�н», еще летом 2016 года писалжурнал РБК. Журналисты издания добрались до поселка и пообщались с военнослужащими 10-й бригады ГРУ Минобороны РФ на первом КПП. Что происходит за ним, существует ли на самом деле лагерь ЧВК Вагнера и как он выглядит — все это оставалось неизвестным. На днях корреспонденту Znak.com удалось побывать там.

Из Краснодара до Молькино можно добраться на автобусе, который идет от автовокзала в сторону райцентра Горячий ключ, или на такси. В одном случае тариф 80 рублей, в другом — «рубль», то есть 1 тыс. рублей. Собственно, само Молькино — это пара двухэтажных кирпичных многоквартирных домов, несколько частных, одна улица — Офицерская и один продуктовый магазин с очень скромным набором товаров. КПП 10-й бригады ГРУ находится в сотне метров от поселка, по другую сторону трассы М-4 «Дон» и железной дороги, которая идет параллельно автобану.

Движение в районе КПП довольно оживленное. Постоянно заезжают и выезжают какие-то машины, туда-сюда проходят люди в штатском и форме. В большинстве своем они устремляются налево — туда, куда уходит асфальтированная дорога и где располагается собственно воинская часть Минобороны. К слову, на местном полигоне, судя по открытым источникам, регулярно проводится «Танковый биатлон», а также игры реконструкторов.

Лагерь ЧВК Вагнера, насколько это известно из публикации РБК, находится в противоположной стороне.

«Видишь, вправо уходит грунтовка. По ней иди, пройдешь еще одно КПП и дальше, там они стоят», — напутствовали меня на первом КПП солдаты. По началу, признаться, незнакомца в моем лице пускать никто не хотел. Но фраза «в Сирию» оказывает здесь, кажется, магическое воздействие. На «втором КПП» охрану несет еще один военнослужащий ГРУ. Так же, как и его сослуживцы на основном КПП, он вооружен штык-ножом, из экипировки — бронежилет и каска. Но внимания на проходящих мимо почти не обращает. Тихонько сидит на стульчике в будке, слушает радио и пьет чай с печеньем.

До лагеря вагнеровцев идти минут 10, около километра. Навстречу мне попался молодой человек в гражданке с камуфлированным рюкзаком за плечами и в наушниках, пара легковушек с людьми в форме, но без знаков различия. Примерно за 200 метров до лагеря дорога делает крутой поворот налево. Отсюда становятся отчетливо видны двухэтажные домики, облицованные сайдингом салатового цвета, с зелеными крышами, решетчатый забор по периметру и парковка с десятком припаркованных машин перед воротами.

— Это бригада Вагнера? — переспрашиваю у мужчины, который усаживается за руль «десятки».

— Да, тут. Вон КПП, — указал он на калику в заборе.

По периметру, к слову, установлены видеокамеры, но обращены они все объективами внутрь, а не наружу. Видимо, каких-либо действий извне здесь никто не опасается и куда важнее контролировать то, что происходит внутри лагеря.

Казармы лагеря ЧВК

Домиков три. Как выяснилось чуть позже, это казармы. Если судить по внешнему виду, строения довольно свежие. Чуть поодаль виднеются штабели досок из свежей, белесовато-желтой древесины. Кажется, несмотря на трагедию 7 февраляв сирийской провинции Дейр-эз-Зор, никто не собирается здесь сворачивать свою деятельность. Напротив, лагерь планируется достраивать дальше.

Возле казарм несколькими группами кучкуется около двух десятков мужчин. Их принадлежность трудно установить. На всех смесь военной и гражданской одежды. Стоит несколько машин — два пикапа УАЗ и Toyota, а также выкрашенный в синий цвет полноприводный КамАЗ-«вахтовка». На заборе — таблички, предупреждающие о том, что объект режимный и ведется видеонаблюдение.

Открываю калитку и подхожу к вагончику зеленого цвета, где сидит охранник. Передо мной мужчина в «зеленке» и опять без знаков различия. Еще раз пытаюсь удостовериться, туда ли попал: «Здесь бригада Вагнера?» В ответ — лишь кивок и встречный вопрос: «Что хотели?» Ловлю на себе цепкий, изучающий взгляд.

Вид на лагерь ЧВК с дороги

Изначально было понятно, что мне — журналисту — здесь будут не рады. Выдавать себя за желающего послужить по контракту тоже проблематично: не слишком-то я похож на военного. 

Но раз уж попал сюда, пытаюсь узнать хотя бы судьбу тех, чьи фамилии звучали в списке погибших 7 февраля. В конце концов, до сих пор не известно, живы эти люди, пропали без вести или погибли. Мой собеседник со словами «говори, за кого надо узнать, братан» записывает фамилии на простой листок бумаги. Через секунду за моей спиной появляется еще один «вагнеровец». Шагов не слышно, догадываюсь о втором только по мимике первого, того, что в будке. Оставляю контактный телефон и ретируюсь. Предполагаю, что сразу после моего ухода листок со списком фамилий попал в мусорное ведро.

