Видео
В мире
Борисова подозревают в «легализации полученных преступным путем средств в крупном размере» (часть 3 статьи 195 Уголовного закона Латвии). Такими средствами полиция считает деньги, которые Борисов — один из самых известных в мире генеративных художников — заработал на продаже своих работ.
«Спал по пять часов и работал, как псих»
О генеративном искусстве Илья Борисов узнал в конце 2018 года. Тогда он работал разработчиком в «Медузе».
Как-то раз, вспоминает Илья, при разработке интерфейса игры на JavaScript он решил поэкспериментировать и расположить элементы так, чтобы при каждом обновлении страницы они занимали новое — случайное — место. «В голову пришло словосочетание «генеративный арт», потому что он генерится», — рассказывает Борисов. И уточняет, что до этого никогда о таком жанре не слышал, хотя «полжизни» интересовался изобразительным искусством.
«Когда я вбил эту фразу в гугл, оказалось, что это уже много лет существует, — продолжает Борисов. — Первые такие эксперименты люди начали с первыми компьютерами, [появившимися в продаже] в 1960-е годы. А как серьезный жанр это начало формироваться с 1990-х».
Возможность создавать изображения при помощи кода заинтересовала Илью: «Я очень люблю программировать и люблю такие творческие штуки. Это прямо попало в меня».
Борисов стал рисовать для себя, попутно знакомясь с другими художниками, занимающимися креативным кодингом. В разговорах, вспоминает Илья, они нередко приходили к простой мысли: о генеративном искусстве должны узнать как можно больше людей.
Первую попытку продать свои работы Илья Борисов предпринял через пару лет, в марте 2021-го:
На тот момент у меня было очень негативное восприятие NFT и всего этого движения. Потому что все новости об NFT были о каких-то продажах единичных работ за миллионы. Плюс, туда сразу же поперли какие-то знаменитости, начали продавать скриншоты своих твитов.
Да и я в тот момент очень сильно занялся музыкой и отстранился от генеративного сообщества, [а потому] пропустил, что маленькая доля (5-7%) NFT — это арт. Это дигитальные художники, люди, которые оцифровывают свой арт, генеративные художники, фотографы. Там есть свой рынок, свои коллекционеры и поклонники. Это по-настоящему интересно.
Большинство платформ, позволяющих создавать и продавать NFT, рассказывает Борисов, работали на блокчейне Ethereum и были слишком дорогими для авторов: «Все опасались лезть в «эфир», потому что потратишь деньги [за размещение работы], а купят ее или нет, [неизвестно]».
Но вскоре появилась инди-платформа на блокчейне Tezos, где размещение стоило гораздо дешевле, — hicetnunc.xyz (сейчас она недоступна). На ней Борисов и разместил свои первые работы, но этого, как он вспоминает, никто не заметил. «В NFT и крипто-сфере важен твиттер, а у меня там было ноль подписчиков, — рассказывает он. — Я выложил твит [со ссылкой на работу] и написал: «Возможно, мой первый и последний NFT». То есть у меня не было никаких надежд, ничего».
Но спустя две недели все изменилось. На платформе появилась возможность публиковать интерактивные NFT:
Это был прорыв, на «эфире» такого не было. И я сразу же среагировал. Так как у меня много всего было сделано за несколько лет, я взял старый код, адаптировал его под платформу и выложил [на продажу] десять копий по три «тезоса» [за штуку] (на тот момент это было эквивалентно 12 евро — прим. «Медузы).
Это была ночь, а на следующее утро я проснулся, открыл кошелек, в котором «тезосы» хранятся, и увидел, что стал богаче на 120 евро. Первые секунд 20 я реально не понимал, откуда появились деньги на кошельке, настолько у меня не было никаких ожиданий.
С тех пор Борисов стал выкладывать работы каждый день. У него появилась цель — стать известным NFT-художником и сделать так, чтобы искусство стало его основным источником дохода.
«Я работал с семи утра и до самой ночи, делая перерывы только на прогулки и тренировки, чтобы сохранять ясность ума. Каждый день. Спал по пять часов и работал, как псих», — вспоминает Борисов.
За март он планировал заработать 1000 XTZ, то есть 4000 евро. Но к концу месяца набралось 2000 XTZ, а за следующий — уже 10 тысяч XTZ.
