Евродепутат Яна Тоом: «Нам в страшном сне не может привидеться перевод образования на эстонский язык»

В 2010–2011 годах занимала должность вице–мэра Таллина, с 2011 по 2014 год — депутат Рийгикогу (парламента) от Центристской партии Эстонии. С 1 июля 2014–го — депутат Европарламента. На выборах 2014 года получила 25 263 голоса, опередив бывшего лидера "центристов" Эдгара Сависаара, по предложению которого в 2006–м получила гражданство Эстонии за особые заслуги…

ЕС почуял ветер в парусах

— Уважаемая Яна Игоревна, что из событий в Европарламенте в 2017 году вы считаете наиболее значимым?

— Такой вопрос — всегда ловушка… За год в трех комитетах, где я работаю, мы приняли несколько десятков докладов, и сказать, что среди них есть "не важные", язык не повернется. Абсолютно каждый документ, принимаемый Европарламентом, прямо или косвенно влияет на нашу жизнь, даже если эта связка нам не всегда очевидна.

Что касается событий, принято считать, что одним из важнейших является ежегодное обращение к парламенту президента Еврокомиссии Жана–Клода Юнкера, в котором он как бы задает вектор работы на год. Правда, с такой оценкой было бы проще согласиться, если бы нынешняя речь Юнкера отчасти не противоречила прошлогодней. Так, в прошлом году президент из Люксембурга был мрачен и близок, на мой взгляд, к формуле "берите назад суверенитета сколько хотите, только не разбегайтесь".

Нынешнюю он начал со слов, что год назад выбор был между "сплотиться вокруг позитивной европейской повестки" или "разойтись по своим углам", и он рад, что 27 глав государств выбрали единство. А также радостно сообщил об экономическом росте во всех странах ЕС (по Евросоюзу в целом свыше 2%) и о том, что "ветер вновь надувает европейские паруса". Наверное, такой экономический рост заслуживает того, чтобы быть причисленным к важнейшим событиям уходящего года.

Политически это, конечно, завершение первого блока переговоров по Брекситу. Многие коллеги также отмечают окончание кризиса беженцев, но я с этой оценкой в корне не согласна: мне не подходит шкала оценок, при которой страдания 300 тысяч человек — серьезная проблема, а 150 тысяч — как бы и нет. Эти цифры — количество зарегистрированных мигрантов, прибывших в ЕС по результатам третьего квартала 2016 и 2017 годов соответственно. 

Ну и мой любимый файл, к тому же подписанный премьер–министром Эстонии Юри Ратасом в рамках эстонского представительства в Совете Европейского союза, — это Европейский социальный стандарт (Social pillar). Двадцать принципов и продекларированных прав, разделенные на три группы: равные возможности и доступ на рынок труда; достойные условия труда; социальная защита и включение. Туда входят и право на достойные зарплаты, и право на здравоохранение, и принцип, поддерживающий баланс между работой и частной жизнью, и борьба с дискриминацией, и т. п.

На практике это означает, что все страны–члены ЕС обязались соблюдать определенные принципы и правила в социальной сфере. Еврокомиссия будет мониторить ситуацию в каждой стране и публиковать отчеты. Предполагается, что на следующем этапе Еврокомиссия будет делать рекомендации правительствам, исходя из этого стандарта.

Напомню, что до сих пор рекомендации странам–членам делались исключительно исходя из экономических критериев — процент инфляции, внешний долг и проч., и включение в механизм мониторинга социальной сферы я считаю настоящим прорывом…

Конфликты пылающие и разгорающиеся

— Вы оказались в числе немногих депутатов, посетивших воюющую Сирию. Продолжаете ли вы контакт с этой страной и как вы видите дальнейшие перспективы урегулирования? 

— В начале декабря в Европарламенте наша группа поддержки мирного урегулирования в Сирии провела семинар именно на эту тему. Если говорить предметно, чтобы решить конфликт, надо разговаривать со всеми его сторонами, в том числе с президентом Башаром Асадом. И я рада, что в Европе есть люди, которые это понимают.

— Сейчас в Латвии из этнополитических тем наиболее актуальной становится проблема полного перехода школ нацменьшинств на латышский язык. Как в Эстонии обстоят дела с аналогичной проблемой и что лично вы делали в Европарламенте по этому вопросу?

— К счастью, до решения аналогичной проблемы в Эстонии дело не дошло — нам в страшном сне не может привидеться стопроцентный перевод образования на эстонский язык, эта идея даже никогда не обсуждалась. И при нынешней системе 60/40 все весьма неблагополучно: нехватка кадров, учебников, методик, отставание русских школьников по результатам тестов PISA. Так что комментировать латвийскую реформу образования, не выходя за рамки парламентской лексики, мне очень трудно, извините…

Когда представляется возможность — это значит, что парламент работает над документом, где уместны упоминания языков и школы нацменьшинств, — я всегда вношу соответствующие поправки, однако проблема в том, что, согласно принципу субсидиарности, политика образования остается в исключительной компетенции страны–члена ЕС. С другой стороны, на примере реформы на Украине мы видели, каким консолидированным фронтом выступили против Венгрия, Румыния, Польша, ведь идея Порошенко о переводе школ на украинский затрагивает и эти нацменьшинства.

Однако не буду лукавить: в силу крайне напряженных отношений с Россией русское меньшинство воспринимается в Европе как наиболее опасное и непредсказуемое, и чтобы обратить внимание коллег на проблему русской школы, надо приложить гораздо больше усилий, чем тем же венграм, и это несмотря на то, что Виктор Орбан — форменный кошмар Юнкера. Но вам повезло: двое русских депутатов от Латвии рук не опускают…

Своя дверца в Россию

— В Эстонии у власти ныне находится Центристская партия во главе с молодым вашим однопартийцем Юри Ратасом. Как бы вы оценили его деятельность во внутренней и внешней политике? 

— Я человек старой закалки и хвалить начальство считаю неприличным, так что оставлю вопрос без ответа…

— В 2018 году близятся президентские выборы в России. Что говорят о них в Европарламенте? Поехали бы вы наблюдать за выборами?

— В Европарламенте о них не говорят. Да и что говорить? Всем ясно, кто будет следующим президентом России. Коллеги, которые в своей наивности делали ставки на оппозиционеров типа Навального или Ходорковского (были и такие, да), тоже все понимают. Ксения Собчак — это скорее аттракцион внутрироссийской направленности, и никому на Западе он не интересен, разве только как часть многоходовки.

Наблюдать за выборами меня уже приглашали, и я дала предварительное согласие, но меня больше интересует не процесс голосования, а мониторинг СМИ. И вот с этим, похоже, проблемы: в западной политической культуре наблюдение за выборами предполагает также анализ медиа, а в России я пока не нашла кого–то, кто делал бы это непредвзято и профессионально. 

Впрочем, поеду все равно, если только график позволит: я считаю, каждый политик, у которого есть своя дверца в Россию, должен держать ее открытой. У меня таких дверец несколько, и я надеюсь приоткрыть еще парочку. Сосед может нравиться или не нравиться, но, как басом говорит мой сын: "Ма–ать, других не завезли!" 

— Чем ушедший год в личном плане ознаменовался для вашей семьи?

— У меня пятеро детей, и мы всегда шутили, что есть шанс стать бабушкой 25 внуков. В этом году дети открыли счет, но внучек у меня пока две.

— Спасибо за ваши ответы!

прямая речь

"Нам в страшном сне не может привидеться стопроцентный перевод образования на эстонский язык, эта идея даже никогда не обсуждалась…"

Николай КАБАНОВ.