Видео
В мире
Попробуем разобраться. Вот, например, либерал выходит и говорит: «Я за свободу. За то, чтобы максимально снять путы с людей и с экономики, убрать границы, разрешить легкие наркотики и однополые браки. Пусть все ведут себя так, как считают нужным. Свободный человек производительнее. В конечном счете от творчества не зажатых государством людей выиграют все».
Дальше выходит консерватор и возражает: «Позвольте… Эдак вы хаос устроите. Свободу надо вводить дозированно, сохраняя добрые старые традиции, чтобы от вседозволенности у нестойких людей голова не закружилась. Будем поддерживать веру. Будем удерживать людей на селе. А частные перемены нужны лишь для того, чтоб все по большому счету оставалось по-старому».
Затем этих двоих теснит социалист: «Нет, перемены нужны, и очень большие. Но главное не свобода, а равенство. Не может быть человек свободным, когда он зависит от прихотей крупного капитала, когда вместо творчества он занимается скучным однообразным трудом. Введите соцстрах, обеспечьте гарантии минимального дохода. Тогда и только тогда будут счастливы люди».
«Нет, батенька, – отстраняет его националист, – нельзя равнодушно мириться с тем, как настраиваете вы людей на классовую борьбу. Для нас важнее единство нации. Лишь при единстве будем мы сильными. Лишь при единстве сможем отразить всех врагов, которые нас окружают. Минимум свободы – максимум единства. И государственный контроль за всем, что происходит».
Наконец выходит на сцену патриот. Закатывает вверх глазки, руку прикладывает к груди и говорит: «Я родину люблю!» В ответ молчание. Патриот снова: «Я очень-очень родину люблю!!!» Все продолжают ждать конструктива. Патриот опять было рот раскрывает для нового заклинания, но тут его перебивают все хором: «Это все ясно. Мы тоже любим… А дальше-то у вас что?»
Патриотизм – хорошая вещь в час испытаний. Скажем, в войну, когда добровольцы жизнью за родину жертвуют. Или когда в мирное время надо срываться с места, чтобы бесплатно разгребать завалы от землетрясения, людей вытаскивать. А когда сытый дядька, сидя в комфортабельном офисе с большой зарплатой, твердит о патриотизме, выглядит это комично. И вызывает заслуженное подозрение в том, что патриот он профессиональный: трындит за деньги, чтоб обвинить в отсутствии любви к родине у тех, кто предлагает для развития страны конкретную программу действий.
Поэтому трезвое отношение к политике должно исходить из того, что представители всех идеологий, сторонники всех программ и поклонники всех лидеров должны первым делом выгнать профессиональных патриотов, как очевидных (и часто нечистоплотных) демагогов. После чего приступить к переговорам между собой.
Каждая идеология имеет конструктив, но при этом должна закрывать слабые места. Либерализм обеспечивает развитие, но не всегда сохраняет стабильность. Социалист стремится всех сделать довольными жизнью, но рискует из-за провалов в экономике остаться без средств для ублажения сирых и убогих. Консерватор подмораживает страну, но если его «холодильник» испортится может быстро обнаружить, как все его «консервы» начинают протухать. А националист, запугав всею нацию страшными врагами, может какое-то время поддерживать единство в развивающемся и сильно дифференцированном обществе, но иногда его страшилки доводят дело до настоящей войны.
Между этими проблемами должен делать реальный выбор избиратель, отдавая предпочтение то одной политической силе, то другой. Но примазывающийся к политике профессиональный патриот представляет мир скорее как театральную сцену, на которой нужно раскланиваться перед аплодирующей ему публикой, чем как упорную будничную работу по развитию страны.
У нас в России профессиональных патриотов становится, увы, все больше. Как потому, что в монополизированной политике, из которой умышленно изгоняют конструктив, наверх все чаще всплывает всякая дрянь. Так и потому, что парламентарии все равно ничего не делают, а лишь имитируют активность. Хорошая ли, плохая ли работа по поддержанию жизни страны сосредоточена в правительстве и региональных администрациях. Парламент же стал местом не для дискуссий и не для полезного законотворчества, а исключительно для убогой демагогии.
Дмитрий Травин, "Новая газета".
