Видео
В мире
Костяком системы безопасности России являются Стратегические ядерные силы. Их наличие и возможность применения в случае вторжения на территорию страны по любому мыслимому агрессору превратила Сухопутные войска в вечно недофинансируемую падчерицу, результатом чего стало их масштабное сокращение в 2000-х.
В период реформ 2008-2012 гг., проводимых тогдашним министром обороны Анатолием Сердюковым, предполагалось избавиться от громоздких советских штатов мотострелковых, танковых и артиллерийских частей, в которых только часть сил имела постоянную готовность, а третьи батальоны в полках чаще всего были кадрированными. Предполагалось создать целиком боеготовые бригады, упразднив кадрированные подразделения.
Однако с заменой Сердюкова на Шойгу в 2012 году произошёл возврат к дивизионной структуре армии, при этом в ней сохранились и бригады. Нерешённым же оставался вопрос – чем наполнять всё это организационно-штатное богатство, каким личным составом?
Для рядового состава в России существует и призыв, и контрактная система. При этом призывников-срочников по политическим причинам не используют для операций за пределами страны (это относится и к нынешней российско-украинской войне). Что, в свою очередь, приводит к пренебрежению к подготовке составленных из них подразделений со стороны командиров.
Что касается контрактников, то приоритет в их распределении имеют наиболее сложные, технические виды вооруженных сил и рода войск. В первую очередь контрактников набирали на флот, Ракетные войска стратегического назначения, спецназ. В Сухопутных войсках ими в первую очередь комплектуют подразделения радиоэлектронной борьбы и разведки, артиллерии, зенитно-ракетных дивизионов ПВО. Собственно пехоте, которую до последнего времени гордо именовали «царицей полей» контрактников достается мало – по остаточному принципу. По этой причине долгое время мотострелковые подразделения комплектовались преимущественно срочниками.
Руководство российского министерства обороны заявило амбициозный план по привлечению 425 000 контрактников к 2017 году. Однако достичь этого показателя так и не удалось.
Между тем с 2014 года шёл процесс создания батальонно-тактических групп (БТГр) в мотострелковых, танковых частях, частях ВДВ и морской пехоты. БТГр представляет из себя мотострелковый батальон со средствами усиления. Штатная численность 700-900 человек. Принято было считать, что мотострелковый батальон на БМП имел в то время численность около 461-539 человек, в мотострелковых ротах якобы было 101 и 113 военнослужащих соответственно.
Одновременно было принято решение о радикальном повышении числа самих БТГр. И поскольку от его выполенния зависели карьеры высшего российского генералитета, то формально оно было выполнено. Начальник генерального штаба Герасимов рапортовал, что в 2016-м налицо имеется 66 БТГр, в 2017-м их уже числилось 115, в 2018-м уже 126, 168 в августе 2021-го.
Однако число призывников и контрактников вовсе не росло в той же пропорции. Это означает, что высшее военное руководство в погоне за числом пошло на ухудшение качества - реальная укомплектованность российских БТГр составляла 70-90%.
Раньше в мотострелковом отделении было 9 человек, из которых 7 пехотинцев и 2 члена экипажа БМП (водитель и командир-срелок). Теперь в нём осталось 7 человек, из которых 2 члена экипажа и 5 пехотинцев. Но в реальности пехотинцев может быть и меньше — от 3 до 5. Понятно, что при такой численности потеря 2-3 человек переводит отделение в разряд небоеспособных, в боевых условиях они не в состоянии вести наступательные действия, они даже не смогут вовремя обнаружить, к примеру, противотанковый расчет противника и прикрыть от него свою БМП.
Во взводе упразднена группа управления, сам взвод представляет из себя 3 отделения на БМП или БТР, при этом только командир взвода не входит в какое-либо отделение — даже замкомвзвода является по совместительству командиром первого отделения. Численность просела до 22-25 человек вместо 28-32, как раньше. После понесенных потерь российские взводы на Украине являются аналогом американского полнокровного отделения морских пехотинцев - 13 человек, сейчас идёт увеличение до 15 человек. Но это означает, что задачу, на которую рассчитан взвод, они выполнить не в состоянии.
В мотострелковой роте теперь не 101-113 человек (разница зависела от того, на БМП и БТР), а 75-76 в среднем. Это без учёта проблем с укомплектованием, бывает и меньше.