На обратном пути встречаю еще одного с вещмешком за плечами. Пытаюсь разговорить, но узнать удалось лишь, что завтра предстоит отправка, поэтому сегодня в лагере что-то вроде дневки. Дают возможность немного передохнуть, привести себя в порядок. Впрочем, очень быстро и этот собеседник вычисляет, что перед ним отнюдь не потенциальный сослуживец. Взгляд становится холодным, разговор резко обрывается. Возвращаюсь в Молькино.

Лагерь ЧВК на Google MapsGoogle Maps

На улице пустынно. Через какое-то время удалось поговорить с одним из жителей поселка, пожилым человеком. Собеседник представился Александром (имя в целях его безопасности изменено — прим. Znak.com). Он бывший военный, сейчас постоянно живет в поселке, контактирует и даже продолжает «работать» (как именно, не уточнил) с военнослужащими воинской части. Регулярно пересекается в «вагнеровцами». По его словам, они появились в Молькино около 5 лет назад, «еще до Украины». В первый год о существовании этого особого отряда никто из местных даже не подозревал. Только потом информация начала хоть как-то просачиваться наружу.

Разговор плавно переходит на события 7 февраля в Дейр-эз-Зоре: 

— Почему «вагнеровцы» родственникам не могут ничего сказать, хоть весточку какую-то послать?

— Они ничего не скажут. Это такая компания, что там полный *** (конец), ничего там не узнать. Даже я, тут живу и работаю с ними, но все равно мало что знаю. У них все так поставлено, что не должен никто ничего рассказывать. С ними разговариваешь, а они делают вид, что ничего не знают, ничего не понимают, о чем ты. Хотя интернет открывай, и все показано — как их накрыли, сколько машин, сколько чего. А я-то знаю даже ребят, которые там в эпицентре находились прямо.

— Что они говорят?

— Такое нельзя рассказывать, матерям особенно. Сердце только сорвут. Лучше пускай надеются и ждут, чем такое. Незачем им знать все это, понимаешь?! Это только в Москве говорят, что наших там не было. 87 человек погибших там ребят и еще пропавших много — более 100 человек.

— Пропавших?

— Без вести. Их разорвало там в куски прямо, мясо собирали по полю и сюда отправляли.

— А куда отправляли?

— В Ростов (имеется в виду Ростов-на-Дону — прим. Znak.com) и в Санкт-Петербург. Будут они восстанавливать сейчас по жетонам и ДНК, кто есть кто.

— А сколько времени это займет?

— О! Долго. Если никто из дома интересоваться не будет, то они так и будут молчать. Им же это выгодно — платить не надо.

Бойцы ЧВК Вагнера в Сирии. Фото предоставлено семьей Станислава Матвеева, чье имя попало в списки погибших Яромир Романов

— Сколько им платят?

— Сначала за погибшего 5 млн платили, сейчас уменьшили. Слышал, что по 3 млн уже только дают.

— Раненых тоже сюда привезли?

— В этот раз тоже в Ростов и Санкт-Петербург. Половину туда, половину сюда.

— А таких вот не слышали, что с ними: Алексей Шихов, Руслан Гаврилов, Кирилл Ананьев, Игорь Косотуров, Алексей Лодыгин, Станислав Матвеев? (все они фигурировали в различных списках погибших, публиковавшихся ранее СМИ — прим. Znak.com).

— По фамилиям здесь никто никого не знает. Только прозвища, позывные. Они все то «Лиса», то «Кабан», то еще хрен знает кто.

— Они и документы, поди, все сдают там, когда поступают?

— Все сдают. Паспорта, удостоверения — все полностью. Им выдают жетоны и только по ним опознают потом. Там сейчас до *** (много) этих жетонов в этот раз собрали. Сейчас будут это все анализировать. Но факт, что в плен никто не пошел (произносит с гордостью).

— Их же с воздуха долбили. 

— Первые наши начали. Там сначала их артиллерия, наших, то есть, *** (ударила) по курдам. А курды под американцами ходят. Те предупредили еще, что прекращайте. А наши — нет, ***! Им же надо завод этот нефтеперегонный отобрать. Вот и получили. Сначала американская артиллерия полностью накрыла нашу артиллерию, полностью уничтожила. А потом их дроны прилетели и начали бомбить. Сначала бомбами всю эту площадку зачистили, выровняли. Потом с вертолетов начали. Кто только шевельнется, тех сразу добивали. Вот и вся история. Сколько молодых пацанов погибло, куда они идут, ***, куда?!

