Видео
В мире
"Я трижды оказывался в неловкой ситуации в католических храмах — в кафедральном соборе Сарагосы в Испании, в церкви Святого Этьена в Париже недалеко от Пантеона и в базилике Святой Марии в районе Трастевере в Риме. Коротко: во всех случаях ничто не мешало мне остаться в храме во время литургических ритуалов и вести себя как «свой». Однако мне казалось и кажется, что это было бы притворством и, следовательно, неуважением к тем, для кого происходящее действительно важно. Мне не кажется правильным имитировать принадлежность к религиозной, идеологической или этнической группе.
LETAУ меня нет претензий к тем должностным лицам в Аглоне, которые являются практикующими католиками или вообще практикующими христианами. Вопрос касается представителей элиты, которые таковыми не являются (и, в конце концов, имеют полное право ими не быть). Что они демонстрируют своим присутствием?
LETAОтвет проще всего найти в выступлении экс-президента Эгилса Левитса в конце 2022 года на дискуссии «Отношения государства и церкви в современном обществе». Несколько цитат и мои замечания. «Латвия в европейском культурном пространстве обладает уникальными и характерными только для нас древними экуменическими традициями». О том, насколько дружно уживались разные конфессии в Латвии за последние столетия, можно, мягко говоря, поспорить. Но в любом случае стоит напомнить, что католическая церковь — лишь одна из христианских конфессий в Латвии. Национальная энциклопедия указывает, что в социологических опросах католиками себя называют 20–23% респондентов, тогда как 17–20% идентифицируют себя как лютеране. Кстати, доля православных указана в пределах 25–26%, но это отдельная тема с избыточным политическим контекстом. Интернет-издание «Telos» ссылается на более свежие данные, согласно которым пропорции составляют 17, 15 и 14% соответственно, но важнее то, что в 2021 году «половина жителей Латвии не принадлежала ни к одной конфессии».
LETAТаким образом, латвийская политическая элита регулярно выражает свое уважение примерно пятой части латвийского общества.
Можно сформулировать иначе. Левитс: «Европейские страны [...] признают, что христианские традиции и влияние церкви сыграли важную роль в формировании нашего европейского мировоззрения и истории». Да, но католицизм — это не вся христианская традиция. Точно так же «европейское мировоззрение», что бы каждый из нас под этим ни понимал, формировалось не только под влиянием христианской церкви.
LETA«Отношения церкви и государства в Латвии всегда были уважительными и направлены на конструктивный диалог и сотрудничество во благо общества». Я понимаю, что Левитс, очевидно, не говорит о периоде оккупации, но даже в контексте межвоенного периода такое суждение кажется чересчур оптимистичным. Как бы то ни было, «религиозное равнодушие отражалось и в символическом капитале латвийского государства — Народный совет 17 ноября 1918 года и Собрание Сатверсме 1 мая 1920 года открывались без молитвы, а в акте провозглашения Латвийской Республики 18 ноября 1918 года (где также не произносились молитвы, кроме исполнения гимна «Боже, благослови Латвию») лишь один делегат — представитель Партии независимости Латвии Сприцис Паэгле — предложил поблагодарить «Вершителя судеб» за свободу Латвии. Латвийская Республика в 1918 году была однозначно основана как светское государство».
LETAЛевитс: «Современное демократическое государство должно не игнорировать церковь, а бережно относиться к ее многовековому наследию, которое церковь сегодня, в современную эпоху, продолжает поддерживать и развивать». Если кратко — это наследие весьма разнообразно... Часть его, на мой взгляд, не стоит «поддерживать и развивать». Кстати, оценивая предыдущего папу римского, продолжаются оживленные дискуссии о том, реформировал ли он католическую церковь, что именно реформировал и затронули ли реформы наиболее актуальные вопросы, но необходимость реформ обычно не подвергается сомнению.
У читателя может сложиться впечатление, что мои главные претензии связаны с тем, что должностные лица своим присутствием выделяют одну конфессию. Это немного раздражает, не буду отрицать, но на самом деле у меня нет возражений, поскольку латвийские католики мне всегда были симпатичны, так как, в сравнении с лютеранами, они активнее дистанцировались от оккупационного режима. Здесь, впрочем, стоит упомянуть в качестве хороших примеров также часть баптистов и еврейские общины.
LETAГлавные возражения иные.
Я допускаю, что часть должностных лиц — например, министр обороны от «Прогрессивных» — отправляется на католические религиозные праздники в Аглону, потому что, используя слова Левитса из упомянутого выступления, церковь и христианская религия в целом «напоминают о вечном» и «сопоставляют нашу сегодняшнюю жизнь с высшей истиной». «Государство этого не может, а церковь может — в этом и состоит её задача». Вот это откровенная чушь. Чушь, потому что о «вечном» говорят не только церковь и религия.
Примечательно, что нашей элите, очевидно, кажется: если они будут посещать Аглону и время от времени демонстрировать уважительное отношение к религии, то можно плохо относиться к культуре и науке. Поездки в Аглону как бы сигнализируют — смотрите, нам не чужды и духовные ценности!
С моей точки зрения, это показуха. Пускай найдут нормальное финансирование для культуры и науки, своим личным примером покажут, что эти сферы (а не только Праздник песни!) для них важны, и тогда я изменю свое мнение.
Мне также кажется, что церковь не осознает, что подчеркивание такой близости к власти ее компрометирует. Здесь даже не о том, что думает большинство общества о конкретной компании, которая оказалась у власти. Речь о том, что несоблюдение дистанции вообще не идет на пользу.
(...) У меня достаточно знаний в теологии, чтобы понимать, что церковь не может отталкивать даже грешника. Например, корыстолюбца, принимающего глупые решения, влияющие на жизнь многих людей. Но одно дело — не отталкивать, и совсем другое — предоставлять почетное место. Меня не удивляет уютное присутствие осужденных за экономические преступления личностей в фотохрониках «светской жизни», потому что так называемая элита общества во все времена была аморальной.
Неужели значимое для верующих событие тоже стало местом, куда «светские» приходят позировать? Судя по тому, как сами должностные лица освещают свое пребывание в Аглоне в социальных сетях, так оно и есть. Что церковь хочет этим сказать? Что власть уважает церковь? Что церковь, следовательно, влиятельна? Мне кажется, что источники авторитета духовных лидеров иные. К тому же не стоит так низко оценивать умственные способности других. Как и в случае с навязчивым участием должностных лиц в спортивных мероприятиях, «рядовой гражданин» прекрасно понимает, что эти попытки «быть с народом» часто неискренни. В лучшем случае они просто смешны и напоминают эпизод 1663 года в Курземе, когда некая Кристина Анна Ульрика Берга фон Кармела подарила местной церкви в Кабиле колокол. С условием, что он будет использоваться только для созыва ее семьи и приближенных…
Я не принадлежу ни к одной группе, претендующей на превосходство в знаниях о «духовном», «вечном» или «запредельном». Мне такие претензии кажутся смешными, независимо от того, исходят ли они от церкви, «академических кругов» или «интеллектуалов». Но я считаю, что люди в эмоционально значимый для них момент заслуживают хотя бы того, чтобы их не беспокоили и какие-то шуты не использовали событие для саморекламы", - пишет Зандерс.
