Трубить в фанфары нет причин

Осмысление десятилетия пребывания Латвии в Европейском Союзе латвийскими СМИ мне показалось неудовлетворительным. Согласно тому, что нам официально обещали, Латвия уже несколько лет назад должна была достичь среднего уровня жизни ЕС. Мы же получили огромную "новую эмиграцию". Почему? На серьезную самооценку власти не сподобились. "7 секретов" решили расспросить представителя этой власти, бывшего премьер–министра, ныне депутата Европарламента Ивара Годманиса. — Многие эксперты считают, что расширение ЕС (особенно с 2004 года) было слишком быстрым, происходило лишь механическое присоединение государств, отчего изначально стабильное здание "старой Европы" покоробилось и стало похожим на магазин Maxima. — У нас модно говорить эмоционально. А начинаешь спрашивать, какое тому основание, объяснить не могут. Я все же по природе человек рациональный. Потому обратимся к примерам. Год после того, как в ЕС вступили десять государств, во Франции и Голландии (в 2008 году — в Ирландии) прошли референдумы, на которых люди проголосовали против новой конституции ЕС. Во Франции такой результат объясняли слишком быстрым расширением ЕС. Но разве это латвийская проблема? Потом, в 2009 году, начался самый большой из всех настигших ЕС кризис. Но разве этот кризис как–то связан с расширением ЕС? Никак! Разве среди новых членов ЕС есть страны, которые тянут Союз вниз? Нету! Один из основных принципов договора о ЕС — принцип консенсуса. И именно тогда, когда появилось большое количество новых членов, возникло и желание этот принцип похерить. Были сферы, где этот принцип единогласия пытались связать с числом жителей и величиной территории государства. Да, ныне популярны эссе о том, почему Европа не может оперативно реагировать на события в арабских странах, в Украине. Но ЕС не одно государство, это 28 стран, и они не придерживаются одинаковых взглядов. Уровень жизни этих стран ЕС отличается в четыре раза. В Люксембурге он выше среднего по ЕС в три раза. В Болгарии он — треть от среднего, в Латвии — две трети. Может ли ЕС рухнуть, не выдержав эти различия? Думаю, что нет. Наш интерес закреплен в договоре о ЕС. Там четко записано: принцип кохезии — основной принцип. Богатые поддерживают бедных, дабы выровнялись не только экономические, но и социально–экономические показатели. В свою очередь, богатые страны пользуются рынками новых членов, что дает им возможность существенно способствовать росту своих экономик. Все остальное — пустая эмоциональная болтовня. — По–моему, не столь существенно то, способен ли ЕС быстро реагировать на события в Украине, сколько то, что ЕС оказался не способным как следует объединить своих членов в кризисе, разработать эффективную стратегию действия и взаимной поддержки. Фактически ЕС сказал своим членам: спасение утопающих — дело самих утопающих. — Не могло быть одной модели. На сей раз кризис пришел извне, из США. Мануэль Баррозу сказал, что за все эти кризисные годы в финансовую систему прямо или косвенно вложены 4,5 триллиона евро. Огромное количество налогоплательщиков спасало банки, финансовые структуры за свои деньги. Почему ЕС преодоление кризиса дается так тяжело? Почему США, которые были инициатором этого кризиса, выбрались из него быстрее, чем страны ЕС? Да потому, что правительство США может напрямую и без ограничений занимать деньги у своего центрального банка для спасения коммерческих банков. В свою очередь, коммерческие банки, получив от ЦБ фактически беспроцентные кредиты, вкладывали деньги в высокодоходные иностранные (Индия, Бразилия) долговые обязательства. Заработали и расплатились с государством по долгам. Поэтому коммерческие банки США "чисты" и снова способны кредитовать реальную экономику. ЕС не может пользоваться моделью США потому, что правительствам Евросоюза, согласно договору о ЕС, не позволено напрямую занимать у Центрального банка Европы. Каждое правительство спасало свои банки самостоятельно. Это было намного дороже и привело к следующему этапу — кризису государственного долга. Коммерческие банки были спасены от банкротства, но не "очищены". Потому полностью банковское кредитование в Европе не восстановилось. С моральной точки зрения, это смотрится паршиво. Те, кто породил кризис (США), быстро с ним справились, а те, кого в этот кризис (согласен — благодаря также алчности банков) втянули (ЕС), не может из него выбраться до сих пор. — Вспомнил Вацлава Гавела, сказавшего, что у ЕС до сих пор нет единой идеи… — Причина