Бизнес как преступление: о разнице подходов в России и Британии

Так получилось, что в одно и то же время обанкротились две авиакомпании.

26 сентября 2017 года обанкротилась небольшая российская авиакомпания «ВИМ-авиа», которая имела 29 самолетов и перевезла в 2016 году около 2 млн человек. Владельцем ее был Рашид Мурсекаев. В результате банкротства «ВИМ-авиа» в аэропортах застряли около 16 тыс. человек.

Ровно через неделю, 2 октября 2017 года, обанкротилась другая авиакомпания — Monarch Airlines, на этот раз британская. По профилю Monarch была удивительно похожа на «ВИМ-авиа». Разумеется, она была побольше: ее флот насчитывал 35 самолетов, и в 2016 году она перевезла 5,4 млн человек. В остальном же — это тоже была дешевая компания, в который были как рейсовые полеты, так и чартеры. До 2014 года она принадлежала швейцарскому миллиардеру Сергио Мантегазза (Sergio Mantegazza), который также владеет крупнейшим мировым туристическим агентством Globus. В 2014-м он продал хворающую компанию за номинальную сумму инвестфонду Greybull Capital. Банкротство Monarch оставило за рубежом 110 тыс. британских туристов, которых пришлось вывозить за счет государства Катарскими авиалиниями и EasyJet’ом. Найм самолетов обошелся налогоплательщикам в 60 млн фунтов стерлингов. Всего авиакомпания продала билетов почти 800 тыс. туристам.

В чем разница между банкротством «ВИМ-авиа» и Monarch? Два обстоятельства бросаются в глаза.

Во-первых, поразительная разница в эффективности использования самолетов. Monarch имела всего на 6 бортов больше (причем самолетный парк у обеих компаний был приблизительно одинаков), но перевозила в 2,5 раза больше человек.

А во-вторых — и это самое главное, — после банкротства Monarch в Великобритании никто не возбудил уголовного дела ни против Мантегаззы, ни против Greybull. То есть никому даже в голову это не пришло.

Что же до России — то тут наоборот. Еще раньше, чем из аэропортов успели вывезти всех застрявших там пассажиров, СК с гордостью отчитался о возбуждении уголовного дела по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество в особо крупном размере) и о задержании гендиректора и главбуха «ВИМ-авиа». Семья владельцев компании спешно перед этим покинула Россию.

Поймите меня правильно. Я не знаю баланса «ВИМ-авиа». Очень возможно, что из компании перед смертью что-то поперли. У нас, в России, когда дом горит, владельцы дома всегда выносят оттуда тапочки. Проблема в том, что СК тоже, как и я, не имел ни малейшего представления о состоянии баланса «ВИМ-авиа». Он возбуждал дело не оттого, что увидел, что что-то украдено. Он заявил, что состав преступления в деятельности авиакомпании заключался в том, что те продолжали продавать билеты, уже зная, что они не смогут обеспечить перевозку пассажиров.

Но это бред!

Владельцы авиакомпании не могли ничего подобного знать заведомо. У них был кассовый разрыв — они могли выкрутиться. До самого последнего момента они могли получить кредит от банка или помощь от государства, что позволило бы продолжить полеты. Они могли продать авиакомпанию.

К тому же такова специфика работы авиакомпаний — они продают билеты за полгода. «ВИМ-авиа» не могла заявить, к примеру, в марте, что в октябре она прекратит операции, и, пожалуйста, не покупайте билеты дальше. Потому что если бы «ВИМ-авиа» заявила это в марте, она и прекратила бы работу в марте, а уголовное дело, если следовать логике СК, образовалось бы все равно: потому что, прекратив работу в марте, авиакомпания все равно имела бы билеты, проданные до октября.

Фактически СК объявил преступлением «ВИМ-авиа» ее хозяйственную деятельность.

