Видео
В мире
"До этого министр финансов Арвил Ашераденс уже мягко пригрозил так называемым «плоским» сценарием сокращения расходов — всем министерствам равномерно по 5%. Чтобы избежать такого директивного урезания бюджета, министерствам предлагают самим найти способы сократить расходы менее болезненно, с целью сэкономить запланированные 150 миллионов евро.
Известный общественный деятель Юргис Лиепниекс уже отреагировал на призыв Силини, написав в Twitter: «Ликвидация SIF (Фонд интеграции общества) — экономия 40 миллионов. MAF (Фонд поддержки СМИ) — 20 миллионов. Пожалуйста, Эвика Силиня. Не за что». Нет сомнений, что любой человек, имевший дело с решением каких-либо вопросов в министерствах и их подведомственных структурах, тоже сможет назвать целый ряд агентств, управлений, служб, советов, основная функция которых, судя по их модели работы, — просто существовать.
Яркий пример — Бюро омбудсмена. Оно действует якобы во всех цивилизованных демократических странах, где права человека находятся в особом почёте, а потому и у нас такое должно быть — ведь мы ведь тоже вроде как цивилизованная и демократическая страна. Эта структура работает у нас с 2007 года, но каков её реальный вклад? Оценивалась ли она когда-либо всерьёз, с точки зрения функциональной полезности? Есть ли хоть один конкретный случай, когда действительно острый, волнующий всё общество вопрос попал в сферу внимания этого учреждения и был решён именно благодаря ему, как это и полагается в цивилизованной, демократической стране? Мне, по крайней мере, неизвестен ни один такой пример.
Нет смысла перечислять и другие государственные структуры, которые в большинстве случаев работают впустую (чаще занимаются отписками, чем реальным решением проблем), с раздутым штатом и неэффективным использованием бюджетных средств — ведь от этого ничего не изменится. Бюрократический паразитизм в госуправлении — не секрет ни для кого. Деньги есть, и искать их глубоко не надо — они на поверхности.
Настоящий вопрос не в том, где лишние деньги, а в том, почему их так трудно взять. Причина кроется в механизмах работы государственного аппарата. Проблема не в том, где взять, а как взять, потому что те, кто уже получил доступ к этим деньгам, держатся за них зубами и когтями.
Нужно помнить, что работа бюрократического аппарата основана на принципах корпоративной солидарности. Эта солидарность не имеет ничего общего ни с моральными ценностями, ни с эмпатией. Она строится исключительно на прагматичном, эгоистичном принципе взаимной выгоды — «ты мне, я тебе».
В бюрократической системе ключевое качество, способствующее карьерному росту, — это умение налаживать хорошие отношения. Поздравлять всех с днём рождения и именинами, делать комплименты и ставить лайки постам знакомых в соцсетях, неважно, что они там пишут. Главное — никому не говорить ничего плохого, чтобы никто не подумал чего-нибудь не того.
На практике это означает, что внутри системы ничего не происходит без так называемого согласования. Нельзя ни написать серьёзный документ, ни принять важное решение без согласования с «всеми сторонами» (членами рабочей группы). И чем больше этих «согласующих», тем более бессмысленным и беззубым получается любой документ, ведь каждый из них вычёркивает из текста всё, что может хоть как-то задеть представителей его солидарного круга.
Стоит кому-то попытаться что-то реально, а не косметически сократить, как тут же начинается невыносимый визг и писк. Но вспомним другой базовый принцип работы аппарата — «не шуметь и не скандалить». В итоге сокращения происходят не по критерию целесообразности — то есть там, где можно сэкономить больше всего, потеряв при этом как можно меньше, — а по принципу удобства для системы: где меньше шума, меньше сопротивления и меньше затронутых «нужных» людей.
Это означает, что предложенное Лиепниексом сокращение SIF невозможно. Там будет и шум, и затронуты интересы «нужных» людей. Кроме того, важно помнить ещё один элемент работы системы: чем больше бюджет, тем больше «нужных» людей к нему привязано. А это значит: чем больше потенциальная экономия — тем меньше шансов, что экономия будет реализована. И наоборот: чем меньше бюджет у какой-то структуры, тем выше вероятность, что она попадёт под сокращение. То есть чем меньше можно сэкономить, тем легче это сделать.
Это мы уже видели весной, когда была создана первая большая рабочая группа по сокращению бюрократии. Вся эта суета с десятками представителей разных структур закончилась (хотя формально ещё продолжается) именно тем, что и предсказывали — ничем. Конечно, можно сказать, что достигнутое соглашение об отмене необходимости предпринимателям отправлять один и тот же отчёт в Центральное статистическое управление и в Службу госдоходов — это уже не «ничего», но точно не то, чего ожидало общество, когда было обещано уменьшение бюрократии.
Что я хочу этим всем сказать? Только одно: серьёзные изменения в существующей структуре государственного аппарата и его финансировании невозможны, если действовать изнутри системы. Или заказывать в какой-нибудь реальной (а не брендированной «большой четвёркой») аудиторской компании беспощадный аудит функций госуправления с чёткой задачей — найти 500 миллионов евро, или же менять политическое руководство страны на следующих выборах в Сейм. И под этим я понимаю не просто нового премьера или новую коалицию, а новую управленческую команду — сверху донизу.
Напоследок — немного личного. Некоторые сторонники Айнарса Шлесерса обвиняют меня в том, что я в своих статьях якобы против любых перемен. Приписывают мне даже симпатии к «Единству». Это не так. Я — за перемены. Особенно — за перемены в государственном управлении, которое разрослось до почти неприличных масштабов. Но я не вижу ни одной здравой политической силы, которая могла бы такие перемены осуществить убедительно".