«Я выпускал [работы] как конвейер, без конца экспериментировал. Например, первые пять продавал по одному «тезосу», вторые пять — по два, — рассказывает Илья. — Делал какие-то конкурсы, связи между работами, оммажи на других известных художников, рассылал работы бесплатно, чтобы люди пришли и подписались на меня, раскручивал свой твиттер».
В июне 2021-го Илья Борисов уволился из «Медузы». А к концу августа стал миллионером.
«Когда у тебя появляется такое количество денег — это довольно большой стресс, который 99% людей не выдерживают»
«У меня вообще никакого желания жить по серым схемам. Я в этом смысле идеалист, — говорит Илья Борисов. — Я понимаю, как работает государство. Понимаю, что важно платить налоги, чтобы Латвия пришла в нормальное состояние, догнала остальные европейские страны <…> У нас вся страна живет на зарплату в конвертах, уход от налогов. Я всю жизнь это наблюдаю. Меня это всю жизнь напрягало. У меня всегда было желание жить максимально честно».
После первой же продажи NFT, говорит Илья, он позвонил в Службу госдоходов Латвии (VID) и спросил, как ему легализовать свой доход в криптовалюте.
«Мы, крипто-художники, находимся в замкнутом пузыре, через который извне практически никто не проникает, потому что порог входа невероятный. Чтобы что-то там сделать — начать коллекционировать или творить — тебе надо такое количество информации перелопатить, — считает Борисов. — Я понимал, что это абсолютно новая сфера, меня там [в госорганах] никто не поймет, но [постарался] объяснить».
Сейчас латвийское законодательство никак не регламентирует NFT-продажи. Эта сфера в нормативных актах в принципе не упоминается. Однако позиция Службы госдоходов страны по этому вопросу известна: криптовалюта, полученная от продажи NFT, не облагается подоходным налогом. Но заплатить налог необходимо в случае конвертации этой валюты в евро.
Поэтому Борисову порекомендовали зарегистрироваться как «самозанятому лицу» и платить налоги с выведенной в евро суммы. «Я посчитал, что если буду много зарабатывать, буду платить примерно 38% [государству]. Меня это устроило», — говорит Илья. О своей новой деятельности он предупредил и SEB-банк, в котором у него был счет.
«Мало кто понимает, когда у тебя появляется такое количество денег — это довольно большой стресс, который 99% людей не выдерживают», — говорит Илья Борисов. И добавляет, что с тех пор, как стал миллионером, все «перевернулось». С одной стороны, он чувствовал, что это «наиболее счастливый и интересный» период его жизни. С другой — внезапное обогащение стало стрессом не только для него, но и для некоторых его знакомых:
Представляешь, всю жизнь общался с человеком, вы примерно на одном уровне, и вдруг он «улетает» в какие-то сумасшедшие небеса и у него вообще нет никаких проблем, которые есть у тебя 90% времени? Отношения стали портиться. Мне нужно было выдохнуть. У меня было такое нервное истощение, что уже начинались проблемы со здоровьем. Я хотел прекратить так [много] работать. Но не мог остановиться. В октябре 2021-го Борисов решил на время уехать из Латвии в путешествие по «более теплым странам», чтобы поправить здоровье, переосмыслить свой опыт и подумать, что он хочет делать дальше как художник.
Незадолго до отъезда Илье позвонили из «Медузы» и сказали, что им интересуется Служба государственной безопасности Латвии (VDD). Художник решил сам связаться с сотрудниками Службы — и 20 октября его пригласили на беседу, отметив, что это не допрос. Во время разговора, продолжавшегося около двух часов, Борисов подробно рассказал свою историю.
«В конце мой собеседник пожелал мне удачи и сказал, что мой рассказ ему понравился и заинтересовал его», — вспоминает он.
Вскоре Илья уехал из Латвии, но остался ее налоговым резидентом. За 2021 год он заработал 8,7 миллиона евро и стал одним из самых успешных NFT-художников в мире. А также заплатил 870 тысяч евро налогов за квартал.