создания ЕС — это не только экономический расцвет и благополучие, это также политическая и военная составляющие. Прошло уже 60 лет без войны. Люди считают, что мир в ЕС — это нечто само собой разумеющееся, и потому незачем торчать в Страсбурге. Можно Страсбург "ликвидировать" и сидеть только в Брюсселе. Но — надо знать историю. Страсбург — это очень важный символ послевоенного процесса примирения. — О, символ! Хорошее слово. Если говорить о собственном потенциале безопасности ЕС, не упоминая США, то он смешон. Он символичен. — Не путайте две вещи. Баррозу, когда на него наехали: "Почему вы так вяло выступаете против российской агрессии?", честно сказал (и это тоже у нас часто не хотят слышать): в мире ЕС воспринимается не как военный, а как экономический субъект. Кроме того, мы говорим о структуре, которая построена не для того, чтобы утвердить свой военный потенциал вне ЕС, а как основа и символ того, чтобы не было стычек и конфликтов внутри ЕС. Если говорить о внешнем потенциале безопасности ЕС, правильный адрес — НАТО. — По сути адрес НАТО — это Пентагон… — Это такое… вольное определение. Да, я согласен, что командующий общими силами — американский генерал, но генсек — из ЕС. Общие вопросы безопасности — компетенция НАТО. Не зря же мы вступили одновременно в ЕС и в НАТО. И не только мы. — Российский писатель Виктор Ерофеев, утверждает, что вместо идеи ЕС выражает себя рядом общих понятий, что демократия выродилась в политкорректность, либерализм — в толерантность, а культура стала горизонтальной, что есть свидетельство неуважения к человеку. Соответствует ли ЕС такой характеристике? — Это бред. У каждой страны — члена ЕС своя развитая культура. У Германии, Франции, Латвии… Можно ли это подвергать сомнению? Что это за бредовые идеи насчет горизонтальной культуры ЕС? Политкорректность — это не разврат, а способность цивилизованно, без оружия и насилия дискутировать о противоречиях и находить компромисс. Толерантность — это терпимость по отношению к инакомыслящим, чувствующим… Это, наряду с индивидуальной свободой человека, есть основные ценности не только либерализма, но и цивилизованного общества. Потому я категорически не согласен ни с господином Ерофеевым, ни с господином Калниньшем, которые утверждают, что именно Европа нас снабжает "аморальностью" и всякими нечистотами. — Однако не Ерофеев и не Имант Калниньш начали превозносить "общие ценности Европы". Кроме того, они свое мнение не связывают с народами и их уникальными культурами, а с политикой и властью. — Стоп, стоп… Они не говорят об уровне власти. Они говорят о эмоциональном, духовном уровне. Но — нет такого духовного уровня, который формулировался и диктовался бы Брюсселем. Общие ценности ЕС образуются благодаря сливанию в единое целое того, что в Союз привносят страны и общества. Пример! В ЕС проживает лишь 5% жителей планеты, он производит около 25% мирового ВВП, а социальная помощь, оказываемая ЕС, в целом уже достигает 50%. Социальная помощь — это одна из наиболее зримых общих ценностей ЕС. У меня такое ощущение, что создается некая заведомо дохлая химера. Она подкармливается мыслью, что Брюссель в ЕС захватил всю власть (экономическую, финансовую, моральную) и продолжает грести ее под себя. И, значит, Брюссель регулирует абсолютно все проявления жизни человека, начиная от Португалии и кончая Латвией. Кроме того, Брюссель генерирует некую духовную, ни на что не годную шкалу ценностей, которая портит людей на всей территории ЕС. На самом же деле именно национальные государства в ЕС являются теми несменяемыми субъектами, которые определяют ЕС, его дальнейшую политику, порой успехи и ошибки. Но в спорных случаях всегда действует принцип единогласия, который требует найти общие для всех компромиссы. На мой взгляд, отрицательное отношение к ЕС в целом рождает нечто другое. Есть люди, которые чувствуют себя в масштабе ЕС очень комфортно. Но есть также люди, которые чувствуют себя комфортно только в масштабе своего национального государства. Или — в масштабе одного региона. Как, например, каталонцы, фламандцы, шотландцы… А дискомфортно тебе становится оттого, что в твое национальное государство весьма свободно могут прибыть люди из других стран, регионов ЕС. И, если эти люди находят здесь работу, живут и чувствуют себя в масштабе ЕС хорошо, то (в том случае, если тебе не нравится, что рядом "торчат" люди, которые ведут себя несколько иначе да еще конкурируют с тобой на рынке труда) появляется