В субботу, 23 августа, в Риге состоялась 7-я конференция организаций российских соотечественников «Русский мир Латвии и вызовы XXI века», одна из сессий которой была посвящена теме «Русская Атмода в Латвии. Опыт и уроки. К 10-летию так называемой «Школьной реформы-2004»». Портал Ves.lv публикует доклад историка и публициста, участника тех событий Александра Малнача, раскрывающий предпосылки поражения Школьной революции, участники которой пытались не допустить латыщизации русских школ в Латвии.
«Мы часто слышим от дипломатов и политиков сакраментальную фразу: «Нельзя идти вперед с головой, повернутой назад». Но есть и другой рецепт.
«В наше время история поглотила внимание всего человечества, и тем сильнее развивается жадное пытанье прошедшего, чем яснее видят, что былое пророчествует, что, устремляя взгляд назад, мы, как Янус, смотрим вперед», - писал Герцен в 1843 году.
Следуя этому, куда более взвешенному суждению русского классика, оборотимся назад, чтобы лучше понимать, откуда и как мы пришли к поражению Школьной революции и к чему нам готовиться в будущем.
Оборотившись назад, мы увидим смену эпох. Мы также увидим, что каждая из эпох отрицает предыдущую. При этом диалектический закон отрицания отрицания действует таким образом, что горючий материал отрицания готовится заблаговременно. Завтрашний день предопределяет день не сегодняшний, а вчерашний.
На практике это выглядит следующим образом. По итогам Первой мировой войны, революции и гражданской войны в России Латвия – ряд областей бывшей Российской империи – приобретает независимость. Независимая Латвийская Республика в 20-30-е годы прошлого века – это страна с многонациональным населением; по преимуществу аграрная, но со следами и традициями былого промышленного развития. На этой почве бурное государственное строительство сопровождается ростом социальных противоречий: 1) между титульной нацией и национальными меньшинствами; 2) между городской и сельской буржуазией; 3) между латышской бюрократией, видевшей смысл существования в перераспределении национальных богатств и госбюджета в свою пользу, и всеми прочими слоями населения; 4) между буржуазным государством, наконец, и наемными рабочими в городе и деревне.
Комплекс этих противоречий находит свое кажущее разрешение в государственном перевороте 15 мая 1934 года, когда всю полноту власти в стране захватили Карлис Ульманис и его клика. Свое правление Ульманис и Ко называли «новой эпохой», но в сущности под знаком «латышской Латвии» они лишь более открыто и последовательно проводили политику прежних, так сказать, демократических правительств. Демократическое же устройство ликвидировали, дабы ничто не мешало: 1) притеснять национальные меньшинства в культурно-образовательной сфере; 2) ослаблять позиции нелатышской буржуазии и иностранного капитала; 3) нарастающими темпами перераспределять собственность в пользу латышской элиты; 4) проводить экономическую политику в интересах сельских хозяев; 5) подавлять рабочее движение. Сколько-нибудь честная конкуренция латышской буржуазии оказалась не по плечу.
Внешняя политика Латвии в 20-30-х годах прошлого века сводилась к лавированию между интересами более крупных и сильных стран. Путем лавирования Латвия пыталась остаться в стороне от международных конфликтов и столкновения великих держав. Как известно, внутренняя и внешняя политика буржуазной Латвии потерпели полную неудачу. Внутренние противоречия подрывали стабильность изнутри, тогда как могущественные внешние факторы открыли дорогу революционным общественным преобразованиям. Смена эпох состоялась.
В результате Второй мировой войны и рецидива гражданской войны, Латвия вернулась в материнское лоно Российской империи, представшей в значительно измененном формате Союза Советских Социалистических Республик. Новую эпоху характеризовала радикальная смена форм собственности, подавление частной инициативы и конкуренции, а также формальное устранение национальных противоречий. Приоритетное развитие получила промышленность, для чего имелись известные предпосылки и что было совершенно логично в масштабах единого советского народнохозяйственного комплекса.
Однако традиции и тенденции, заложенные предшествовавшей эпохой, способствовали нарастанию внутренних противоречий советской системы. Вкупе с внешними факторами они подрывали ее устойчивость в масштабах всего Советского Союза, но с особенной силой в Прибалтике, в Латвии, в частности. Экономическая и национальная политика советской власти обернулась как бы противостоянием латышской деревни русскому городу и воспринимались латышской частью населения (во всяком случае, той частью латышской интеллигенции, что унаследовала и продолжала питать идею «латышской Латвии») как засилье и угроза существованию латышской нации. Взлелеянное предшествовавшей эпохой – эпохой буржуазной Латвии – стремление к национальному доминированию, на мой взгляд, явилось главной интенцией того, что Игорь Пименов назвал национальной революцией начала 90-х, но что по своей сути является буржуазной контрреволюцией со всеми вытекающими из этого последствиями.
Восторжествовали «достижения» и воспоминания эпохи Ульманиса. Сегодня мы имеем дело со второй попыткой построения «латышской Латвии». В чём заключается существо «латышской Латвии»? В создании и поддержании механизма перераспределения национального богатства в пользу латышского собственнического класса, который состоит из трех сросшихся между собой групп: буржуазии, чиновничества и интеллигенции. Все что мешает этому механизму перераспределения демонизируется и подавляется. Всё что не мешает – приветствуется, если не на словах, то на деле, как, например, коррупция и теневая экономика, утрата реального суверенитета при вступлении в Евросоюз и эскалация напряженности в регионе при вступлении Латвии в НАТО.
