Видео
В мире
Ну кто бы мог подумать, что незадолго до Первой мировой войны название Солитуде было на слуху и в России, и за границей! С ипподрома, находившегося в районе нынешнего рижского жилмассива, в небо поднимались первые в России самолеты — "летающие этажерки", как называли их в народе.
Мое поколение, молодость которого пришлась на 1970–е, помнит этот район между нынешними Золитуде и Имантой как гигантскую огородную плантацию. История знает и другое Золитуде — в XVIII столетии эта земля перешла в руки Отто фон Фитингофа. Барон был личностью незаурядной — именно он основал первый в Риге профессиональный театр "Муссе", в котором позднее работал Рихард Вагнер (ныне в этом здании находится концертный зал имени великого немца). И как землевладелец барон был неподражаем. Он разбил в поместье великолепную оранжерею, цветы для которой привозили из Северной Пальмиры — Санкт–Петербурга. А сами владения Фитингоф назвал по–французски — Солитюд ("Одиночество").
В начале XX столетия нынешней железнодорожной станции Золитуде не было, а теперешняя Иманта именовалась похоже — Солитуде. Позднее это название перешло ко всему близлежащему району. Перемены в сонную жизнь латвийской "обломовки" внес 1910 год — на ипподроме близ железнодорожной станции прошел первый демонстрационный полет аэроплана.
14 апреля 1912 года на скаковом ипподроме в Солитуде собралось особенно много народа. На следующий день газета "Рижский вестник" писала: "Съехались представители спортивного клуба и общества студентов, военные и сановники… всего более 10 тысяч человек…" Ажиотаж был понятен: в небо над Золитуде впервые должна была подняться авиатриса — Лидия Зверева.
Первый полет был неудачным: аэроплан перевернулся, летчицу выбросило из кабины. К счастью, последствия были не столь серьезными — Зверева отделалась легкими ушибами.
Тот полет не стал для нее последним в нашем городе. Через пару месяцев она вновь вернулась в Ригу. Вернулась, чтобы на несколько лет связать свою судьбу с городом на Даугаве. Здесь авиатриса испытывала новые конструкции самолетов, открыла школу пилотов, здесь вместе с мужем Владимиром Слюсаренко оборудовала авиационные мастерские…
Лидия Зверева была самой первой русской летчицей. Сведений о ее жизни сохранилось немного. На помощь приходят старые газеты, воспоминания авиаторов.
Родные видели Лидию дамой аристократических салонов. После окончания гимназии ее, дочь известного русского генерала, героя войны на Балканах 1877–1878 годов Виссариона Ивановича Зверева, отдали в Институт благородных девиц. Но Лида мечтала о другой карьере — авиатора.
Первый свой полет она совершила в детстве с крыши сарая на обычном… зонтике. В июне 1911–го, вскоре после окончания аристократического института, Лидия поступила в недавно открывшуюся в Гатчине авиационную школу "Гамаюн". А уже через несколько недель рисковая ученица впервые поднялась в воздух — правда, еще с инструктором. 23 августа 1911 года Лидии был вручен диплом пилота–авиатора за номером 31. А шел тогда авиатору в юбке всего 21–й год…
В школе воздухоплавания Зверева познакомилась и с будущим своим супругом — пилотом–инструктором Владимиром Слюсаренко. В 1911–1912 годах они участвовали в демонстрационных полетах в разных городах России. Такие полеты стали их единственным источником существования.
Полеты в те годы были опасными. Мировая статистика за 1912 год свидетельствовала о гибели 112 авиаторов. Причина падения большинства самолетов — сильный ветер.
Вот на подобной "этажерке" Зверева и Слюсаренко выступали с демонстрационными полетами в центральных районах России, на Кавказе. Риск был огромный, а денег авиаторы получали немного. Порой после выступления нечем было расплатиться за гостиницу… В Тифлисе во время урагана "Фарман" авиаторов был разрушен, и, чтобы оплатить издержки, им пришлось отдать организаторам выступления свою последнюю ценность — уцелевший мотор…
После Тифлиса судьба привела летчиков в Ригу. Лидию — во второй раз.
Супруги не случайно приехали в Ригу. Город в то время считался центром российской авиации. В 1911–м строительство летательных машин началось на знаменитом "Руссо–Балте", чуть позже — на заводе "Мотор" (там выпускали и первые в России авиационные двигатели).
"Мотор" находился в то время за чертой города, в Зассенгофе (нынешнем Засулауксе). Там, на улице Шампетера, и получили Зверева и Слюсаренко разрешение не только испытывать самолеты, но и строить их. Добро на возведение "Фарманов" дало военное ведомство.
Уже в октябре 1913–го с конвейера их предприятия сошли первые две машины — самолеты–разведчики "Фарман–XVI". Испытания прошли успешно, и авиаторы получили новый заказ — на изготовление восьми машин. И с этим заданием они справились на "отлично". Супруги мечтали о новых конструкциях, о строительстве еще одного — современного аэродрома, но помешала война. Авиамастерские были эвакуированы в Петроград.
И все же годы, проведенные в Риге, были для Зверевой счастливыми. Здесь она не только испытывала и конструировала самолеты, но и основала собственную школу пилотов. По свидетельству современников, среди ее подопечных были и дамы, а плата за обучение в школе была самой низкой в России.
В Золитуде Зверева и совершила полет, который навсегда вошел в историю авиации, — "мертвую петлю"…
В Петербурге, куда из Риги переехало авиапредприятие Зверевой — Слюсаренко, все на первых порах тоже складывалось удачно: супруги выпустили около 80 "Фарманов" и "Моранов" нескольких военных типов. Там уже были не просто авиамастерские, а завод, на котором работали 300 человек. Но идиллия продолжалась недолго — 15 мая 1916 года Лидия скончалась. Тиф. А было ей всего 25. Похоронили авиатрису на Никольском кладбище Александро–Невской лавры. Во время похорон над лаврой кружили "Фарманы" — друзья прощались со своим товарищем.
Зверева была не только мужественным, но и скромным человеком. Лишь после смерти в ее шкатулке обнаружили письмо короля русской авиации, автора "мертвой петли" Петра Нестерова, в котором он восхищался тем ее "солитудским" полетом…
Незадолго до смерти Лидии в "Русском слове" появился рассказ Ивана Бунина "Легкое дыхание". История жизни гимназистки, которая считала, что у красивой женщины должно быть легкое дыхание, поразила авиатрису. "А ведь она права, — повторяла она. — У красивой женщины должно быть легкое дыхание".
…Когда я бываю в Золитуде, в тех местах, откуда поднималась в небо легендарная летчица, на память приходят строки из бунинского рассказа: "Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре"…
Илья ДИМЕНШТЕЙН.
