Видео
В мире
–На следующей неделе будет 25 лет, как Советского Союза нет на политической карте мира. Известно, что Вы в недавно вышедшем четвёртом томе книги «Черновики будущего» как раз анализировали экономические причины, приведшие к распаду СССР. Скажите, пожалуйста, в чём они заключаются?
– Советская система была экономически несостоятельной и могла эффективно работать лишь в условиях войны, а в мирных условиях она не выдерживала конкуренции с другими экономическими системами.
Рыночная экономика – это не только равновесие между спросом и предложением. Она генерирует очень много информации касательно того, что необходимо производить, создавая огромный массив информации, который способствует нормальному экономическому развитию.
В свою очередь, в системе командного планирования СССР использовались другие источники, являвшиеся для рыночной экономики вторичными. Например, жалобы, звонки, письма трудящихся о каких-то недостатках. И используя такого рода сигналы, система оказалась способна существовать относительно долгое время.
Кроме того, пока были ресурсы, которые система могла использовать, экономика СССР демонстрировала успехи. Как, например, сельскохозяйственные ресурсы, настолько истощившиеся к 1980-м годам, что отрасль стала абсолютно несостоятельной.
Другой ресурс, позволивший оттянуть конец СССР, – это полученные после окончания Второй мировой войны немецкие технологии. Ведь ещё в 1930-е годы XX века проводились разного рода математические моделирования касательно плановой экономики, которая не могла быть долговечной, так как являлась слишком громоздкой для управления.
– В то же время Латвия в СССР стала промышленно развитой благодаря открытию многих крупных заводов. С этой точки зрения нахождение в составе СССР принесло ей больше пользы или вреда?
– Серьёзная и самодостаточная промышленность была в Латвии и до вхождения в состав СССР. Поэтому все разговоры о том, что СССР сделал Латвию промышленно развитой, а до него здесь промышленности вообще не было, полный абсурд. Такое было в среднеазиатских республиках, но не здесь. На момент вхождения в СССР Латвия уже являлась промышленно развитой, и создание здесь новых крупных предприятий было вполне логичным.
Да, конечно, уровень ВВП Латвии после начала работы этих заводов вырос. Однако не стоит забывать, что они работали на единую экономическую систему СССР и на нужды военно-промышленного комплекса, преимущественно на привозном сырье. И с распадом СССР и прекращением финансирования ВПК в том огромном объёме, который был, эти гиганты оказались не нужны и, естественно, прекратили своё существование.
В свою очередь, местная промышленность сохранилась и оказалась способна развить экспортный потенциал. Например, пищевая промышленность и деревообработка. Так что если рассматривать ситуацию с такого ракурса, то Латвия ничего особого не приобрела, но и не потеряла.
– То есть Вы считаете, что мнения о том, что Советский Союз вкладывал в Латвию больше, чем получал назад, необоснованны?
– Я не думаю, что Латвию как-то особо «подкармливали», ведь здесь не надо было с нуля создавать промышленность, как в среднеазиатских республиках, где перевес однозначно был на стороне союзного Центра. По уровню ВВП на душу населения прибалтийские республики являлись наиболее развитыми частями СССР, как и Москва, Ленинград, Белоруссия, а также промышленная часть Украины.
В то же время, в зависимости от установок, сейчас можно получить как результат, что Латвия была дотируемой республикой, так и наоборот. Ведь оценивать экономическую систему, которая была в СССР, используя рыночные механизмы, – то же самое, что сравнивать тёплое с мягким. Поэтому думаю, что развитие Латвии преимущественно происходило с опорой на местные ресурсы.
Однако мои умозаключения исходят из предпосылки, что в расчёты не включается ВПК. Так как неизвестно, какова была доля ВПК в экономике СССР. Данная цифра до сих пор скрыта – бывший премьер-министр Валентин Павлов называл 35%, а по некоторым оценкам она составляла от 40% до 70% в разные исторические периоды.
В этом смысле нахождение любой республики в составе СССР было невыгодным, в том числе и России,
потому что поддерживание такого огромного ВПК отнимало ресурсы, необходимые для развития любых других отраслей.
– В книге Вы пишете, что решение об отказе от строительства Даугавпилсской ГЭС и рижского метро было принято задолго до начала народных протестов, то есть, на Ваш взгляд, эти протесты были вызваны специально, чтобы дать повод ЦК КПСС отказаться от этих строек?
– Да, я считаю, что протесты были одним из способов влияния на местные элиты, чтобы они не протестовали из-за сворачивания этих проектов. Латвию ведь как раз тогда называли «полигон перестройки», там обкатывались технологии управления страной в новом режиме. Система СССР была замкнутой, и чтобы высвободить ресурсы для производства товаров широкого потребления, центральное правительство решило сократить инвестиции в объекты, отдачи от которых можно было ожидать лишь в долгосрочной перспективе.
Что касается союзных объектов, то тут очень просто – спустили приказ и всё. Тогда как в республиках так поступить было нельзя. Ведь поток инвестиций в них давал власть элитам республик, которые не хотели терять поступления.
Поэтому и были организованы данные протесты, чтобы с их помощью отказаться от затратных проектов. Также, если мы посмотрим хронологически, то увидим, что сначала было решение ЦК, а потом – протесты. Думаю, что, когда российские архивы будут открыты, мы узнаем больше деталей, а пока мои выводы основываются на некоторых документах, которые сумел предать гласности Егор Гайдар.
– Также Вы указываете, что распад СССР для этой территории по экономическим последствиям сопоставим с войной. Можно ли, в таком случае, называть это событие катастрофой для населения?
– Действительно, если брать в расчёт только критерий изменений ВВП, то последствия распада СССР выглядят как последствия третьей мировой войны, только без боевых действий мирового масштаба. Это хорошо видно на примере изменения уровня ВВП Латвии, России, а также Финляндии и Таджикистана.
В Финляндии, несмотря на то что количество раненых и изувеченных в период Второй мировой войны измеряется тысячами, влияние этого фактора на экономический рост было относительно меньшим, чем влияние развала СССР. В свою очередь, Таджикистан является наиболее печальным примером: достигнутый в годы СССР уровень жизни в этой стране остаётся недостижимым по сей день.
Однако давайте сравним Советский Союз с домом, при взгляде на который видно, что он разваливается и рано или поздно развалится окончательно. Можно, конечно, пытаться латать фундамент и возводить какие-то подпорки, но есть и другой выход – снести и на его месте построить новый. Развалить такой дом – это катастрофа? Да, для живущих в нём людей это катастрофа.
Но ведь дом развалится в любом случае, поэтому я думаю, что распад СССР был единственным выходом в той сложившейся ситуации для реформирования несостоявшейся экономической системы.
Конечно, можно было пойти и по китайскому пути отказа от догм сначала в одном сегменте экономики, потом в другом и постепенно завершить процесс трансформации. У СССР была возможность пойти по этому пути, когда в 1965 году при Косыгине была начата реформа планирования и управления народным хозяйством СССР, известная в народе как «косыгинская реформа», которая очень быстро оказалась свёрнута, потому что она затрагивала идеологические устои, поступиться которыми советское руководство не захотело.
