Евровыборы
Видео
Падре Боярс вообще необычный человек. После Великой Отечественной, окончив школу, он поступил в Риге в католическую духовную семинарию, стал священником, но... ушел в уголовный розыск. Параллельно со службой учился на юриста в Латвийском государственном университете. В 1994 году ушел на пенсию -- и вернулся к духовной жизни, стал священником. Руководство католической церкви Латвии даже обращалось за разрешением в Ватикан: случай уникальный -- чтобы из криминальной полиции шли в священники!
-- Ватикан все одобрил, -- говорит Константин Боярс. -- Я раньше не один десяток лет боролся с внешним проявлением греха, когда люди преступают законы гражданского общества. Но потом решил бороться с первопричиной: вначале человек в душе преступает Закон Божий, а потом что-то нехорошее делает уже во внешнем мире...
«Оккупация Латвии? Враньё!»
Некоторое время назад Боярс отправил в разные латышские издания письма с воспоминаниями юности -- времен Великой Отечественной (Второй мировой). Красной линией сквозь воспоминания проходит утверждение: никакой советской оккупации не было!
-- Кто-то говорит: «Красная армия вероломно заняла Латвию». Да какое там «вероломно»! Я жил в зоне боевых действий -- в окрестностях Прейли, видел, что именно немцы все вероломно заняли, а Красная армия нас от них освободила.
Еще прекрасно помню, как немцы уничтожали мирное население: сожгли мою деревню и еще несколько рядом. А в тех деревнях не было ни комиссаров, ни комсомольцев, ни партизан. Там жили коренные латыши, многие из которых, к слову, немцев открыто поддерживали -- и сами же от новых хозяев погибли. А советские солдаты освободили наш край, причем никого из местных не тронули.
В Латвии после войны просто сменилась власть, в том числе и для того, чтобы сохранить эту землю, восстановить республику, помочь местному населению. И, насколько я помню, все происходило достаточно мирно.
Ночной клуб вместо храма
О службе в уголовном розыске, куда Константин Боярс пошел в конце 1950-х, он вспоминает редко.
-- Руководство в МВД было в курсе, что я, в общем-то, священник, но не акцентировало на этом внимания. В милиции знали: если у меня был сан -- значит, исходя из принципов веры и морали сам не преступлю законы гражданского общества и служить стану честно. Так и было. Потом, уже после перемен в 1991 году, я еще немного проработал в криминальной полиции -- и на пенсию, вернулся к духовной жизни.
Я прекрасно помню советское время -- и тогда в душах людей было больше Бога, чем теперь. Такой парадокс. И церквей тогда было меньше, и священников, и разговоров о духовности, но Бога -- больше! Можно по-разному говорить, что есть Он. Человек не совершает греха -- и это уже проявление Бога. Человек честно работает, не занимается мошенничеством -- значит, не совершает греха, не идет против Бога. Человек хочет создать нормальную семью, воспитывает детей -- и в этом проявление божественного. Когда меньше бесов в душе, тогда там больше Бога -- и неважно, что кругом не так много храмов, огоньки в людях ведь горят.
А вот когда полно бесов с их соблазнами, тогда Бога в душе становится меньше -- и в итоге огонек почти совсем может потухнуть. Посмотрите, сколько сейчас людей по воскресеньям идут в храмы, а сколько -- в ночные клубы и кабаки. Пусть в советские годы в храмы немногие ходили, но меньше и грешили. К примеру, бог потребительства, которому теперь все служат, -- это ведь бес. А что такое бес? Страшный, черный, лохматый, с рогами, клыками и копытами? Поверьте, не копытом он в душу человека стучится, но подбирает золотой ключик, зная, чем и как соблазнить...
Неграждан придумали из-за бесов
-- Сейчас в мире вообще страшные дела. Обострение отношений между людьми разных национальностей, вероисповеданий. И вся эта европейская толерантность, шествия сексуальных меньшинств... Мне сложно себе такое представить в СССР, в «безбожное время»! Посмотрите на министра Ринкевича. Кошмар! И чем он гордится? И к чему толкает других, совершая показательные каминг-ауты, заявляя о своей сексуальной ориентации, показывая, что это нормально и правильно? Позор!
А что говорят другие политики -- вроде Пабрикса или Страуюмы? Кто-то даже заявил, будто с мигрантами из Африки тут лучше жить, чем с «русскими оккупантами». Но разве политики не знают, сколько веков тут русские живут? Знают. Значит, они врут и себе, и окружающим. И грех совершают. Гордыня и ложь -- смертные грехи.
И я не могу понять, что значит гражданин и негражданин. Мы все люди. У Бога гражданства нет. И он не разделяет людей «по паспортам» -- в отличие от местных политиков, которые о нем давно позабыли.
Игорь МЕЙДЕН.