— Ну, Асад призвал Россию на помощь?

— Нам этот *** (плохой) Курдистан нужен, что ли? Для кого они этот нефтезавод отбивали, для Путина? Эти пидоры врут нам все полностью! То, что телевизор говорит, сплошное вранье! Ублюдки! Никаких русских никто нигде не бьет, сынок, они нефть делят. На крови ребят эти пидоры деньги зарабатывают! Для кого эти нефтяные вышки — для меня, для тебя, может?

— А на Украине зачем такая каша?

— Донбасс — это что, по-твоему? Это уголь, вся основная промышленность Украины там. Сейчас уже глубоко в жопе сидим и еще дальше в нее залазим! Весь мир уже на нас ополчился, на кого там в этом Кремле они надеются? Ладно Чечня была — это наша территория была и нельзя допустить, чтобы такое было у нас. В этом Путин прав был, я не против. С Украиной и так и сяк тоже могло повернуться. Понять еще можно. Но сейчас-то зачем? Всунули ведь голову, *** его знает где! Через девять морей и десять земель, ***. А пацаны эти, те кто два раза сходит, — они уже больные на всю голову. Не могут уже без этого жить, чокнутые уже.

— Как это?

— Вот недавно один такой приходил, кто там в феврале был. Еле спасся, ***. Рядом с ним прямо снаряд взорвался, его взрывной волной отбросило. Он рассказывает, что рябят, кто рядом был, человек 15 прямо в куски сразу разорвало, только клочья полетели. А его только немного зацепили, но и этого хватило. Все ноги в решето! Его едва починили, он сюда на костылях уже пришел, елки-палки, деньги получать. Деньги получил, а сам говорит: «Только пусть ноги заживут, обратно хочу, за своих поквитаться»! Да, *** твою мать, тебя, говорю, Бог спас! Он же мог вместе с теми, кто кусками разлетелся, там остаться. Сиди дома, жри хлеб свой! Нет, они больные уже. Точно тебе говорю! Психика уже все.

— Деньги, может?

— Да, *** тебя в рот. Ну, сколько они там получат, 200? Дома работай только, не бухай и не ленись — 40-50 мужик будет иметь в месяц. Побегает если, то и 3 млн эти можно за год здесь заработать. Я своих детей в жизни никогда на такую *** не отправлю. Не позволю, скорее сам своими руками его грохну, чем такое! Кому они сделали хорошо? Ушли на тот свет ни за что, и все на этом!

Интервью с супругой уральского бойца «ЧВК Вагнера», погибшего в Сирии

— Говорят, новую партию готовят к отправке?

— Сегодня-завтра должны отправить. 

— Они их с порта в Новороссийске отправляют?

— С аэродрома военного. Отсюда автобусами в Ростов и с Ростова самолетами уже туда. Эти, кто в этот раз пришел, пойдут половина в Сирию, половина в другое. 

— Донбасс?

— Нет, на Донбасс они отсюда давно никого не отправляют. В Африку эти пойдут. (ранее сообщалось, что ЧВК Вагнера будет задействована в Южном Судане — прим. Znak.com).

— А в Африке-то что?

— ***, у нас все молчат, а такую *** творят, что *** (конец)! В Африке они не будут воевать. Даже оружия не будет.

— Что тогда будут делать?

— Инструкторами будут, обучать. 

— Кого?

— Это против Америки опять все делается, их интересы подрубаем. Те против нас, мы против них. Опять все заново. Раньше им хоть платили лучше.

— Лучше — это сколько?

— По 400 тыс. в месяц с боевыми и даже больше. Потихоньку, потихоньку, и сейчас сделали 200. Пополам обрезали, считай. Хотя сейчас они даже хлеще воюют, чем раньше. Это же уже не Донбасс, где они стояли на месте и туда-сюда стреляли. Там с ИГИЛ (запрещенная на территории РФ террористическая организация — прим. Znak.com). Это уже не хохлы, парни матерые, ***. Жалко, конечно, этих ребят наших. Я многих их знал.

— Их там сейчас около 20 человек в лагере на улице ходит.

— Это только на улице. Пока там 150 человек команда не собирается, их никуда не отправляют. 150 человек — это самая маленькая партия. В этот раз новобранцев до *** (много) набрали. Стариков-то они всех почти положили там в феврале. Четыре дня назад пять автобусов ушло — первая партия. Сейчас еще четыре автобуса отправят. Пять-шесть автобусов отправляют, назад возвращается два-три автобуса. Сколько этот Вагнер там появился, все так и идет. Два-три автобуса вернутся, а потом раненые, которых из госпиталей выписывают, группами начинают по пять-шесть человек, до десяти человек появляться за деньгами. Такие дела.