противоречие между ними и тобой. Но — это не имеет никакого отношения к ЕС. Тому основанием скорее служат неразрешенные проблемы в самих государствах: Испании, Бельгии, Великобритании… — Тут мы, так или иначе, приходим к иммиграционной политике ЕС, невнятность которой, по–моему, есть одна из причин упомянутого дискомфорта. Кроме того, у нас в этом плане имеется советский опыт…  — Сейчас в ЕС разработаны общие принципы иммиграционной политики. Однако то, сколько беженцев или искателей работы принимать, устанавливает не ЕС, а каждая страна — член союза. В ЕС нет общих иммиграционных квот. Европе нужна иммиграция. По экономическим соображениям. Процессы демографии, старения… Необходимы рабочие руки. Люди приезжают на работу. Они постараются остаться. Остаться надолго и с семьями. Потому в ЕС активизируется радикальное крыло. Позиция нашего Национального объединения также противоречит востребованности квалифицированной рабочей силы в Латвии. Эта позиция: мы не хотим, чтобы сюда приезжали, инвестировали… Возникает вопрос — согласны ли те, кто это говорит, жить скромно? В известной мере замкнуто? Если да, я снимаю шляпу. Но тогда следует открыто сказать, что ожидает общество. Да, я согласен, что по части миграции в ЕС можно провести некую параллель с СССР, но иммиграция из других стран Латвии пока не коснулась. Хотя на эмоциональном уровне опережающие утверждения уже звучат. — Были ли десять лет в ЕС для Латвии историей удачи? — Поглядим–ка на эти 10 лет без эмоций: история удачи, потерянное десятилетие и т. п. Начнем с того, что никому не нравится "средняя температура по больнице". Произведенный валовый продукт на одного человека в (евро) ценах, сравнивая 2005 и 2013 годы, вырос почти на четверть (23,5%). Несмотря на глубокое — 17,8% — падение в 2009 году. Несмотря на это, мы росли ежегодно на 2,9%. Займемся тем, что каждый чувствует в своем кошельке. Зарплатой–нетто (на руки) тех, кто работает в частном и государственном секторах. Что мы видим? То, что зарплата в 2013 по сравнению с 2005 годом выросла в 2,064 раза. В частном секторе 2,2 раза. В общественном (учителя, полицейские) меньше — в 1,87 раза. Падение уровня зарплат во время кризиса в общественном секторе (минус 19,5% в 2010 году по сравнению с 2009) было в четыре раза больше, чем в частном (минус 5%). Пенсии выросли в 2,26 раза (средняя пенсия в 2005 году была 114 евро, сейчас — 259 евро). Во время кризиса мы пенсии не снижали. Но дает ли то, что зарплата–нетто среднего жителя Латвии стала в два раза больше, основание думать, что он стал жить в два раза лучше, чем десять лет назад? К сожалению, нет! За это же время расходы на содержание жилья выросли в 2,08 раза. Газ подорожал еще больше — в 2,48 раза. Дрова и уголь меньше — в 1,8 раза. Зато централизованное тепло — в 2,6 раза. Это первая причина того, почему мы не можем трубить в фанфары и заявлять, что наша жизнь шла в гору. Возьмем продовольствие. В среднем цены выросли в 1,6 раза. Однако основные продукты: хлеб, яйца и молоко стали в два раза дороже. Зато картошка подешевела на 11%. Еще некоторые важные для людей расходы. Положительное: одежда за десять лет стала на 10% дешевле, цена обуви стояла на месте. Связь — на 30% дешевле. Менее положительное. Медленнее средней зарплаты–нетто росли цены на горючее — в 17 раз, транспортные расходы — в 1,3 раза, медицинские услуги — в 1,5 раза, на образование в целом — в 1,9 раза. Отрицательное: расходы на больницы выросли в 2,4 раза; расходы на вузы — в 2 раза; на почту — в 2,2 раза. Можно меня упрекнуть в том, что зарплата–нетто в некотором роде суть то же, что и "средняя температура в больнице". Ибо зарплаты у нас очень и очень разнятся. Потому назову еще несколько данных ЦСУ: в 2005 году содержать квартиру теплой не могли себе позволить 32% домашних хозяйств, в 2013 — 24%. В 2005 году позволить себе рыбу или мясо через день не могли 41%, в 2013 — 27%. Хотя индексы риска бедности и экономического напряжения сейчас ниже, чем десять лет назад, общая картина не создает у людей впечатления, что десять лет в ЕС были для нас историей удачи. Часто приходиться читать, что тут край бедности и все остались без ничего. Однако нет оснований строить трагедию. Мы уже вернулись на уровень высших (2007 г.) показателей ВВП. Да, цифры не показывают существенного роста улучшения жизни. Но они указывают на постепенное выздоровление после кризиса. По–моему, достигнутый нами за 10 лет рост ВВП (23,5%) не есть повод для дикого восторга. Но это