«Стараюсь смотреть на это как на социальный эксперимент»
14 февраля 2022-го Илья Борисов был в Испании (там он находится и сейчас). В то утро он собирался купить музыкальный софт, но понял, что платеж с его карты не проходит. Борисов позвонил в SEB-банк — ему пообещали выяснить, в чем проблема. А вскоре перезвонили и сказали, что латвийская полиция арестовала счет. Причину в банке сообщить отказались, посоветовав поискать уведомление об аресте в почтовом ящике.
«Я позвонил своей девушке, потому что она живет по адресу [в Риге], где я задекларирован. Она говорит: [в почтовом ящике] ничего нет, — вспоминает Илья. — Я расстроился, что такое происходит, но не парился. Я понимал, что сфера новая, и не отрицал возможности, что в какой-то момент придет силовая структура и надо будет разбираться. У меня не было никаких вопросов по поводу блокировки моих счетов. Это просто надо было решить. Вопрос в том, что никто изначально, видимо, решать этого не собирался».
Следующие несколько месяцев Борисов пытался узнать причину ареста своего имущества у сотрудников отдела по борьбе с организованной преступностью 2-го отдела Главного управления криминальной полиции Латвии. Но добиться от них ответа не удалось ни ему, ни его адвокату Армандсу Расу.
«Я просыпался утром и думал, что сегодня узнаю, что произошло, но не узнавал. Это превращалось в дикий фарс. У меня пропало желание что-либо делать. Я был близок к депрессивному состоянию, потому что на тебя, грубо говоря, нападают, а ты не имеешь возможности ничего ответить, у тебя нет даже уведомления: что за статья, почему», — рассказывает Илья.
На его эмоциональное состояние, признает Борисов, повлияло и начавшееся спустя десять дней вторжение России в Украину: «Для меня это было крахом всего мира. Я занимался думскроллингом с утра до ночи. Было абсолютно не до работы».
Его родственники на войну смотрели иначе. Борисов перестал общаться с отцом — в апреле 2022-го тот умер: «Он звонил мне несколько раз, я не брал трубку, потому что не хотел просто орать на него. Можно было потом поговорить, когда накал был бы меньше. А он взял и умер…»
В том же апреле Илья выпустил первую за несколько месяцев серию NFT-работ. Ее продажа принесла ему около 200 тысяч евро — все деньги, говорит Борисов, он пожертвовал Украине.
А борьба за то, чтобы узнать причину ареста имущества, продолжалась. Но несмотря на многочисленные жалобы, латвийская полиция раз за разом отказывала в этом. Среди аргументов сотрудников были, например, доводы о том, что адвокат якобы не имеет права обращаться с запросами в полицию (это не так) или что уведомление об аресте имущества уже было выслано Борисову по почте (по словам художника, оно так и не пришло), а потому нет необходимости отправлять его снова.
Только 9 мая, после очередной жалобы Борисова и Раса, прокурор (а не полицейские) прислал уведомление об аресте. Так Илья узнал, что его подозревают в «легализации полученных преступным путем средств в крупном размере», то есть в отмывании денег. «Это решение было выписано 10 февраля, в нем сказано, что я должен получить его копию. Я получил ее спустя три месяца», — комментирует Борисов.
После этого Борисов и его адвокат смогли оспорить решение об аресте банковского счета в Рижском окружном суде. Получив постановление суда о его отмене, 30 июня Илья обратился в банк: «Я думал только об одном — я должен заплатить [больше 2 миллионов евро] подоходного налога [до 15 июля]».
Но его счет так и не был разблокирован. Спустя несколько дней Борисов узнал, что следователь по его делу ушла в отставку, а заменившие ее сотрудники полиции в срочном порядке добились от прокурора нового решения об аресте его имущества.
С Борисовым никто из них так и не попытался поговорить, утверждает он. За исключением одного раза — в начале июня полиция уведомила его через адвоката, что у него есть 45 дней, чтобы доказать, что весь его заработок с 1 января 2021 года законный.
Илья Борисов решил пойти дальше и создал сайт, на котором не только подробно, на двух языках — английском и латышском — изложил свою историю, но и приложил данные обо всех своих транзакциях за 2021 год и выписки с банковского счета. Так, объясняет Борисов, он надеется добиться справедливости: «Я стараюсь смотреть на это как на социальный эксперимент».
