Знаменитый в советское время председатель колхоза из Красноярского края Аркадий ВЕПРЕВ в годы перестройки, когда у селян появилась возможность брать землю, сказал, что делать это некому: в период советской власти "раскрестьянили страну". Латвийские глашатаи свободы тогда посмеивались: мол, Латвии это не касается — век колхозов–совхозов здесь был короче, чем в России, да и психология у местных крестьян хуторская — не могут без землицы. Не случайно "крестьянин" по–латышски — zemnieks: тот, кто любит землю. Но годы пролетели — и тех, кто любит землю, в нашей стране все меньше и меньше. Во всяком случае тех, кто выращивает продукцию на продажу, на рынок. Почему? Вот несколько картинок из жизни…
Свиньи перевелись
В садоводческо–огородном кооперативе "Эгльупе", за Инчукалнсом, где у меня "шесть соток", разговорился на днях с мужиком, продававшим картошку — прошлогодний урожай — в 10–килограммовых мешках.
— Отдаю за даром — по 15 центов за кг. Мешок — всего полтора евро, — нахваливал он. — Не смотри, что мелкая, — своя, вкусная. А выбрасывать жалко. Свиньям бы скормил, да их нет, невыгодно держать…
"Земниекс", человек лет 60, крупный, оказался человеком словоохотливым. Живет в Лигатне. В советское время держал на подворье разную живность — от птицы до свиней. Мяса хватало себе, родне, еще и для рынка оставалось. Сегодня с живностью покончено.
— В советское время получали дешевые комбикорма для свиней, солярка была почти что даром. А теперь, куда ни глянь, все дорого. Нет смысла выращивать поросят. У нас в округе ни у кого нет свиней, — говорил он о наболевшем.
Я поинтересовался, за кого он голосовал и голосует все эти годы, если уже 25 лет все идет только к худшему?
— Да ни за кого! — устало махнул он рукой.
— Как ни за кого? Вы же сами уверяете, что за 25 лет стало только хуже, а у власти все эти годы одни и те же. Так почему не даете возможности взять управление тем, кто хотел бы изменить ситуацию, хотел бы нормальных отношений с нашим ближайшим соседом — Россией?
Мужик как будто не слышал и продолжал о своем:
— Вот скоро русские уедут и приедет Африка, Азия, будем жить, как на вулкане…
Я взял мешок картошки, который купил, и пошел к своим "шести соткам" — продолжать разговор было бессмысленно. За эти годы крестьянин, как и большинство его земляков, так и не понял: разговорами делу не поможешь. А голосуют они за тех, кто ведет их все эти годы к "светлому будущему", — достаточно посмотреть на результаты голосования в Сейм по Видземе, Курземе или Земгале…
Ни к чему корове рога
Во многих бедах селяне любят обвинять Брюссель. Не дали того–того, все регламентируют… В крестьянском хозяйстве под Тукумсом, где, честь и хвала, держат и коров, и свиней, мне показали первых без рогов, а вторых — без хвостов.
— Да нет, животные здоровые, нормальные, — засмеялась хозяйка, увидев мое изумление. — Это иллюстрация того, как ЕС регулирует всю нашу жизнь. В регулах сказано, что у хрюш не должно быть хвостов: они друг друга часто за них "возят", могут нанести увечья. А коровам не нужны рога: могут ранить друг дружку…
Впрочем, пока это только рекомендации, которые в будущем, однако, могут стать обязательными.
Крестьянка жаловалась на то, что субсидии на гектар земли у нас меньше, чем в ЕС (поэтому себестоимость той же свинины или молочной продукции выше, чем у них), что Брюссель развалил нашу сахарную отрасль, а сахарная свекла была самой выгодной культурой… и т. д., и т. п.
Отчасти верно. Только крестьяне не хотят слышать, что и они сами виноваты в этом.
Субсидии на гектар у нас действительно ниже, чем в Европе. Но ниже они и в сравнении с соседями — той же Литвой. А знаете, почему? Потому что при вступлении в ЕС учитывалось, сколько крупных хозяйств в стране. В Латвии все колхозы и совхозы после восстановления независимости уничтожили, что можно — разворовали, а нового ничего не создали. Литовцы свои крупные хозяйства сохранили, реорганизовали, изменив форму собственности: колхозы и совхозы превратились в крупные кооперативы…
А взять сахарные дела. Я был на Елгавской сахарной фабрике незадолго до того, как Латвия вступила в ЕС, когда решалось, оставлять или нет сахарную отрасль. В фабричном актовом зале собралось около 200 крестьян–свекловодов. Плюс администрация предприятия, чиновники из Министерства земледелия. Директор разъяснял, кому какие компенсации причитаются за прекращение сахарного производства: на доске рисовали схему с суммами. Сколько получит фабрика и ее работники, сколько — "земниеки". Больше всех доставалось владельцам фабрики — миллионы евро. Крестьянам — около 10 тысяч каждому. Чиновники убеждали, что крестьяне смогут вместо сахарной свеклы заняться другой культурой — пшеницей, рапсом. Разъяснения столичных гостей закончились. В зале наступила тишина. Потом два–три крестьянина вяло выступили против: для новых культур понадобится другая техника, а во сколько она обойдется? Кредиты из банков? Но проценты сумасшедшие. Да и где гарантии, что, продав урожай, крестьяне будут в плюсе?