также не объект всеобщего уныния. — Да, уныние — нехорошее слово. Но одним из основных принципов ЕС является свободное перемещение рабочей силы. Как и десять лет назад, так и сегодня мы тут имеем отрицательное миграционное сальдо. Сотни, тысячи оставили Латвию. — Да. К сожалению, это не предотвратимо. — Разве это не свидетельство качества жизни в Латвии? — Вы слыхали когда–нибудь о втором законе термодинамики? Согласно этому закону, если имеются два помещения и в них разные температуры, то при открытых дверях температуры в них выравниваются. В итоге температура будет ближе к той, какая была в комнате побольше. — В таком случае Брюсселю надо перестать лукавить и заменить принцип кохезии вторым законом термодинамики. — Постойте–ка… Вы хотите сказать, что лучше было бы эти двери закрыть и не позволять рабочей силе уезжать? Вы хотите, чтобы здесь были огромные очереди за социальными льготами? — Уезжать или нет — это воля каждого, а вот не выгонять из страны за поисками счастья на чужбине — это воля политики. — Боюсь, что никто и не выгонял… Разве был какой–то объективный вариант удержания людей? Единственный — рабочие места и конкурентоспособные зарплаты, как на Западе (поскольку цены здесь уже, как на Западе). Но как этого быстро добиться? Конечно, отъезд людей — это сейчас одна из самых больших проблем Латвии. Уезжающие люди: а) увеличивают давление на систему социальных льгот, поскольку не платят социальный налог в Латвии; б) существенно ухудшают положение тех предпринимателей, которые работают на рынок Латвии (уменьшается число покупателей); в) создают дефицит рабочих рук. Положение становится все тяжелее: с одной стороны безработные с большим стажем, с другой — нет людей, которые способны делать дело. Задача государства — закрыть эти "ножницы". Но я не верю, что это можно сделать быстро. Смени хоть 50 правительств, никто не остановит движение людей. Оно все–таки находится в ведении каждого индивидуума. — Насколько эффективно Латвия представляла себя в ЕС? — Сообразно нашему масштабу, числу жителей, сообразно нашему экономическому и политическому весу. Я не могу тут произнести какие–то страшные слова. Мол, мы потеряли нечто особо существенное. Но также я не могу сказать, что мы добились чего–то особенного. Думаю, что мы себя представляем сообразно тому, какие мы есть. — Какие реформы ЕС необходимы и какие предусмотрены? — Любого коснется то, насколько ценными будут наши деньги — евро. ЕС атакует новое "чудовище", называемое дефляцией. Ее суть — ты производишь и хочешь произведенное продать, а я воздерживаюсь от покупки и жду, что завтра будет дешевле. Ты снижаешь цену, а я все равно жду и не покупаю. В итоге ты не можешь дальше опускать цену, ты начинаешь сокращать производство до банкротства. Выходом из этой спирали дефляции, к сожалению, является увеличение денежной массы в обороте, что означает постепенную девальвацию евро. Это, конечно, приведет к снижению нашей нынешней покупательной способности. Думаю, что следует ждать решительных шагов ЦБЕ в этом направлении. Второе — банки. До сего времени они не могли пользоваться теми механизмами, которыми пользуются США. Этот вопрос не решен. В Латвии объемы кредитования сокращаются пять лет. О каком развитии экономики можно говорить, если это значит, что альтернативно ты можешь работать лишь на свои деньги? Потери в банковской системе имеются всюду. Мы не так давно в европарламенте голосовали и за единый механизм банковского надзора, и за то, чтобы взрастить фонд гарантий вкладов. Но главная цель этой реформы — налогоплательщики не будут платить за спасение банков. С первого января 2016 года будет, как на Кипре. Если банк рухнул, первыми платят акционеры. Третье. Я не знаю, как справится ЕС с договором свободной торговли с Америкой. Даст он Европе плюс или минус? Это пока не подсчитано. Четвертое. В марте этого года Евросовет поручил Еврокомиссии до июня представить план по постепенному уменьшению энергозависимости ЕС. Речь не только о России. Пятое — создание новых направляющих принципов государственной поддержки и вмешательства государства в экономику. Шестое — создание реального свободного рынка ЕС. Его нет ни в сфере услуг, ни в сфере получения публичных контрактов. Протекционизм все–таки существует. У него глубокие корни. Корни протекционизма связаны с защитой своих рынков, разными по Европе налогами. Протекционизм имеет глубокую национально–экономическую основу. ЕК старается "разрушить барьеры". Удастся ли — не знаю.