Не будем недооценивать тех, кто пришел к власти в результате контрреволюции начала 90-х. Они предприняли ряд внутри- и внешнеполитических мер, направленных против возможной реставрации уничтоженного ими советского строя. К внутренним мерам следует отнести разгром массовых общественно-политических организаций и разрушение крупной промышленности. Отмечу в скобках, что таким образом устранялась не только база экономического существования большей части нелатышского населения, но и почва для организации численно больших трудовых коллективов, которые могли бы стать опорой для политической оппозиции. Упомяну также реституцию, приватизацию общенародной собственности и, конечно же, печально известную триаду – закон о гражданстве, закон о госязыке и закон об образовании.
Разделение населения страны на латышей и нелатышей, на граждан и неграждан, искусно и неутомимо нагнетаемая антирусская и антироссийская пропаганда в латышской печати и СМИ, специфическая историческая политика, проникнутая духом фальсификации прошлого, как стержень этой пропаганды, всё это имело далеко идущие последствия. Власть предержащим удалось разорвать узы солидарности между людьми разных национальностей, дискредитировать достижения советской власти в глазах большинства латышей и представить борьбу за политическое, экономическое, социальное и культурное равноправие, как антигосударственную деятельность. Это на корню душит проявления общенационального, в смысле общенародного, социального протеста. Неучастие в протестных акциях латышей практически обеспечено, как и равнодушное, а то и негативно-враждебное отношение к движению за права русскоязычного населения в Латвии и где бы то ни было. Школьная революция блестяще продемонстрировала, что усилия властей в этом направлении не были напрасными. Изоляция русскоговорящего меньшинства внутри Латвии является важной предпосылкой поражения Школьной революции.
Но не в отсутствии поддержки со стороны латышей следует искать главную причину ее поражения. Главной причиной неудачи борьбы за русские школы явилось всё же отсутствие единства в рядах ее защитников и ещё шире – в среде русского и русскоязычного населения Латвии. Сама по себе история формирования русской общины Латвии, изначально складывавшейся из разновременных и разнохарактерных напластований, служит залогом ее разобщенности. Очень сильно русская община пострадала в ходе сталинских репрессий, и впоследствии советская власть всячески подавляла национальное самосознание русского населения Латвии.
Школьную революцию погубили групповые и, не побоюсь этого затасканного слова, классовые интересы русской буржуазии. Буржуазная контрреволюция начала 90-х, хотя и имела ярко выраженную национальную физиономию, открывала перспективы предпринимательской деятельности для представителей всех национальностей, проживавших в Латвии. Для русских, после того, как обанкротились крупные предприятия, после того, как их массово вычистили из государственных и бюджетных учреждений, обращение к предпринимательству оказалось ещё и вынужденной мерой. Русский бизнес в Латвии глубоко врос в сложившуюся при его же участии систему экономических отношений и связывает перспективы своего развития с сохранением этой системы, а не с ее трансформацией. Русский бизнес прекрасно расслышал ноту социального, антикапиталистического протеста в движении в защиту русских школ и отвернулся от него. Русский бизнес оказался заодно с латышским государством и поддержал те политические партии, которые предложили ему наиболее эффективные способы по ликвидации самого массового в новейшей истории страны протестного движения. Отдельных же «несознательных» бизнесменов государство образумило при помощи спецслужб.
Но и одна единственная партия, поддержавшая и попытавшаяся взять на себя руководство движением в защиту русских школ, не сумела в полной мере раскрыть накопленный массами за время так называемых рыночных реформ потенциал социального недовольства и развернуть заложенную в ее программе идею социальных преобразований. Лидерство перехватили другие, еще более реформистски и конформистски настроенные политические силы, которые и тогда и теперь выступают гарантами стабильности существующего режима.
Массовый отъезд из станы наиболее активной части населения этому очень сильно способствовал. Вступление Латвии в Евросоюз, совпавшее по времени со Школьной революцией, с одной стороны, позволило выдворить часть недовольного населения на заработки в Англию и Ирландию, а, с другой – дало правительству средства, чтобы подкупить оставшихся в «жирные» годы. К тому же членство Латвии в ЕС и НАТО давало власть предержащим чувство полной безнаказанности, прекрасно продемонстрированное на примере Бронзовой ночи в Эстонии. Россия же ничем не могла помочь российским соотечественникам в Латвии, поскольку современная Россия такой же продукт буржуазной контрреволюции начала 90-х, как и сама Латвия. Для российской буржуазии продвижение ее бизнес-интересов на Запад куда важнее, чем равноправие русских в Латвии и где бы то ни было. И куда более страшные последствия этого мы переживаем сейчас на Украине.
Такими мне видятся исторические предпосылки поражения Школьной революции. Сейчас мы вступаем или уже вступили в новый этап усиления роли внешних факторов, но рассмотрение ближайших и отдаленных перспектив выходит за рамки темы доклада. Единственное, что мне остается, это напомнить, что настоящая эпоха подвержена участи всех прочих – рано или поздно она подвергнется отрицанию. И я не исключаю, что материал для этого отрицания уже заготовлен заготконторой под названием Советская Латвия».
Видео
В мире
Загрузка