А 99% всех остальных свекловодов молчали. Это уже спустя месяцы и годы они начали валить все шишки на министра земледелия Мартиньша РОЗЕ. Но не сами ли они дали ему зеленый свет своим бездействием?
Рынок ищет крестьян. И не может найти
Что же мы имеем сегодня на селе в сухом остатке? В Государственную службу поддержки селу за получением государственных и европейских субсидий обратились 60 тысяч крестьянских хозяйств. Сколько из них выращивают продукцию на продажу — сказать сложно. Известно лишь, что крупных хозяйств у нас всего около 1 000.
А вот что мне рассказал директор рижского Чиекуркалнского рынка Юрис АЗЕРС.
В поисках фермеров, готовых поставлять реальные продукты, он объездил десятки округов в радиусе 100 километров от Риги, встречался с руководителями волостей и краев, искал помощи у министра земледелия. Что лбом об стенку!
— Мы давно вынашивали идею создания Крестьянского центра на рынке, — говорит руководитель "Чекура". — Небольшим производителям, фермерам в крупные сети не выйти — там нужны солидные партии. А у нас — пожалуйста, торгуйте. На свои средства отделали павильон, закупили и установили холодильное оборудование, обучили продавцов. Все условия создали — привозите продукты, договаривайтесь, действуйте. Пошли даже на то, что разрешили бесплатно торговать. За несколько лет вложили в Крестьянский центр около 700 тысяч евро. Однако, прежде чем возвращать средства, хотели дать возможность фермерам раскрутиться, чтобы появился у них покупатель…
Понятно, что у большинства крестьян нет времени стоять за прилавком. Поэтому на рынке создали и кооператив, куда те могли бы поставлять продукцию — и за сбыт голова бы не болела. Возглавили кооператив опытные менеджеры.
Не учли на рынке лишь одного. То, что страну раскрестьянили, и все разговоры о фермерах, которым негде торговать, которых не пускают на рынки, — чушь собачья.
Опытный хозяйственник, сам родом из крестьян, Азерс не стал ждать ветра в поле и поехал по регионам — в радиусе 100 километров вокруг Риги. Показывает мне карту, на которой отмечены места, где побывал: Гаркалне, Царникава, Инчукалнс, Кримулда, Айзкраукле, Лимбажи, Огре, Скривери… Список волостей и округов, с руководителями которых связывался, еще более впечатляет. Около 100 наименований! Результат идентичен. Фермеров, готовых предлагать товары на продажу, не нашлось.
А незадолго до создания на Чиекуркалнском рынке Крестьянского центра глава содействия сельскохозяйственному рынку Латвии Ингуна ГУЛБЕ уверяла, что в стране 5 тысяч крестьянских хозяйств работают для рынка. В Министерстве земледелия называли еще большие цифры. Но увидеть этих энергичных крестьян Азерс так и не смог.
— Мне лапшу на уши никто не сможет повесить. У нас тоже до войны было крестьянское хозяйство — 100 гектаров. Выращивали зерно, картофель, держали около 50 поросят. Поставляли на экспорт, на свои рынки. Поэтому я знаю, как должно выглядеть фермерское хозяйство, которое может давать реальную продукцию на рынок. Один из последних маршрутов, где я был в поисках фермеров: Рига — Скулте — Видрижи — Лимбажи. Я не нашел там НИ ОДНОГО хозяйства, где реально выпускали бы сельхозпродукцию на рынок, — говорит хозяйственник.
Окрестностями Риги дело не ограничилось. Узнав, что в Смилтене существует кооператив, объединяющий фермеров от Валки до Гулбене и Балви, Азерс махнул туда: может, удастся с кем–нибудь договориться.
Фермеры действительно собрались. Знаете, чем они занимаются? Один — лесом, другой — материально–техническим обеспечением, удобрения достает. А кто выращивает сельхозпродукцию?
— Нашел одну такую хозяйку — из–под Гулбене. У нее поросята, есть торговое место на Центральном рынке в Риге. Но накладно: слишком высоки издержки на транспорт. Собирается закрывать столичную точку, работать в своем регионе, — продолжает собеседник.
Вот для каких фермеров нужно облегчить приграничную торговлю с Россией. Выгодно было бы и Латвии, и нашей соседке. Но латвийских политиков это не интересует. А крестьяне за них голосуют. Своими руками роют себе могилу…
Загрузка
Видео
В мире
