько часов, когда Марджанов приехал за писателем, он застал такую картину:
«Мне отпер дверь жандарм и попросил «пожаловать». В кабинете кроме Алексея Максимовича я застал Ф. Строганова (артист рижского Русского театра. – Авт.). Я поздоровался с Горьким, и он сказал мне, указывая на жандармского полковника, возившегося у его письменного стола: «Видите красоты неприкосновенности жилища?»
Алексей Максимович был спокоен, но сердит, а жандарм как-то подло вежлив, он как раз в это время вытаскивал какое-то письмо из конверта и, искоса взглянув на меня, обратился к Горькому: «Вы позволите?» А. М. буркнул: «И чего спрашиваете? Все равно без разрешения моего прочитаете», - и вышел в столовую. Долго, нудно тянулся тщательный обыск. Нас, то есть меня и Строганова, не отпускали. Мы опаздывали на спектакль… Алексея Максимовича увели…»
После этого Марджанов обратился к своим землякам - студентам РПИ - с призывом начать кампанию по освобождению Горького. Не помогло. Писателя продержали в кутузке, а затем поездом отправили в Петербург, где он был помещен в равелин. Под нажимом общественности Горького освободили, но он должен был покинуть столицу. 15 февраля 1905 года Марджанов вновь встречал в Риге «буревестника революции».
Об этой встрече он вспоминал:
«Я встретил Горького на вокзале, и, когда я вошел в вагон и заговорил с ним, он громко сказал мне: «Вы все-таки осторожнее здесь, в соседнем купе едут какие-то «финляндские купцы». Мы с Алексеем Максимовичем направились в гостиницу («Коммерческую», ныне «Метрополь». - Авт.), следом за нами туда же приехали «купцы», которые заняли соседние номера с обеих сторон от комнаты Горького...»
В том же году Марджанов, которому в Риге тоже стало неуютно под неусыпным оком «купцов», уезжает из Риги. Много работает на Украине – в Киеве, Харькове, где создает «Товарищество», защищающее актеров.
Затем его зовут во МХАТ. Но режиссер долго не засиживался на одном месте – продолжал традицию работать в разных театрах. В 1920-е он вернулся в Грузию, но часто выезжал в Москву ставить спектакли. Умер в 1933 году прямо в зрительном зале – во время репетиции спектакля «Дон Карлос» в Малом театре. Сердечный приступ.
Имя Марджанова увековечено в названиях театров и улиц Грузии, России, Украины. В фойе Рижского русского театра среди фотографий выдающихся режиссеров, работавших здесь, есть и его – Котэ Марджанишвили...
Илья ДИМЕНШТЕЙН
Все фото – из архива
Константин Александрович МАРДЖАНОВ внешне очень похож на известного соотечественника.
В начале XX века Русский театр был в здании, которое позже оттяпали для латышского театра.
