Видео
В мире
В учреждении в общей сложности около 400 подопечных: с физической инвалидностью, психическими нарушениями. Есть отделение в том числе и для людей с деменцией — 18 человек, днем за ними следят двое сотрудников. Туда примерно на месяц и пришла работать журналистка.
Зарплата — около 500 евро на бумаге в месяц.
Перед началом работы журналистку спросили, знакома ли она с этическим кодексом — как общаться с клиентами и коллегами. И предупредили — «коллектив женский». Но никаких инструкций, например, на случай, если кто-то будет агрессивным или странно себя поведет, не дали. Как и не проверили, сможет ли 22-летняя девушка справиться с работой.
Ее не познакомили с подопечными — хотя журналистка проводила с ними целый день, а в перспективе могла оставаться и на ночь. Это были незнакомые люди, о которых она не знала ничего — что едят, что нравится, что могут или не могут, каков характер и так далее.
Пациентов 18, это в основном пожилые люди, главным образом мужчины.
Трое — в инвалидных колясках, остальные могут ходить. Но дни в большинстве своем все проводят лежа. Живут в комнатах по 2-3. Отделение закрытое — значит, время визитов ограничено. Наружные двери открываются специальным чипом, который есть только у сотрудников, ведь снаружи человек с деменцией может и заблудиться.
Обязанности сиделки — четыре раза в день принести в комнаты еду, кого-то — покормить, еще 2-3 раза в день сменить подгузники тем шестерым, кто не ходит в туалет. Смена — 12 часов.
Моет подопечных специальная сотрудница, каждого — раз в неделю. Отдельно приходит сестра, которая раздает лекарства. На 18 человек днем — две сиделки, ночью — одна.
Питание раздают по графику, однако требования гигиены не соблюдаются:
иногда блюда — к примеру, котлеты — кладут на тарелку руками, без перчаток. Их вообще при раздаче еды редко используют. При этом в отделении нередко звучит слово «понос». И в этом случае сиделка должна стирать одежду сама — руками.
В отделении лежат в основном мужчины, многим хочется курить. Делать это внутри нельзя, желающих сиделки выпускают наружу — обычно после еды. Некоторые некурящие также хотят на улицу, что им позволяют — но не все сразу возвращаются.
Журналистка стала свидетелем того, что один мужчина на инвалидной коляске исчез после завтрака, а к концу ее смены не вернулся. Сиделка рассказала, что он отправляется к магазину Sky попрошайничать. Один раз ему подали сладкое, которым он охотно поделился с сотрудницами. Они, конечно, от угощения отказались.
Другой подопечный — также на инвалидной коляске — два раза убегал, садился на автобус и уезжал в Кенгарагс, где жила мать.
Некоторые уходят в ближайший магазин и возвращаются навеселе — в отделении это также никого не удивляет.
При этом летом никаких организованных прогулок у этих людей нет. А проветривание не входит в список обязанностей персонала — они остаются на усмотрение сиделки. По наблюдениями журналистки, сотрудницы поощряют пассивность в подопечных, говоря, что лучше не ходить, но отдохнуть, посидеть. Некоторым везет — приходит родственник и выводит на свежий воздух.
В отделении не видно массажистов, физиотерапевтов, не проводят занятий по физкультуре на этаже (это обещали другой журналистке, в рамках эксперимента пришедшей поинтересоваться о возможности поселить в центр родственницу). Есть вроде бы кружки и тренажерный зал, но журналистке об этом никто не рассказал — ни соцработник, ни коллеги. Об этом она узнала на доске с информацией.
Журналистка поинтересовалась, кто же водит на кружки, но никто толком не мог ответить. Однажды она проводила одного из подопечных за пределы отделения поиграть в настольные игры, но ни разу не видела, чтобы кто-то из сиделок делал что-то подобное.
Однако подопечные ничем не интересуются, хотя, указывает LTV, обвинять сотрудников нельзя — видны недостатки управления и, возможно, всей системы опеки. Например, больным деменцией стоило бы больше двигаться, но в ежедневных отчетах о них надо написать, ел/не ел, был ли в туалете, чистил ли зубы и так далее. Нет ничего о свободном времени, только вопрос о прогулке — по коридору или на свежем воздухе.
Не хватает человечности, индивидуального подхода, отношения к подопечным как к личности — но всех считают одинаковыми, указывает LTV.
После окончания эксперимента журналисты уже официально пришли в Gaiļezers поговорить с директором Алдисом Вирбулисом и главой Отдела социальной работы Иевой Дортане.
«Клиентов мотивируют работники, которые знают их интересы — социальные работники, социальные реабилитологи. И они это узнают уже впервые встретившись с клиентом, когда он поступает, а также позже, когда приходят к нему. И, скажем, если этот клиент, например, из отделения с присмотром, то, например, чтобы идти на канистерапию (общение с собаками) или физиотерапию, надо сказать сиделке, что его требуется вести — ну, скажем, в понедельник, среду, четверг. Ведет сиделка», — рассказала Дортане.
«С этим выведением наружу... они готовы идти, но, когда надо идти, одеваться, они больше не хотят это делать», — добавил Вирбулис.
По словам Дортане, согласно разработанной Рижской думой модели, соцработник приходит к клиенту дважды в месяц. На 400 клиентов — 4 сотрудника. У них есть возможность подойти к человеку и спросить, все ли в порядке — но нет времени сидеть рядом и уговаривать выйти на прогулку.
Соцработник приходит дважды в месяц, сиделка заниматеся только обслуживанием — и люди оставлены один на один со старостью.
Журналистка отмечает, что в основном забота о пожилых в центре — на хорошем уровне: все накормлены, вымыты. Но они просто существуют, а не радуются жизни.