В мотострелковом батальоне, таким образом, вместо 461-539 числится около 345 человек в среднем. Именно числится, а с учётом реального укомплектования — от 230 до 280 человек. Именно за счет такого «размельчения» и возросло количество БТГр.
Если БТГр образца 2014-2015 гг. имела 700-900 человек личного состава, гаубичный дивизион, иногда реактивный дивизион, зенитно-ракетный дивизион, танковый батальон или роту, а также средства МТО, РЭБ, БПЛА и разведки от бригады, то средняя численность БТГр сейчас упала до 350-600 человек. Сократились и средства усиления при каждой БТГр в пользу выделения части сил под управление штаба бригады/полка, от которой выставлены БТГр.
В итоге формальное увеличение численности БТГр в российской армии привело не к увеличению ее ударной мощи, а ровно наоборот – к ослаблению. Тактические группы стали куда менее устойчивы к потерям, и быстро теряют боеспособность.
Те же самые проблемы характерны и для танковых и десантных батальонов. Кроме того, в танковых полках почти не осталось собственной пехоты. Если раньше в танковом полку был полноценный мотострелковый батальон, то теперь, как в случае с танковым полком 2-й гвардейской Таманской мотострелковой дивизии это мотострелковая рота численностью около 70 человек. Как это сказывается на боеготовности танковых частей хорошо показал первый месяц Российско-украинской войны, когда дороги под Киевом были завалены сожженной российской бронетехникой, уничтоженной из засад переносными противотанковыми ракетными комплексами. При тотальной нехватке пехоты противопоставить этой засадной тактике россиянам было нечего.
У морской пехоты, по видимому, дела с комплектованием обстоят лучше всех, поскольку это элитный род войск. БТГр российских морпехов ближе к 600 военнослужащим. Хотя в ходе боёв в Мариуполе морские пехотинцы понесли большие потери.
Обобщая, получаем картину, близкую к той, что российская армия переживала в Грозном в 1995 году — горы металла, и нехватка личного состава для его применения. Только теперь это связано с выполнением амбициозного плана увеличения количества БТГр. Вряд ли политическое руководство РФ в Кремле было в курсе реального положения дел, тщательно скрываемого внутри минобороны РФ.
Структура российских Сухопутных войск еще могла выдержать войну-блицкриг, но для войны на истощение, в которую вылилось российско-украинское противостояние, она подходит очень мало. Между тем украинская армия продолжает насыщать свои боевые порядки пехотой (за счет мобилизации) и тяжелым оружием (за счет поставок по ленд-лизу).
Российскому Генштабу пришлось привлечь формирования Росгвардии в качестве лёгкой пехоты. Они состоят из полицейского спецназа, ОМОНа, моторизованных подвижных формирований, но годятся лишь для контроля над уже захваченной территорией, в современном общевойсковом бою, для которого у них нет ни подготовки, ни соотвестствующего вооружения, эти полицейские формирования совершенно беспомощны.
По видимому, лучше всего к войне оказались готовы элитные части сепаратистов «ДНР» и «ЛНР». Вследствие постоянного участия в конфликте на Донбассе, они имеют лучшую укомплектованность, выучку и знание театра боевых действий, чем многие части ВС РФ.
Надо отметить и подразделения ЧВК «Вагнер». Это элитная российская лёгкая пехота, успешно штурмующая населённые пункты. Не в последнюю очередь, благодаря большему количеству людей в отделениях и взводах.
Между тем потери в личном составе и успешная мобилизация в Украине заставляют российское военное руководство искать пути решения кадрового голода. Массовый призыв резервистов (то есть всеобщая мобилизация) является тут тупиковым вариантом, потому что им самим нужна повторная подготовка, что потребует известного времени (у украинцев, начавших мобилизацию практически сразу, это время в запасе оказалось). К тому же тренировать резервистов в массовом порядке сегодня некому: все опытные офицеры находятся на фронте. Так что мобилизация приведет просто к созданию новых БТГр очень низкого качества, что только увеличит потери.
Поэтому министерство обороны России пытается вместо этого создавать немногочисленные батальоны добровольцев-резервистов из уже имеющих боевой опыт. С данными военнослужащими заключаются краткосрочные контракты. Кроме того идет поиск добровольцев внутри воинских частей и не принадлежащих к Минобороны силовых структур, чтобы на их основе формировать батальоны для отправки на фронт.
Оценить эффект от этих мер пока не представляется возможным. Ясно, что война затягивается.