Абсурдность обвинения, предъявленного СК, хорошо видна именно в сравнении с Monarch. Там размер проблемы еще больше: 110 тыс. застрявших туристов, 800 тыс. сгоревших билетов, но уголовного дела не возбуждает никто.

В Lifenews.ru — этой верной медиаприставе Следственного комитета — уже вышел сливной материал про активы семьи Мурсекаевых. В нем сообщается, что консалтинговая фирма Рашида Мурсекаева была обанкрочена за месяц до краха «ВИМ-авиа», а дочь Мурсекаева тогда же продала записанную на нее топливную компанию.

Так и видишь перед собой следователей, которые уже нацелились отобрать квартирку, если сами бизнесмены уже сбежали из России.

Странно, но британская Crown Percesution совершенно не претендует на другие активы Greybull Capital! Ни на сеть британских супермаркетов M Local, ни на сеть спортивных баров Rileys, ни на сталеплавильный бизнес Greybull, купленный им в 2016 году у Tata. Не нацелилась британская прокуратура и на активы Сергио Мантегаззы — а ведь у него целая группа туристических компаний: и туристическая Globus Viaggi, и Cosmos Holidays, и круизная Avalon Waterways, и вообще этот сукин сын — резидент Швейцарии!

Как, вы спросите, британская прокуратура может быть так наивна? Почему она проходит мимо такого жирного куска? Вот дураки — не могут даже возбудить уголовку и под это дело хапануть сеть супермаркетов, круизную компанию и магазины электротоваров!

Именно концепция limited liability и создала капитализм. Она является ключевой для современной рыночной экономики. Она позволяет людям, склонным к предпринимательству, начинать еще и еще: и где-нибудь в Кремниевой долине, если за плечами человека пара обанкротившихся стартапов, это ничего не значит — это просто значит, что человек старается.

Нетрудно заметить, что российский Следственный комитет является приверженцем совсем другой модели. Модели unlimited liability. Согласно этой модели, любой, кто занимается бизнесом, — преступник, а любой преступник должен делиться плодами своего ремесла со следователями.

Приверженность СК этой модели так велика, что недавно Александр Бастыркин попросил Госдуму принять — ни больше ни меньше — законопроект об уголовной ответственности для… юридических лиц.

Эта феерическая идея, не имеющая параллелей в мировом законодательстве, по сути говоря, будет законодательным оформлением сложившейся в России практики, при которой любой бизнес, не имеющий крыши, считается преступлением, и то, что бизнесмен еще не сидит, это не его заслуга, а упущение силовиков.

Я в данном случае не заступаюсь за «ВИМ-авиа». Как я уже сказала, я не знаю, каково было состояние дел в компании. У нее огромные долги и множество кредиторов. Очень может быть, что после того, как в компании будет введена процедура банкротства, эти кредиторы выяснят, что владельцы компании не платили им, а вместо этого выводили деньги. Очень может быть, что госбанки, которые давали кредиты под залог самолетов «ВИМ-авиа», выяснят, что самолеты были перезаложены несколько раз, то есть фактически эти кредиты имели характер пирамиды. (Что, впрочем, сразу вызовет вопрос: за какие откаты давались такие кредиты?)

Но я хочу обратить внимание моих слушателей, что и в этом случае инициатором расследования не должен быть СК. Его вполне способны провести сами обворованные кредиторы.

СК все время позиционирует себя как организация, стоящая на страже потребителя. Случись у любого среднего бизнеса пожар, банкротство, отравление, любая беда — немедленно за этим следует уголовное дело, по принципу unlimited liability, что, кстати, и побуждает владельца хромающего бизнеса высасывать из него все перед смертью до капли.

Странно, однако, другое. Если бы беззаветная борьба СК против бизнесменов-мошенников способствовала процветанию экономики, то она, экономика, должна была бы быть у нас куда лучше, чем в Великобритании, где и Greybull, и Монтегазза сохранили после банкротства Monarch свои пабы и круизные компании.

А дело обстоит ровно наоборот.

Юлия Латынина, "Новая газета".